Медленным шагом я направлялся к нему. Нодерман так властно управлял мной, поэтому, что еще могло меня порадовать. Сражение, которое возможно можно проиграть, но соперника не видно, даже если внимательно присмотреться. Каждое утро, каждый день, каждый вечер я могу принять то, что тьма яснее чертит на белом свои узоры. Узоры, которые можно согнать в угол и распустить всю тьму. А там может и будет прикреплена твоя брошь на красном платье. Brož mi řezala prsty tenkou čepelí papíru.³

Праздник

Смех разносился повсюду, смех сковывал мои движения, и он не умолкал. Перед моим взором был стол с едой и громкие возгласы. Все здесь было так, как за окном в самый шумный день, либо на вечеринке у друзей, которые прониклись дурным вкусом. Что же моё уподобление, моя ложь. Дурной вкус, который они разделяли, стремительно хотели навязать мне. Что можно было еще мне преподнести, когда принятие было сильнее, чем желание. Их такие чужие лица произрастали из всех трещинок дома. Шум, смех и невообразимое желание стать лучше других. Все вместилось в эту комнату со столом разнообразной еды. Праздник, который распространял в себе разнообразное поедание и пустые разговоры. Дорога меня уводила. Мне нужно было отпраздновать и поскорее отправиться по указанному адресу.

Вот все уже собрались. Все кричали и поздравляли бедную маму, а она только и могла расставлять тарелки. Гостей было не особо много, но для меня было предостаточно. Было и так очень тесно, и мне становилось душно и жарко. По моему лицу проступал холодный пот. Но я все же решил улыбаться и быть хоть немного дружелюбнее. Пришел начальник, неизвестный мальчик по имени Мерзи и соседи со своим сыном.

Неизвестный мальчик по имени Мерзи заговорил:

–– Давай! Жду тебя для того, чтобы поскорее съесть кусок торта. Думаешь, я пришел поиграть с тобой. Больно мне это надо. Меня вообще не особо интересуют твои игры.

– Зачем ты меня ждешь? – удивился я такому утверждению. Да, и у меня нет огромного желания играть с тобой. У нас совершенно разные взгляды с тобой на игры. Так, что я не думаю, что будет хорошо их соединить вместе. Хотя, наверное, ради интереса можно было бы и попробовать. Но точно уж не сегодня.

– Поторопись. Тебя уже все давно ждут, —пробурчал Мерзи.

– Что они от меня хотели? Возможно, мне нужно было что – то сказать?– подумал про себя я. – Да, меня радует, что Вы пришли покушать торт вместе с нами или это все же пирог?

– Какое это имеет значение, Олеандр! Мы просто пришли и решили дать тебе хоть один шанс на проявлении твоих чувств.

– Интересно, такая задача. Так праздник у моей мамы? Что нужно от меня? Можете оторвать кусок моего пирога, я не особо голоден.

В итоге все замолчали и принялись за дело. Начальник Вруне был достаточно упитанный мужчина, полысевший, и его лицо покрывали множество мелких, глубоких морщин. Поросшие брови были соединены в дугу торчащих волос в разные стороны. Глазки были совсем маленькие и крохотные. Затруднительно было рассмотреть его зрачки. Быть начальником для него была гордость. В награду за его труд ему достался целый завод, на котором трудились различные люди, в том числе и моя мама. Он очень гордился, что ему досталось такое массивное здание. Он был одет в тусклый, серый пиджак. Пуговицы на рубашке ели застегивались, и было такое ощущение, что весь его костюм просто треснет по швам. Он всегда очень ехидно улыбался. Руками он двигал, будто он все время крутил руль подводной шлюпки, что-то поворачивал, потом обратно резкими движениям делал полный разворот назад.

Потом ко мне подошел снова Мерзи и лишь сказал:

– Ну, поздравил твою маму, но для тебя у меня подарка нет. Могу вместе с тобой склеить эти модели кораблей, если хочешь.

– Ладно, Мерзи, спасибо. Да, конечно, ты можешь взять их себе и склеить. Мне не жалко. Что за модели кораблей? – опомнился я. Шум перекрывал мой слух, и я плохо слышал, не мог уже сосредоточиться на деталях происходящего.

Потом ко мне подошли соседи. Странно, что все они подходили именно ко мне. Каждый пытался мне что-то сказать, отвлечь меня от моих основных мыслей, отнять время, которое принадлежало мне. Хотя, что могло их интересовать, кроме взгляда и олицетворение Нодермана. Нодерман был им близок. Подошли соседи наши. Эти соседи, странные люди, которые могли быть добры ко мне, а иногда развернуться, исчезнуть и наговорить вещей, которые не соответствовали жизни. С ними был мальчик небольшого роста, очень щуплый. У него были белые волосы, скорее всего он был альбинос. Ресниц и бровей совсем не было видно. Он сначала смотрел в пол и не поднимал глаз. Потом посмотрел на меня своими большими синими глазами и тихо произнес:

–Очень рад знакомству с тобой, давно уже тебя заметил, но никогда раньше не решался к тебе подойти. Ты мне казался таким недосягаемым,– он протянул мне коробку, коробка была запакована в праздничную бумагу, на ней переливались заостренные пунктиры, которые перекрывали черные узоры обоев незнакомой комнаты.

– Спасибо, очень красиво! Потом обязательно распакую и посмотрю, что там. Что-то было в этом мальчишке. Мне показалось, что он ошибается. Но может его ошибка и привела его ко мне. Хотя бы этот мальчик из всех понимает меня с полуслова, но может быть – это видимость понимания, так бы мне хотелось.

– Если хочешь, я тебе чуть позже покажу свою комнату, Морем. Тебя же так зовут? Верно?

Он мне так на это и не ответил. Тогда я решил вскрыть коробку. Быстрыми движениями руки я сорвал бумагу, бросил её на полу. Пол немного стал украшен. Мне стали кричать:

– Подними же скорее с пола. Так же нельзя, прямо на пол, как ты смеешь!

Да, соседи. Соседи, родители Морема, звали их Дорэ и Мисоль, были художниками. Мама часто рассказывала мне про то, как они часто украшают свой сад возле дома различными космическими фигурами. Их дом украшен картинами, на всех их произведениях небо покрывают разноцветные листья. В общем, вся семья была влюблена в звездное небо, будто одна из звезд рухнула прямо им на голову.

В коробке был плащ. Так я понял, что они сшили его для меня.

Плащ был темно-синего цвета и весь был усыпан ярко- желтыми звездами, такое ощущение было, что это ночное небо. Вроде я одел на себя его и подошел к зеркалу, но плащ закрывал все мое отображение.

– Звездный мальчик! Юный принц!– воскликнули соседи. А начальник подошел и стал считать, сколько звезд было вшито в материю.

Это было последней каплей моего присутствия здесь, и я решил отвести Морема в свою комнату, хоть немного поговорить и развеять свои мысли.

Пока мы поднимались по лестнице, я спросил:

– Кстати, Морем, ты умеешь играть на музыкальных инструментах? Мне это важно узнать.

– Да, я как-то учился играть на кларнете. А что?

– Просто у меня есть флейта, очень маленькая. Хочу научиться играть на ней мелодии. Ты поможешь мне в этом.

– Да, с радостью. Мы бы вместе ходили в школу и по дороге бы разучивали мелодии. Хорошая идея?

– Да, давай так. А в какой школе ты учишься?

– В той же, что и ты. Только на класс младше. Ты меня ни разу не видел?

– Если честно, я очень редко гуляю по школе. Очень часто после уроков быстро убегаю. У меня свои дела, поиски всяких адресов, книги. Видел тебя только возле твоего дома, во дворе. У вас прекрасные космические нечеткие фигуры. Ты тоже участвуешь в их создание?

– Нет, я больше все же увлекаюсь музыкой. Мне нравится. Хочу стать композитором.

Здесь мне ничего не хотелось отвечать, у всех свои желания, возможно, это очень хорошо. Стать кем-то.

– Заходи, Морем. Добро пожаловать в мою темницу,– улыбнулся я, открывая дверь. Свет пронзил глаза Морема. По всей комнате были увешаны маленькие фонарики, которые горели и освещали комнату. Он зашел, все вокруг оглядел. Все успел рассмотреть, хотя ни одна вещь не принадлежала мне в этой комнате, кроме телескопа. Он подошел к телескопу.