– Господа! – музыка стихла. Кое-где слышалось
лающие голоса переругивающихся Рогатых Собак, но вот и они смолкли.
– Господа! Сегодня мы собрались здесь, что бы
объявить этому жалкому Миру, что на его земли вступили новые хозяева. Мы! Непобедимая армия Хаоса. Мы! Те, кто вскоре станут повелителями этих земель. И тот, кто посмеет встать на нашем пути, будет убит, а тот, кто присягнёт нам в верности, станет презренным рабом. Так было всегда, так будет и сейчас! –Командиры заорали, безумно потрясая в воздухе оружием. Тирраэль снова поднял вверх руки, призывая к тишине.
– И прежде, чем мы начнём пир, я хочу чтобы
достопочтенные господа узнали о новых назначениях, – командиры в ожидании загудели. Перед троном возник карлик-глашатай со скреплённым сургучом свитком. Небрежным движением, разломав печать, карлик противно каркая скрипучим голосом стал называть имена и новые должности в созданной пару часов назад армии.
– Капитан Дрейд Оаррон Дель Арчеррод. Новое
звание Генерал. Отныне Главнокомандующий объединёнными силами Хаоса, – недовольство исказило физиономию Анбаранга, ведь именно он надеялся получить это место.
– Лорд Анбаранг Нордзенвилльский! Отныне
главный военный советник Князя Тирраэля Кёлленгерского, – Анбаранг немного расслабился.
– Капитан Ирькрий Кенгемль. Новое звание
Полковник. Отныне командующий левым флангом объединённых сил Хаоса, – Рогатые Собаки одобрительно затявкали, поздравляя своего командира.
– Вилтельбруг Мильделстекрис! Отныне первый
помощник Главнокомандующего объединёнными силами Хаоса, – адский огонь запылал в глазах предводителя Крылатых Демонов.
Далее объявили командующих левым и центральными флангами, несколько мелких назначений и, наконец, скрипучий голос карлика произнёс.
– Генерал Бельвейке Олвайде Дель Инс, – в зале
воцарила мёртвая тишина. Взоры собравшихся устремились на стоящего в одиночестве Грунда. Князь удивлённо прищурился, на Бельвейке были надеты доспехи из тёмно-зелёного металла. Мельтрол! Легендарный, не поддающийся ни одному оружию, металл. Рати Грундов в великой войне, одетые с ног до головы в доспехи из мельтрола, раз за разом отбрасывали армии Хаоса, практически не неся потерь.
Карлик выдержал небольшую паузу.
– Отныне, в отсутствии Князя, все подразделения и
командиры будут подчиняться ему, – зал загудел, но ни кто открыто не высказал недовольства. Грунд неподвижно стоял на месте, лишь глаза за узкими прорезями глухого шлема разгорелись голубоватым пламенем.
Дочитав, карлик убрался восвояси. Снова заиграла безумная музыка. Князь поднял руку, заставляя музыкантов замолчать.
– Завтра выступаем, ибо пробил час священной
войны! А сейчас пир! Пир, предвещающий перерождение этого варварского Мира! – Князь схватил за шкирку подвернувшегося под руку Гидеоса и зашвырнул того далеко в толпу. Перевернувшись несколько раз в воздухе, он упал на одну из Рогатых Собак, та изо всех сил ударила Гидеоса ногой в живот, добавляя захрипевшей твари кулаком между глаз. Гидеос отрубился. Командиры весело заржали, неожиданному развлечению. Вечер начался.
Рабы стали заносить в зал жареные на вертеле туши свиней и коров, карлики быстро соорудили театральную сцену, стража, состоящая из мелких Троллей, пиками загнала в зал обнаженных девушек рабынь, на которых тут же накинулись озверевшие монстры.
Оркестр заиграл сумасшедший вальс. Князь вальяжно развалился на троне, держа хрустальный бокал с вином в расслабленной руке. Он устал. Хотелось хоть немного отдохнуть. Но Князь решил дождаться спектакля. Сегодня должна быть поставлена его личная пьеса “Трагедия любви”.
Неожиданно в полутьме за его спиной тихо зазвенел металл доставаемого из ножен оружия. Князь непроизвольно напрягся. К трону неторопливо шел Грунд. Тирраэль отшвырнул в сторону бокал, на всякий случай освобождая руки. Бельвейке едва заметно поклонился. Князь, не отвечая на приветствие, в выжидании уставился на него. Теперь он был хозяин положения и, находясь рядом со своим источником волшебства, мог плевать на любых, даже очень могущественных, обитателей этого Мира.
– Один вопрос Повелитель, – Грунд, казалось,
задыхался. Слова со свистом вырывались из-под опущенного забрала.
– Спрашивай, Генерал, – Тирраэль щёлкнул пальцами,
рядом тут же возник слуга с наполненным бокалом.
– К чему это назначение
– Ты недоволен Хочешь что-то другое
– Нет, причина в другом. Грунды не могут
командовать, мы лишь подчиняемся.
– Только подчиняемся! Теперь всё будет по-другому!
Забудь Бельвейке старые законы! Грядёт новый Мир, и пора занять в нём достойные роли! – Князь поманил пальцем очухавшегося Гидеоса, тот с крайне удручённой физиономией двинулся к трону.
– Это не старые законы! – Грунд сложил пальцы в
каком-то магическом жесте.
– Это предначертано самой судьбой!
– Что предначертано – Князь с любопытством
подался вперёд.
– У нас своё предназначение, у вас другое, и ни кто
не в силах это поменять! – Грунд развернулся, собираясь уходить, но, пройдя пару шагов, вновь повернулся к Князю.
– Мы будем сражаться. Вы командовать. Так было
сказано нам когда-то, так будет и сейчас.
Князь грустно посмотрел вслед уходящему. Эти Грунды и впрямь были рабами. Всего лишь жалкими рабами Безликого и даже после стольких лет проведённых без своего хозяина, закон рабского подчинения всё ещё связывал их своими крепкими цепями.
– Сир! – скрипучий голос, раздавшийся рядом с
Князем, заставил того вздрогнуть.
– Гидеос! – кованый каблук со свистом опустился на
его босую ногу.
– Поганая тварь! – княжеский сапог поднялся с
покалеченной ноги и без размаха ударил скулящего от безумной боли Гидеоса, в уже страдавший сегодня живот. Бедный ящер снова рухнул без чувств, закатив жабьи глаза. Князь досадливо плюнул на рухнувшее тело.
– Чахлая падаль! – Тирраэль щелкнул пальцами.
Подбежал слуга.
– Поторопи артистов! Если через минуту не начнут,
то вместо спектакля будут участвовать в Празднике боли! – слуга, мельком глянув на валявшегося без чувств Гидеоса, быстро ринулся выполнять поручение. Тирраэль, уже порядком захмелев, шумно отхлебнул из бокала. Музыка стихла и занавес из тяжёлого бархата, наконец, пополз в стороны, под громкие крики пирующей толпы.
Актёров трясла нервная дрожь, громадный Крылатый Демон, желая их подбодрить, громко засвистел, остервенело хлопая крыльями. С десяток Рогатых Собак зашлись в безумном тявканье.
Ударил гонг, возвещая о начале спектакля, зал притих в благоговейном ожидании.
На сцене, поражая искусством исполнения, тянули к каменным сводам свои мохнатые лапы, декорации хвойного леса. Прекрасная девушка, с трудом сдерживая нервную дрожь, о чём-то шепчется с парнем. Безумная, всепоглощающая любовь оплела своими нежными пальцами их пылкие сердца. Их руки обвили друг друга, губы готовы соприкоснуться в трепетном поцелуе, но… Неожиданно раздаётся звук охотничьего рожка, влюбленные торопливо прощаются, это отец девушки – злой Барон Архивий выехал на охоту. На сцену, на коне выезжает огромный Тролль. Бряцая оружием, он оглядывается, скаля громадные зубы в безумной ухмылке. Не найдя ни кого, Тролль снова дудит в рожок и исчезает за бутафорскими деревьями. Он люто ненавидит юношу, и, вернувшись домой, жестоко бьёт дочь, выпытывая, где она пропадала пока его не было. Юноша видит всё это в окно. Дождавшись, пока Архивий снова поедет на охоту, он убивает его из лука. Но у Барона остался старший брат, и он, узнав, кто убийца, на глазах парня рубит головы всей его семье, а потом, облив юношу маслом, силой заставляет девушку поджечь своего любимого. В финале пьесы девушка, обливаясь слезами, втыкает себе в сердце длинный кинжал.
