Голова моя вдруг закружилась, в бешеном ритме застучало сердце. Я не мог совладать собой, чтобы не бросится к ней, обнять расцеловать, забыть, где я и что со мной произошло бы в эти мгновения близости.

Леонид неожиданно пришел мне на помощь, спасая от необдуманного шага, возвращая к действительности.

– Антоний, нам пора. Носильщики ждут внизу у ворот. Ведем Принцессу.

Евнух, пожелал идти с нами в сопровождающей свите к дворцу Суллы. Леонид, прикрикнул на него, громогласным голосом:

– Не велено!

Тучное тело евнуха, колыхалось следом за нами, спускаясь ступенями лестницы, ведшей к воротам, где ждал переносной шатер с двенадцатью рабами носильщиками и Олимпий со своими солдатами, готовыми на все ради безопасности Принцессы Афродиты…

Освещая путь факелами, которые рабы несли, спускаясь ступенями вместе с нами по лестнице. Треск горящих факелов, и пламя отсвечивалось бликами в шлемах стражников Олимпия, что поджидали нас у ворот, готовы пуститься в путь ночными улицами Рима во дворец Суллы.

Я бережно вел за руку Принцессу, ощущая холодное прикосновение ее ладони. От этого прикосновения сердце мое стучало в грудной клетке, как молот о наковальню в руках кузнеца, кующего меч из восточной Дамасской, стали, который рубит мечи врагов, не оставляя на своей отточенной поверхности лезвия даже царапины.

От близости Принцессы, от аромата ее волос и ее дыхания, мне становилось все труднее совладать с собой, чтобы не схватить ее на руки и не бросится прочь, сметая преграды на пути к нашему с ней счастью. Но реальность этого времени и тех событий, что не зависимы от нас, ввергали в те рамки и законы, по которым существовал этот мир в эти времена.

– Афродита ступайте осторожно по выдвижной лесенке переносного шатра. – Говорил ей на прощание Ехнус. На что Принцесса отвечала: – Да знаю я. Вот со мною в шатре будет Антоний для надежной охраны. Не беспокойтесь.

Услышав свое имя из ее прекрасных уст, мое сердце вновь стало стучать, как стук пращи о ворота осажденной крепости при штурме. Я бережно подвел ее к шатру. Она отодвинула занавеску и вошла внутрь. Заняв место на скамейке, позвала меня жестом, указывая на сидение, напротив. Я быстро вскочил в кабинку шатра. Шторка задвинулась, стало темно внутри, только слабый свет, исходивший от факелов, пробивался сквозь шторы сюда к нам. Принцесса неожиданно прильнула к моим губам и жадно стала целовать меня, причитая, как обезумевшая от любви голубка:

– Люблю, люблю! – задыхаясь от восторженной страсти, повторяла она.

Я нежно целовал ее прекрасные глаза, руки, шею, брови и волосы, источающие божественный аромат. У меня кружилась голова, от внезапно нахлынувшего блаженства. Я не ощущал ни пространства, ни времени, я не видел, что разорвалась нить, скрепляющая жемчужины, что были прикрепленные к волосам у висков, и усыпали пол кабинки шатра, а прическа, так тщательно уложенная рабыней, рассыпалась по плечам, обнажая ее прекрасный шелк золотистых волос. В этом сумрачном пространстве кабинки шатра глаза Принцессы горели сказочным сиянием, отражая слабый проникающий сквозь шторки свет от факелов. Внезапно раздались крики и команда Олимпия:

– Занять позицию! К отражению!

Я немедленно высунул голову из шатра, отодвинув шторку рукой. Мгновенно, в мою ладонь впилось сто осиных жал. Я взглянул на пробитую стрелой руку, пригвожденную к дереву шатра. Быстро сломал стрелу и выдернул ладонь. Принцесса, сорвав клочок ткани из туники, перевязала рану. Вокруг переносного шатра шел бой. Неожиданно появился неизвестно, откуда, великан. Его огромные ноги были забинтованы тряпками, последствие ожога бульоном из разлитого котла. Он вдруг увидел Леонида. И бросился с криком к нему:

– Ты думал, уйдешь от Ваала?! Я Ваал, назван так в честь непобедимого моего бога, который не прощает и всегда настигает своих врагов! – сказав это, он вдруг схватился обеими руками за горло. Там торчала стрела, выпущенная невидимым лучником. Великан, хрипя в предсмертных судорогах, опустился на колени, затем упал ниц. Тело его судорожно билось еще немного в предсмертных судорогах, затем затихло. Пьяная ватага нападавших солдат, увидели неподвижного ватажка подбившего их напасть на кортеж самого Марка Лициния Красса, быстро разбежалась. У стражи потерь не было. Было убито трое нападавших солдат и великан Ваал. Кортеж двинулся дальше. Разорванные жемчужные ожерелья и туника, получили свое объяснение, которое дал Олимпий Луцию Крассу. А, Красс, в свою очередь, поблагодарил меня за проявленную отвагу, при защите Принцессы…

Луций Корнелий Сулла был в этот воскресный день не в хорошем расположении духа. Вот уже две недели к ряду, как появилась новая наложница, так рекламированная Лицинием Крассом и за которую он отвалил изрядную сумму золотых денариев в крупных монетах ауреусах не давалась ему в постельных утехах. И все было в том, что Принцесса была девственницей. В свои пятьдесят шесть лет Сулла не находил в себе тех сил, присущих молодости, что в пылкой страсти могли сделать девушке то, что не в силах этот могущественный диктатор Рима, перед которым трепетала вся Римская знать. Растерянный Сулла в это воскресное утро, подозвал к себе Леонида:

– Я слушаю вас, повелитель! – отчеканил телохранитель, приблизившись к Луцию.

– Иди к Крассу и скажи, чтобы отпустил на одни сутки своего Антония ко мне. У меня к нему есть одно неотложное дело.

Леонид не стал вдаваться в подробности, а быстро ответил:

– Да, я готов выполнить ваше поручение, повелитель!

– Отправляйся немедленно. Возьми лошадь из моих конюшен, и чтобы быстро вернулся с Антонием.

Леонид уже направился к дверям, как Сулла окликнул его: – Возьми две лошади, одну себе, другую для Антония.

– Слушаюсь!

Леонид стремительно вышел из дома Суллы по направлению конюшен. А, Луций Корнелий в глубоком раздумье вернулся в свои покои, где в постели мирно дремала Афродита. Услышав, что Сулла вернулся, она подняла голову, опершись на руку, спросила:

– Вы, пришли снова ко мне?

– Нет. – Коротко ответил Луций, – Я пришел сказать вам, Принцесса, что вынужден поручить исполнить мою роль одному из телохранителей Красса. – Сказав это, Сулла испытывающее уставился своими проницательными глазами на Афродиту. Девушка и бровью не повела, хоть и поняла, о чем идет речь.

– "Какие же они все не настоящие. Ни один мускул не дрогнул на лице. Где же чувства, где любовь, где привязанность?" – сентиментальные мысли роились в голове диктатора, не сводящего своего пристального взгляда от прекрасных сапфировых глаз Принцессы. Ее золотистые волосы распустились на подушках, как в эти мгновения она была прекрасна, настоящая богиня Афродита, нет Афродита, появись она здесь, завидовала бы этой божественной красоте и захотела бы стать смертной в эти мгновения, чтобы обладать таким совершенным лицом и глазами с небесным сиянием в них. А Принцессу мучил один единственный вопрос, спросить или не спросить, кто будет от Красса? За кем поехал Леонид? Но догадки подсказывали Принцессе, что будет Антоний. Она это предчувствовала и старалась изо всех сил оставаться равнодушной, чтобы не выдать своей беспредельной радости и трепетного ожидания скорой встречи с ним…

Леонид вскоре прибыл во дворец со мной. Нас встретил Сулла, мрачнее тучи.

– Оставь нас! – приказал Леониду.

– Слушаюсь! – отчеканил тот и вышел.

– Мне нужна твоя помощь. – Сулла испытующим взглядом уставился на меня.

– Я слушаю вас, Луций Корнелий?

– То, о чем я тебя попрошу, ты должен хранить так далеко в своей памяти, что лучше после того, что ты сделаешь, тебе забыть и не вспоминать даже под пытками. Я вознагражу тебя так, что ты сможешь завести свой дом и жить как свободный гражданин Рима, купить на эти деньги рабов и вести торговлю. Ты согласен выполнить мою просьбу?

– О, Цезарь, я не знаю какая роль мне уготована, но, чтобы вы не попросили я с радостью, выполню, не сомневайтесь в этом.