Квартира была двухуровневая, с множеством комнат, спален, санузлов и коридоров. Это был настоящий лабиринт.

Я предупредила всех присутствующих, что к ним уже направляется общество милых дам, а сама с партнёром удалилась на второй этаж в самую дальнюю комнату. Я не любила таборов и больших пьяных сборищ, но что-то подсказывало, что мне нужно остаться здесь.

Когда мы вдвоём спустились вниз, девушки прибыли в полном составе. Веселье начиналось.

– Лана, а тут точно безопасно? Девчонки напрягаются.

– Пока да, но какие я тебе могу дать гарантии? Ты же сама прекрасно видишь, что это за мероприятие. Повернёт ли у них головы и в какой момент, я тебе точно сказать не могу. В ожидании вас я находилась с ними одна, как видишь, ни пылинки с меня не упало, но если что-то пойдёт не так, мы вместе пришли, мы вместе и уходим. Никто никого не бросает. Передай это всем, пожалуйста, что бы девочки понимали, что мы в одних санях.

Был тёплый октябрь, и вся наша большая компания значительную часть времени провела на просторном балконе в тостах, анекдотах и раскатистом многоголосом хохоте. Кто-то уходил, кто-то приходил. В течение нескольких часов происходил круговорот людей в квартире, постелях, ваннах и туалетах, пока с приходом сумерек не включили караоке в главном зале, а я отчётливо не услышала, что настал момент истины, когда мужики пережрали. Одни сохраняли нейтралитет, другие продолжали веселиться, делая вид, что ничего не происходит, но четвёрка подстрекателей уже начала проявляться.

Ультиматумы и угрозы вызвать полицию ужратое стадо могло воспринять как тявканье Моськи на слона. Было бесполезно взывать к их разуму, они уже зашли в стадию невменяемости.

Не переводя косые стрелки на меня, понимая, что в их пережратости нет моей вины, девчонки не предъявляли ко мне претензий. Они испугались и, считая себя жертвами жизненных обстоятельств, ситуаций и отношения общества, были готовы смиренно принять ожидаемое зло. Я увидела в женских глазах страх, потерянность и безысходность.

В своё время я очень жалела, что не написала заявление о групповом изнасиловании. Я понимала, что, если подобное повторится вновь, я стесняться не буду. Представляя всё то, что могут сделать с девушками, понимая масштабность последствий и ущерб для женской психики и женского здоровья, я не собиралась бросать девчонок на растерзание. У меня был подобный опыт, и я не хотела, чтобы кто-нибудь ещё его испытал. Психика человека не трусы, не закинешь в машинку, чтобы отстирать от пятен.

– Девочки, смотрите, сейчас четверо из вас начинают вести себя грубо, по-хамски, но только не перегибайте палку, не переигрывайте, а то весь план полетит к чертям. Начинаете катить бочку на меня. Обзывайте за внешность, за характер – несите блажь, одним словом. Я скажу вам: «Девочки, вы перепили? Что за поведение?» – и предложу отправить вас домой. Начинаете агитировать ещё троих своих псевдоподружек за то, чтобы уехать с вами. Лина, Лера и Вера, вы играете роли бесхребетных овечек, не имеющих своего мнения. Итого семь уезжают. Вы якобы уходите, но на самом деле вызываете сразу три машины такси, что бы все девчонки влезли, и ждёте нас на улице. Машины вызовите к противоположному подъезду, чтобы вас и такси не было видно. Я, Жанна и Женя остаёмся здесь втроём. Девочки, только, главное, подыграйте мне, чтобы они не увидели подвоха. Если мы сделаем всё максимально реалистично, мы все уедем домой целые и невредимые, – сказала я всё это полушёпотом на балконе, когда мы быстро скучковались девичьим составом под предлогом совместного табакокурения.

Я предложила разделиться, иного выхода не было. Если не смогут уйти все, то уйдёт хотя бы часть. Из двух зол выбирают меньшее.

Только я закончила излагать свой план, как тут же прилетел один из провокаторов.

– Что это вы тут шепчетесь?

– Мы курим.

– Мы докурили. Не говори за всех, вечно строишь из себя лидера!

– Оля, ты чего?

Когда с балкона мы вынесли свой диалог в общий зал, первая часть плана сработала.

Четверо, играющих в неадекватность, и трое, играющих роль прихвостней девиц, ушли по инициативе гуляющих.

– Найди мне песню из «Бременских музыкантов» «Мы к вам заехали на час». Сейчас я им устрою Ибицу.

– Может быть, лучше что-нибудь другое? Как ты собираешься танцевать под детскую песню?

– Женя, найди мне то, что я прошу. Я танцовщица, как раз пригодится мой навык, музыка не имеет значения, сейчас мне нужны мультики. Сила, которую они хотят уничтожить, ослепит их.

– А если я не найду?

– Сомневаюсь, что на этой приставке чего-нибудь нет, но если не найдёшь, то тогда и поговорим. Главное, сами глазами не хлопайте, а незаметно идите в холл и бегите на улицу в такси.

– А ты? Как же ты?

– Мне уже не страшно. Я не позволю им насиловать вас. Скажите тем двоим, что положили на вас глаз, что пойдёте покурить, а сами – на выход. И основной свет приглушите без предупреждения, достаточно будет ламп над барной стойкой.

– Лана, но, если ты не успеешь добежать до дверей, они тебя схватят. Что тогда?

– Тогда вызывайте на этот адрес полицию. Я сделаю так, что они запомнят этот мальчишник на всю жизнь.

– Леся уже вызвала такси. Все три машины стоят у входа.

Имея природную гибкость и спортивную подготовку, я одним движением запрыгнула на стол, как только Женя с Жанной включили музыку и выключили свет.

Сорвав с себя платье и бросив его неизвестно куда, я старалась не смотреть в сторону девчонок, чтобы не привлекать к ним внимание.

Шестнадцать разинутых ртов смотрели на танец моего тела, не сводя с него глаз. В это время девчонки, как мышки, пробирались к спасительному выходу, замешкавшись в последнюю минуту.

– Жанна, что ты делаешь?

– Я не могу натянуть сапог…

– Пока ты будешь натягивать сапог, натянут нас всех! Шуруй так! – возмущённо прошипела Женя, выхватившая из рук Жанны обувь.

Изрядно подвыпившая Жанна, не способная попасть в обувь, надела её в подъезде не без помощи Жени.

С приближением окончания песни я спрыгнула со стола и, не прекращая танца, задним ходом начала плавно перемещаться в сторону основного коридора и входной двери. Зрители решили, что это часть постановки. Резко рванув к двери и толкнув её от себя, я выскочила в подъезд и побежала прочь.

Сидевшие на диване, близко стоявшем к выходу, сделали вид, что не успели задержать меня. Они не пытались привести в чувство обезумевших приятелей, но и не помешали мне оказаться по ту сторону необратимости.

При всей своей внешней силе, но внутренней слабости духа не нашлось ни одного мужчины, способного остановить насилие.

Толпа пьяных, перекрытых мужиков выскочила вслед за мной из подъезда, едва я, в одном нижнем белье и босиком, успела сделать пару шагов, пробегая по осенним лужам к такси.

Угрозы, оскорбления и жутчайшие непристойности, ударяющие мне в спину мужским многоголосьем, спровоцировали Олю, не вовремя включившую режим бойца, вступить с ними в неравный бой. Это было лишним. Она выскочила из машины и начала орать гадости им в ответ настолько сильно и пронзительно, насколько это может делать голос женщины, приводящей себя в состояние изменённого сознания.

– Оля, сядь в машину! Быстро! – громко закричала я на неё и на весь двор, добегая до машины с открытой дверью.

Мой пронзительный крик, несущий в себе неистовое желание остановить весь этот ужас, эхом отразился от многоэтажек и прорезал пространство, словно раскалённый нож, заставив разом замолчать всех.

Доли секунды, и мы с Олей уже прыгнули на заднее сидение автомобиля с разных сторон, хлопнув дверями и в один голос прохрипев водителю:

– Едем отсюда быстрее! Пожалуйста, трогайте!

Две другие машины поехали впереди нас, дождавшись, пока мы окажемся в такси. Водитель сообразил, что к чему, и, не мешкая, дал газу.

– Лана, держи, я успела схватить твои сапоги. Обуйся. И надень моё пальто, иначе ты простынешь. Включите, пожалуйста, печку посильнее.