Я задержала дыхание, как только иголки приблизились, затем пронзили мои виски, прямо над ушами. Я вздрогнула, но было не так уж больно. Как только роботизированные руки удалились, мое кресло отъехало назад и я обнаружила, что меня погружают в теплую, сияющую голубым, ванну. Я выдохнула и расслабилась, казалось, что все мои страхи растаяли.

«Кристин Уэбстер, вы транспортируетесь к вашим воинам. Я не предвзята, когда каждая отправляется на планету полностью ей подходящую, но моя слабость это Приллонские мужчины. Я знаю, что вы будете счастливы, как и я была когда-то».

Я вдохнула, закрывая глаза. Счастлива? Это самая большая мечта из всех.

«Ваша обработка начнется через три… два… один».

Все потемнело.

Капитан Хант Трэвал, Колония, База 3, Комната обработки Вновь Прибывших

Нетерпение скреблось во мне, заставляя меня крутиться на месте. Через стол, четверо наших новоприбывших уставились на меня с примесью ярости и отчаянья. Они старались замаскировать свою боль, но злость? Злость явно проглядывалась в напряженных линиях их тел, мрачных сводах их губ, в полном отсутствии настроения в их взгляде. Они были воинами Флота Коалиции, пережившие плен и пытки в руках нашего врага, Улья, и теперь они очутились здесь

Никто не хотел здесь оказаться.

Ярость была чем-то слишком хорошо знакомым для воинов. А те, кого направили на Колонию, имели больше причин свирепствовать, чем кто бы то ни было. Я знал. Мы все знали. Мы изгои. Покинутые. Отвергнутые людьми, за которых сражались, чтобы защитить их, страдли от зверских пыток и экспериментов нашего врага. Мы выжили, но нас больше не принимали. И с этим было трудно смириться. Прибытие на Колонию являлось подтверждением этой отбраковки, как и изменения в наших телах – доказательство того, что мы никогда не станем полноценными снова.

Маска злости хорошо скрывала многие другие эмоции, но особенно боль. Как воины, мы были самыми сильными, самыми крутыми за границами во вселенной. Мы не горевали. Большинство тех, кто прошел через эту комнату за последние пару лет − с того момента, как меня назначили ответственным за акклиматизацию вновь прибывших − предпочли пытку слезам. Эти четверо, мне так кажется, не исключение.

«Я желаю вернуться на свою родную планету». Большой Атланский военачальник, гигантский боец по имени Резз, уставился на меня со своего места. Его руки размером с обеденную тарелку каждая сжимались и разжимались на подлокотниках его кресла и я взглянул в угол комнаты, где мой второй, Капитан Тайрэн, стоял с ионным бластером и транквилизатором наготове. Я встретил его мрачный взгляд, на короткое мгновение в моих глазах появился вопрос.

Тайрэн кивнул, движение практически незаметное. Он был готов выстрелить. Не то, чтобы ему нужно было оружие, даже для зверя. Улей укрепил его кости и мышцы в его теле. Он был силен, сильнее чем любое живое существо, которое я когда-либо видел, включая Атлана полностью в режиме зверя. Когда Тайрэна и меня схватили, мы уже были друзьями. После того, что они с нами сделали, я знал, что не будет никого другого, кому я смогу доверить пару, и я попросил его стать моим вторым.

Мы больше не нуждались в доверии друг друга в битве. Возможно теперь нашим будущим станет совместная пара, и это, вероятно, будет важнее, чем то, что мы делали до этого.

Когда первая пара была присвоена кому-то на Колонии, женщина с Земли по имени Рэйчел, я отнесся скептически. Но наблюдая за тем, как она держала одного из нас, когда он умирал у нее на руках, я изменил свое отношение к Программе Межгалактических Невест. К тому, чтобы иметь пару. Я хотел, чтобы женские нежные руки ласкали мою кожу, чтобы на меня смотрели не со страхом в глазах, а иначе. Боги, я очень сильно этого хотел, но принял то, что изгнание на Колонию означало, что такое удовольствие никогда не будет мне доступно, мне никогда не предоставят пару, я никогда не разделю с Тайрэном горячую, согласную женщину.

Но прибытие Рэйчел все изменило. Переполненный надеждами, я прошел тестирование на следующий день, Тайрэн днем позже. И теперь мы просто ждали и старались не надеяться. Надежда причиняла боль, наполняя мою грудь пустотой, которую не могли заполнить ни выпивка ни работа. Когда я видел Рэйчел − Леди Рон − с ее парами, Управляющим Максимом и Капитаном Ристоном, то становилось все хуже.

Я понял, что надежда опасная штука. Что-то должно оставаться, но слишком много ожиданий может обернуться жестоким разочарованием. Это был хрупкий баланс, с которым я жил, до своего прибытия на планету.

Но прошли недели с тестирования. Сотни воинов на Колонии подверглись этому, но ни одной новой невесты не прибыло с тех пор. Те, кто заперты здесь, стали отказываться от того, чтобы снова пройти тестирование на совпадение. Надежда слабла. Злость заменяла ее. Ну и работа.

Передо мной находились три воина из Коалиции и один до дрожи пугающий Охотник с планеты Эверис, который даже сейчас сидел отдельно, подальше от остальных. По одному взгляду в их глаза было ясно, что надежды у них ноль и именно поэтому Тайрэн осторожно держал руку над своим ионным пистолетом, стоя возле двери.

Охотник, Киль, был спасен из отдельного блока здания Улья, блок предназначенный для селекции. Он выглядел достаточно безобидно, его темные волосы и бледная кожа больше выглядели как у воина с Земли или Триона. Но он был далеко не человеком, охотничьи навыки его народа были необъяснимыми и пугающими. Они походили на фантомов, которых могли видеть в темном пространстве космоса. Никто и ничто не могло от них укрыться.

Киль стал нашим первым Охотником и я не знал, что с ним делать.

Никто кроме меня и Управляющего Рона не знал полностью содержания досье этих мужчин, но я с содроганием думал, сколько гордости и смертоносности нес в себе Охотник. Эверианцы были самыми хладнокровными убийцами Флота, шпионами и разведчиками. Они составляли значительную часть Разведочной Базы Флота Коалиции, и Улей, если в плен попадался Охотник, был абсолютно беспощаден. Меня шокировало то, что Охотник выжил.

Киль с Эвериса, должно быть, имел железную волю. Непоколебимую. Полезный в битве навык, но не здесь. Мне нужно, чтобы этот человек работал в команде, стал частью нашего общества. Получил толику надежды, что хоть их старые жизни и закончены, но можно наладить новые. Это и было моей работой, моей обязанностью, удостовериться, что они это сделали.

Этим мужчинам нужна работа, цель, место где жить и новая группа братьев по оружию, чтобы помочь справиться с их новым началом.

Колония не была домом ни для кого из нас. Даже с парой управляющего тут, этого было недостаточно. Это место являлось тюрьмой, нашей последней остановкой и мы все это знали. Однажды − с парами и детьми − оно могло стать домом для всех нас. Но пока…

«Никто из нас не вернется домой, Военачальник». Я указал на свой висок, задрал рукав, чтобы показать свою левую руку, ладонь и металлический оттенок под кожей на своей подвергшейся воздействию руке. Я никогда не надевал свою броню на такие встречи, отдавая предпочтение гражданскому кителю с коротким рукавом и штанам, чтобы напомнить тем воинам, что я не собираюсь с ними сражаться. Я не враг. Я тоже участвовал в сражениях и был захвачен в плен. Подвергся пыткам. Сбежал. Выжил. Жил

Глаза Резза метнулись к моей руке, затем задержались на расшитом вручную оформлении облицовки швов, отмечая зеленый ошейник, который я носил на шее, и его взгляд стал еще более хмурым. Этот долгий взгляд и надменный рык при виде моего ошейника не улучшили моего настроения. Я носил его три месяца с того самого дня как прошел тестирование. Носил его, чтобы призывать всех пройти тестирование, показать всем, что у меня есть надежда, что невеста приедет. Что я уже был ее, в каком бы месте во вселенной она не находилась. И пока моя надежда слабла, присутствие ошейника стало источником шуток во время трапезы, остальные глумились над моим оптимизмом. Некоторые даже сомневались, что я действительно подвергался тестированию.