– Место для маневра? – Коул стоял совершенно неподвижно, травя меня взглядом. – Я похож на человека, который извивается?

Что я должна была ответить на этот вопрос?

– ... Нет?

– Вот ты похожа на женщину, которая не прочь поизвиваться.

– Прошу прощения?

– Ты ведь агент, не так ли? Ты будешь извиваться, как червяк в грязи, за десятую часть процента.

Я не была настоящим агентом, скорее, прославленным офисным сусликом. Но даже если бы я продала свою душу дьяволу и заманила собственных клиентов, я бы ни за что не стала извиваться и трястись ради такого ублюдка, как он.

– Вы ничего обо мне не знаете, – сказала я.

– Мне все равно.

Его пристальный взгляд говорил об обратном. Я скрестила руки немного туже.

– Я пытаюсь Вам помочь.

– Я никогда никого не просил о помощи. Никогда не нуждался в этом.

Я могла в это поверить.

– Подпишите отказ, чтобы вы могли быть проданы до начала сезона. Вы будете рады, что сделали это сейчас, а не позже.

– Прости, принцесса. Ты зря тратишь силы на мое спасение. Моей карьере ничто не угрожает.

– Но…

– Послушай, мы все выяснили, красотка… Мисс Мэдисон, большое спасибо.

Коул прищурил глаза.

– Никто раньше не называл тебя красоткой?

– Нет! – я покачала головой. – Я имею в виду... да, но... это не…

– Жаль, что Вам пришлось сначала услышать это от меня, мисс Мэдисон, – Коул не давал мне говорить. Его голос понизился до рычания. – Мои ворота закрываются каждый вечер в шесть тридцать, и они не откроются до утра.

– Я…

– Спроси себя, красавица. На какой стороне от ворот ты хочешь быть, когда они закроются?

Он не посмеет этого сделать.

Ни один человек не был таким животным. Такой скотиной.

Но Коул не дрогнул. Не отводил взгляда. Не улыбался.

Он не отступит от своей цели.

И в один момент слабость закралась в мои мысли. Один момент, когда я услышала звон замка кованых железных ворот, когда темнота сгустилась вокруг нас.

Один момент, когда я уставилась на его мускулы, его руки, скривившиеся в зловещей ухмылке губы.

Это был хороший момент. Момент сотрясения души. Теплый, пульсирующий момент.

Но у меня было достаточно слабых моментов. В последний раз, когда я предавалась этой фантазии, мне пришлось бросить аспирантуру и обменять свои книги и степени на драгоценную девочку.

Я подтолкнула папку с бумагами к груди Коула. Он был крепким орешком. Пугающим. Опасным.

– Это еще не конец, – сказала я, пока он смотрел на папку. – Возьмите документы о торговле. Я вернусь, чтобы забрать отказ с вашей подписью.

– Позволь избавить тебя от хлопот.

Наконец-то. Я достучалась до него. Я вытащила ручку из сумочки и щелкнула крышкой.

– Мне просто нужна подпись, и я вернусь позже с распечатанными копиями для ваших файлов…

Коул разорвал папку пополам. Он бросил обрывки на крыльцо, чтобы ветер и дождь уничтожили их.

Его голос стал мужественным, голодным.

– Приходи позже, если хочешь, красавица, но мы не будем делать ничего... профессионального.

Абсолютно нет. Я сопротивлялась желанию дать ему пощечину – не думала, что смогу дотянуться до его лица.

– Надеюсь, вы понимаете, что упускаете возможность изменить свою жизнь, мистер Хоторн, – сказала я.

– Вы упускаете не менее важную возможность, Мисс Мэдисон.

Я проигнорировала его.

– Что произойдет, когда «Монархи» откажутся защищать зверя перед Лигой?

– Я крепче, чем кажусь.

– Иногда нам всем нужна небольшая помощь. Немного сострадания.

– И ты думаешь, что обмен на другую команду защитит меня?

– Нет, мистер Хоторн. Я думаю, что обмен Вас в другую команду защитит остальную часть Лиги.

Коул стиснул челюсти.

– Лучше поторопись, красавица. Наступает ночь. Мои ворота скоро закроются.

– Поверьте, я не собираюсь здесь оставаться.

– Посмотрим.

Высокомерный.

Презренный.

Упрямый.

Я проклинала его шесть раз с воскресенья, и у меня все еще не хватало слов, чтобы молча плюнуть в этого ублюдка. Я помчалась к своей машине, не заботясь о том, что дождь пропитал мою одежду и показал мои изгибы. Коул захлопнул дверь, не глядя на то, как я ухожу.

И я должна была почувствовать облегчение. Надо было повернуть ключ в замке зажигания и уехать из его чертового особняка.

За исключением того, что один момент слабости под его взглядом распространился на несколько ударов сердца.

Я уезжала, но мне было неприятно, взглянув в зеркало заднего вида, я уезжала, надеясь увидеть его еще раз.

Опасно, опасно. Я не могла позволить искушению околдовать меня. У меня была работа, дочь, о которой нужно было заботиться, и жизнь, которую нужно было вести. Я бы не стала терять ни секунды, думая об ублюдке Коуле Хоторне.

Неудивительно, что он жил один.

Кто бы мог полюбить такого зверя, как он?

Глава 2

Коул

Некоторые мужчины по утрам молятся. Большинство читают газеты и завтракают. Счастливчики проводят время со своими семьями.

Мой день не начнется, пока мой кулак не опустится на траву, мои бутсы не зароются в грязь, и не будет брошен мяч.

Это мой сигнал к пробуждению.

Металлическая трель свистка эхом разнеслась по полю, и всплеск адреналина и тестостерона поглотил меня. Даже во время тренировки я набрасывался на товарищей по команде с бешеной скоростью. Мы сталкивались – кряхтя, потея, сбивая. Этот неистовый удар костей и тел был доказательством того, что я был жив.

Судьи боялись меня.

Бегущие избегали меня.

Приемники меня ненавидели.

А защитники? Я разбросал этих симпатичных мальчиков по проклятому полю. Я был сильнее их. Быстрее, чем они. Я знал, как они будут играть, и мне нравилось, когда они писали в штаны, когда читали мою защиту.

После того, как мяч был брошен, я переставал быть мужчиной. Я превращался в животное.

Атака должна была закончиться, когда я прорвался через линию, но я не смог вовремя остановиться. Наш квотербек первым ударил по ребрам.

Тим Морган, король кисок во многих отношениях, приземлился со скулящим визгом. Ничего такого, с чем его зависимость от окси не могла бы справиться, но это не предвещало ничего хорошего, когда он перевернулся на спину и остался лежать, хватаясь за бок.

Послышались свистки, и СМИ на краю поля стали делать слишком много снимков. Тренеры и тренерский штаб ринулись на поле.

Тренер Скотт держал меня сзади за шиворот, а О-Лайн помог Тиму встать на ноги.

– Какого хрена ты делаешь, Хоторн?

Тренер Скотт не был вежливым или утонченным человеком. Время не было добрым к бывшему защитнику. Он сохранял вес, пока играл, но у него больше не было сил толкать меня на землю. Вместо этого он выругался.

– Это проклятая тренировка, – он дернул меня за воротник. – Ты ударил нашего собственного парня!

И я попытался отступить, прежде чем убить его. Если бы я был главным тренером, я бы похвалил меня за хорошо проделанную работу, а не скулил о нашем нападающем. Тори был на полшага медленнее, чем обычно, вероятно, потому, что он провел ночь, вдалбливаясь во все, что околачивалось на стоянке после тренировки. Это он виноват, что я пересек линию.

Адреналин практически размазал мои слова.

– Не мог остановиться.

Не то, что он хотел услышать. Тренер Скотт вытолкнул меня с поля. Остальные полузащитники ушли, обойдя меня стороной. Именно туда, где у СМИ был лучший обзор. Очередь репортеров, вероятно, уже написала в Твиттере об этом инциденте... так же, как сотни болельщиков, плотно прижавшихся к забору, наблюдавших за тренировкой с трибун тренировочного комплекса.

Тренер Скотт дернул меня за плечи, пытаясь причинить боль. Ему повезло, что я не вспылил, иначе его шея была бы следующей. Он бросил наушники на землю.

Это не должно было закончиться хорошо.

– Тебе бы лучше включать свою голову в игре, Хоторн. Видишь его?