Он не хотел заходить в дом. Тесть умер первого июля в полдень, упав прямо на пороге дома и разбив при падении голову. Но врачи констатировали сердечный приступ, причиной которого в свою очередь стал солнечный удар, полученный им на огороде, где он, как обычно, ковырялся с самого утра. Екатерина Алексеевна, мать Ники, позвонила им только вечером. Они решили приехать на следующее утро, так как отца все равно увезли в морг. Встав очень рано, без особых сборов, решив пока не говорить детям, что оказалось верным решением, они приехали в деревню. Екатерина Алексеевна не открыла дверь и Аким выломал её, потому что Ника, чувствуя неладное, кричала и бегала вокруг дома, стуча в окна. Мать лежала на кровати и как будто спала. На щеке остался высохший след от слезы. Второй раз за двое суток по одному и тому же адресу врачи вынесли вердикт – остановка сердца.

Он запомнил её именно такой. Лежащей на кровати, в одежде, желтой и сухой как осенний листок, с извилистым следом от последней слезы на щеке. Каждый раз возвращаясь в этот дом, он неизменно ощущал, что образ умершей преследует его в каждой комнате, и он даже стыдился сознаться жене, в том, что боится переступать порог. К счастью Ника тоже не рвалась туда и заключенный между ними молчаливый уговор не нарушался. Она не тянула его, он не настаивал на продаже. Стоит да стоит. Её дело.

Разложив на лужайке за домом складной стол, Аким рядом собрал мангал и свалил сучья и скомканную бумагу в кучу и, приготовился разжигать, но вспомнил что Захар просил показать как разводить костер и громко позвал его.

– Идите сюда! – махнул он детям и те мигом примчались.

– Папа может зажечь одной спичкой! – похвасталась Вета. – Я сама видела!

– Папа, папа! – носился вокруг Захар. – Покажи!

Аким достал зажигалку.

– Сегодня не получится с одной спички. Я их не взял. Придется зажигалкой.

– А получится? – испугался Захар.

– Ещё как! Конечно получиться. Папа всё может. Правда пап?

– Ну попробуем. Должно получиться. – он поднес зажигалку к краю бумаги, торчащей из веток.

– Папа, можно я?! – осторожно попросила Вета.

Он дал ей зажигалку. Она нажала на кнопку и оранжевый язычок заколыхался на ветру. И тут же погас.

– Кнопку не отпускай, – улыбнулся Аким.

Вета молча повторила попытку и в этот раз не позволила огню исчезнуть.

– Поджигай бумагу.

Она поднесла пламя ближе и уголок газеты обуглился и занялся.

– Руку убери, обожжёшься.

Сухие дрова мигом разгорелись. Вета посмотрела на отца, ловя в его взгляде одобрение и гордость за её успех и Аким усмехнувшись погладил дочку по голове.

– Умница!

Виолетта и Захар поздние дети и Вероника долго не соглашалась заводить второго ребенка, и лишь когда Дане стало семь лет и она пошла в школу, на нее нахлынула тоска и Виолетта появилась как будто сама собой. А вот Захар, это тщательно обдуманное и спланированное событие в их жизни. Семь лет назад, Аким пришел радостный с очередной планерки и сообщил что он защитил докторскую диссертацию и теперь будет получать специальную доплату за эту высокую степень. Вероника была такая радостная и довольная от этой новости, что не поинтересовалась размером этой самой доплаты. Они занимаясь бурным сексом и даже загадали имя будущего ребенка. Он спросил жену почему она согласилась, а Ника ответила, что от большой любви, конечно, а потом добавила: «Верю в тебя».

Он обнял её тогда и пообещал что сделает всё чтобы не подвести её. Годы шли, дети подрастали, а жизнь не менялась Ему уже сорок пять и этот проект – его последняя надежда всё поменять. Выполнить своё обещание.

Дети подбрасывали в огонь сухие колья и костер разгорался всё жарче. Вероника вынесла посуду из дома и застелив стол скатертью расставила тарелки и стала раскладывать овощи. Аким разворошил угли и притушил лишние языки пламени, оставив только раскаленные добела угольки. Затем неспешно разложил мясо на решетку, и Виолетта тут же попросилась сама положить её на мангал. Захар, конечно же, вызвался помочь, не желая уступать сестре – он и так завидовал что она смогла разжечь огонь и надеялся наверстать. Они вдвоем схватили ручку «барбекюшницы» и гордо потащили к углям. Аким решил что это будет замечательный кадр.

– Дети замрите! – крикнул он и отошел шагов на десять назад, чтобы охватить камерой не только мангал, но и стол и жену и старый дом. За неимением и ненадобностью фотокамеры снимок делался по обыкновению на телефон. Первый снимок не удался потому что дети беспрестанно дергались и их лица смазались.

– Так, ну как замрите! Вероника, подойди к детям ближе.

Наконец все трое замерли с поднятой решеткой полной мяса и дымящимся мангалом на переднем плане. Аким навел камеру телефона и приготовился сделать снимок…

Краем глаза он заметил движение над крышей дома, и в первый момент подумал что ему померещилось. Наверное сороки слетелись на запахи пищи, надеясь поживиться после ухода людей. Или бурундук соскочил с печной трубы и разноцветным пятном юркнул к водостоку. А может быть и ветер всколыхнул старые яблони и затряс их ветвями, распугивая засевших там белок. В мгновение ока мозг придумал десятки логичных объяснений тому что могло появиться над крышей старого дома, кроме того что там появилось на самом деле. Все версии отбрасывали вероятность чего-то необычного, неопознанного или невозможного. Разум твердил что виной всему воображение, но интуиция била тревогу.

Аким опустил камеру и, страшась увидеть и убедиться, поднял глаза.

Над домом медленно поднимался пирамидальный купол, с острыми гранями, блестящими как начищенная нержавеющая сталь. Отсюда, из-за дома, казалось что он растет прямо из земли, словно проросший волшебный горох из сказки. Однако при этом не было слышно каких-либо звуков, вроде шороха разбрасываемой земли, треска или грохота камней. Купол появился бесшумно как призрак, но был, безусловно, материален, потому что заслонил собой солнце, а длинная тень раскинулась над садом и почти дотянулась до застывших возле мангала Вероники и детей.

…Бедняги они до сих пор позируют и ждут когда он скажет им «чииииз»…

Купол рос до тех пор пока не возвысился над деревьями и над всей округой, а затем медленно развернулся одной из своих блестящих сторон и превратился в треугольник площадью достаточной чтобы накрыть весь участок вместе с домом, если ему вдруг вздумается упасть. По-прежнему не издавая ни звука пирамида застыла.

Аким Иванович Веленский всё еще пытался убедить себя, что в этом мире всему можно найти объяснение, и поэтому паниковать преждевременно. Рациональный мозг ученого выдвигал самые подходящие предположения, одно лучше другого. Очевидно что ни ветер, ни белки, ни птицы тут ни причем; и это не иллюзия и не наваждение. Скорее всего это искусственное сооружение, зачем-то воздвигнутое здесь с непонятными государственными или коммерческими целями, пока они отсутствовали. Может быть даже какая-то вещательная или радиолокационная вышка. Или какое-то военное сооружение. Вот только почему он раньше его не замечал?…

– Аким! – окликнула его Вероника. Она смотрела на него нахмурившись и нетерпеливо спросила – Ты всё? Можно расходиться?

Они даже не видели что происходит за их спинами.

Неожиданно сияние купола стало тускнеть и оказалось, что на самом деле он почти абсолютно черный, а свет, придававший ему нестерпимый блеск, исходит из множества голубых шаров размещенных ровными рядами на поверхности и гранях, и теперь горевших не ярче карманных фонариков. Пирамида плавно пришла в движение и придвинулась ближе к дому, срезая как ножом своей нижней гранью, которая вовсе не торчала из земли, а наоборот находилась в нескольких метрах над дорогой, старые яблони возле забора и едва не задела внедорожник припаркованный у калитки. Она двигалась бесшумно, если не считать легкий шелест воздуха, который благодаря силе трения все-таки создавал какие-то звуки, и, конечно, оглушительный, почти осязаемый треск ломаемых деревьев.