— С чего вдруг?

— Ты же знаешь.

— Судя по всему, нет, — возмутился я.

— Не делай этого, — велел Ян. — Работа в Детском отделе — не твой вариант, и точка.

— Не тебе решать.

— Разве? — драматично заявил он.

— Просто…

— Тебе нельзя там работать. Это не лучшее место для тебя.

— Кейдж, кажется, считает иначе.

— Ну, Миллс назначает…

— Мы оба понимаем, что Кейдж его ни во что не ставит. Сомневаюсь, что Миллс надолго задержится на своем месте. Не стоит к нему сильно привыкать.

— Мне плевать на Миллса, — вспылил Ян, расхаживая из стороны в сторону. — И на самого себя. Я переживаю о тебе, и работа в Детском отделе — очень плохая идея.

— Да что не так с отделом?

— Очевидно же.

— Нет, — раздраженно ответил я. Ян никогда не сомневался в моих способностях, и я не мог понять, почему ему кажется, что я не справлюсь с детьми. — Не очевидно. Объясни, о чем ты думаешь.

— Разве ты не понимаешь, что пострадаешь?

— Каким образом? Бумагой порежусь, что ли?

— Не умничай, — прошипел Ян. В его голосе клокотал гнев.

— Даже и не начинал. Я скорее пытаюсь сообразить, что ты имеешь в виду.

Он схватил меня за руки и пристально посмотрел в глаза.

— Ты пострадаешь, потому что, как всегда, слишком вовлечешься в жизни детей. И, как всегда, что-нибудь пойдет не по плану, а ты будешь горевать.

Я осмыслил слова, задумался на секунду. Ян считал, что меня поглотит горе, если что-то случится с каким-нибудь ребенком. И он не ошибался: да, мне будет больно. Но подобный риск существует в любых взаимоотношениях, личных или рабочих. Это не означает, что нужно бездействовать.

— Серьезно?

В подтверждение раздалось рычание.

— Ради всего святого, Ян, — вздохнул я, обхватывая его лицо ладонями. — Конечно, я пострадаю. Но это же только одна из сторон работы, верно?

— Нет, — возразил Ян, высвобождаясь из моих рук и отступая на несколько шагов. — Миро, ты был приемным ребенком. Ты помнишь, каково не иметь дома и близких. Разве постоянное напоминание пойдет тебе на пользу?

— Не пойдет, — согласился я. — Хотя именно поэтому я и умею сопереживать.

Ян помотал головой.

— Мы так не договаривались.

— Договаривались? О каком договоре речь? — прохрипел я. Разговаривать с Яном — все равно что вырывать зуб. Этот мужчина слишком замкнут.

— Ты мой напарник.

— Да, а ты — мой, — напомнил я. — Бьюсь об заклад, Кейдж ожидает, что сегодня ты поедешь со мной проверять детей.

— Чего вполне хватит на один день, — многозначительно произнес Ян. — Но не больше.

— Я временно исполняю обязанности директора.

Он помрачнел.

— Говори.

— Ты должен сказать Кейджу, что нужно найти кого-нибудь другого.

— О? Просто сказать Кейджу?

— Да.

— Ян, я…

— Нет. Кейдж поймет, если ты объяснишь, что не можешь вступить в должность, потому что сам был приемным ребенком.

— Но ведь это ложь.

— Мне плевать. Я не хочу, чтобы ты работал в Детском отделе. Поэтому согласен на любую отговорку, которая поможет отказаться.

— А если я против отговорок?

Ян помотал головой.

— Ян, ты…

— Нет, — настойчиво повторил он. Я различил злые, жесткие интонации в его голосе. — Я не позволю тебе сотворить с собой такое. Это полнейшая хрень.

— Поверить не могу, что ты всерьез, — надавил я, уверенный, что в любую минуту он образумится. Его рассуждения были напрочь лишены логики.

— О, я совершенно серьезно, — парировал Ян запальчиво, с глубокой убежденностью в собственной правоте.

— Брось, Ян. Ты сам на себя не похож.

— У меня есть право голоса, — напомнил он непоколебимо. — Мы не просто партнеры. Мы женаты, и мое мнение имеет какое-то значение.

— Оно всегда имело значение!

— Да, но теперь более весомое. Если я говорю «нет», значит нет.

Я любил Яна, но он вел себя просто-напросто смешно.

— Брак не так работает!

— А я думаю, именно так, — хрипло заявил Ян и тяжело сглотнул. Его голос сочился гневом.

Мне нужно понять настоящую причину злости. Чего Ян настолько сильно боялся? Ведь дело не в контроле, Ян не пытался меня сломить. Прямо сейчас он пребывал в безграничном ужасе. Нужно лишь понять почему.

— Ты слышишь меня?

Ян — прирожденный защитник, и сильнее всего он оберегал меня.

— Милый, у тебя не получится до конца жизни стоять между мной и всем остальным миром, — объяснил я, сохраняя ровную интонацию, чтобы Ян вслушался и прекратил брыкаться. — Я этого и не желаю.

— Видимо, мне придется, раз уж ты не включаешь собственную голову.

Я глубоко вздохнул. Господи боже, он на драку нарывается, что ли? Ян практически бросал мне вызов.

— Я понимаю, что творю.

Судя по недовольному ворчанию, Ян злился даже больше, чем мне показалось изначально.

— Слушай, я ведь знаю, что у тебя природный инстинкт повсюду создавать семью.

— О чем ты?

У меня же был Ян. Он моя семья. Нет никого другого, кроме…

— О девочках. Они часть твоей семьи.

— У меня раньше даже не было…

— Кабот, Дрейк и Джосуэ в прошлом году провели с нами День благодарения, а потом пришли на Рождество.

— Серьезно? — спросил я, удивившись, что Ян упрекал меня насчет ребят. Мне казалось, они ему по душе. — А что, черт возьми, можно было поделать? У них же нет никого, кроме нас, и… Я… Мы…

— Просто…

— Я думал, тебе нравилась их компания!

— Нравилась! И нравится! — крикнул он, вновь пустившись расхаживать. — С мальчиками все хорошо. Просто задумайся на секунду. Что ты почувствуешь, когда осознаешь, что невозможно притащить к нам домой каждого ребенка из программы защиты свидетелей?

— Я и так осознаю.

— Уверен?

— Не обязательно язвить, — посоветовал я. От снисходительного тона Яна закипала кровь.

— Наплевать. Фактически, ты приводил домой каждого ребенка, который подпадал под нашу ответственность.

— По уважительным причинам.

— А разве так будет не всегда?

— Прошу, прояви немного доверия.

— Не начинай. Дело не в доверии или чем-то еще. Я знаю, что ты всегда ищешь возможность помочь.

— Ты сам-то себя слышишь? — Ян нес бессмыслицу. — Я даже не успел приступить к работе. Откуда мне знать, что я буду или не буду делать?

— Повторяю, все дело в твоем желании завести семью. Это чудесно, но мне не хочется. Я не хочу собственного ребенка, не хочу быть приемным отцом. Просто… не хочу.

— С ума сошел? Я тоже не желаю становиться отцом.

— Вранье, — отрезал Ян.

Нет, не вранье.

Пусть слова Аруны и заставили меня задуматься, каким бы папой я стал. Но я бы не сказал, что рвусь завести детей. Аруна хорошо меня знала, верила в меня и, возможно, права насчет моих родительских способностей. Но это же не означает непременное отцовство. Разве мое стремление позаботиться о ком-то означало, что я готов к ребенку? Разве я не мог просто побыть наставником, помочь ребятам, оставшимся без поддержки? Ответов у меня не нашлось, но я бы точно не стал навязывать свой выбор Яну. Никогда бы не предположил, что он обязан хотеть чего-то лишь потому, что этого хочу я. В первую очередь, мы в браке были партнерами. Ян всегда стоял для меня на первом месте. А теперь он считает, что я буду давить на него из-за собственных желаний. Его слова больно задели.

Я был ошеломлен, и, должно быть, на лице отразилась обида.

— Ты ведь понимаешь, что это так, — сипло проговорил Ян, протянул ко мне руку, но остановился. — Ты готов стать отцом.

— Ян, — сказал я, переводя дыхание и стараясь не наговорить лишнего. — Я…

— Знаешь, что самое худшее? — задиристо спросил он. — Думаю, ты даже не осознаешь, что уже стал папой.

— Кому это? — резко поинтересовался я.

— Для начала Джосуэ, и Каботу, и Дрейку.

— Ох, умоляю тебя, Ян. Я…

— Нет, я умоляю! Ты хоть представляешь, каково это — наблюдать, как ты тащишь домой беспризорников? Боже, Миро, почему ты продолжаешь? Откуда взялась эта мания?