Я проснулась от острого чувства тревоги. Само по себе это ничего не значило – последнюю неделю я просыпалась так каждый день и первым делом хваталась за телефон, чтобы прочитать в новостях, сколько еще людей заразилось коронавирусом, сколько от него умерло, и какая еще страна закрыла границы.

Сейчас я открыла глаза в темноту. До утра далеко – окна моей спальни выходят на восток, и я уже привыкла к ранним подъемам, а тут небо даже не посерело, значит, пока глубокая ночь. Что же случилось?

Но тут разбудивший меня звук повторился, и сердце мгновенно сорвалось с места, закупоривая горло и не давая дышать.

Это дверь! Это щелчок замка входной двери!

Я села, резко и быстро дыша. Что происходит?!

Но тут замок щелкнул в третий раз и дверь открылась.

– Я же говорил, она поленится код менять. Какой смысл? – раздался хрипловатый мужской голос.

– Купи себе футболку с надписью: «Я же говорил!», будешь просто молча на нее указывать, – прозвучал второй, тоже мужской, но намного мягче.

Кто это?! Воры?!

И говорят в полный голос, не понижая до шепота? Настолько обнаглели?

Я попыталась вдохнуть, сглотнуть трепещущее в горле сердце обратно, набрать воздуха в легкие, чтобы крикнуть, но тут же передумала.

Вокруг никого нет.

В этом доме по три квартиры на каждом из двух этажей, и уже две недели как я тут единственное живое существо, не считая черно-белого кота.

Обычно местные апартаменты сдают туристам на срок от суток до пары недель, но с тех пор как на острове объявили карантин, я живу одна во всем доме.

Скорее всего, код на электронном замке и правда нечасто меняют. Кому это нужно? Туристы приехали, пожили, уехали – и все. Раз в год – и то много.

Я как-то раз думала об этом, но вскользь. На Кипре низкий уровень преступности, никто не будет заморачиваться съемом квартиры через Airbnb, чтобы потом прийти к туристам, заселившимся позже и украсть их сувениры.

– Видишь, нам повезло, никого нет, – снова раздался первый голос, пока я судорожно соображала, что же делать. – Ну что – ты на диване, я в спальне?

– Пошел нахер, я с утра не разогнусь после этого дивана. Сам на нем спи! – в голосе, показавшемся мне более мягким, отчетливо прозвучало раздражение.

Понятно уже, что не воры. Воры не ругаются, кто где будет спать в квартире, куда они вломились.

Я подобрала под себя ноги и нервно закуталась в одеяло поплотнее. Всегда сплю голой, не выношу на себе ни единой нитки во сне. Но все мои шмотки висят в шкафу или валяются в ванной в корзине для белья. Расслабилась, бегала из душа в спальню голой, все равно вокруг никого нет, даже в окно не подглядят.

Кто же знал, что придется принимать гостей среди ночи?!

Сердце незаметно вернулось на свое законное место в груди, но билось так сильно, что было даже больно. Оно у меня и так не слишком здоровое, вечно колотится, как будто куда-то спешит, даже когда я сплю. Сейчас пульс наверное и вовсе запредельный.

– Я длиннее тебя, мне всю ночь ноги поджимать не улыбается.

– А у меня, как ты помнишь, спина.

– Ну и похер тогда, пошли вместе на кровать. Она, кажется, широкая была. Обещаю, не буду к тебе приставать.

– Вот только друга-пидараса мне не хватало. Как будто на работе их мало.

Голоса приблизились к двери спальни. Я вжалась в спинку кровати.

Щелчок, свет – и два темных силуэта в проеме двери.

– Опаньки!

– Вот это сюрпри-и-и-и-и-и-и-и-из!

– Ты кто?

Я кто? Я? Сами вы кто!

Но с моих дрожащих губ не сорвалось ни звука. Только пальцы комкали одеяло, а я искала какие-то подходящие к ситуации слова и не могла найти.

– Ху а ю? Вотс йор нейм? – перешел на английский тот, что повыше. А потом и на другие языки. – Пос сэ ленэ? Инглиш? Дойч? Эспаньол? Зовут тебя как?

– Ира… – вдруг прорвалось сквозь сдавленное горло.

– О, наша! – почему-то обрадовался второй. – Да не бойся ты, мы сейчас…

Меня вдруг сорвало с места, словно вымолвленное слово сняло заклятие обездвиживания. Наплевав на одеяло, на свою наготу, я прыгнула вперед, пытаясь дотянуться до телефона, который валялся на столике у зеркала.

Но один из гостей оказался быстрее. Он перехватил меня, обвил руками, обездвиживая, и почему-то весело сказал:

– Не-не-не, это лишнее.

Конечно, лишнее. Я понятия не имею, по какому номеру тут звонят в полицию. Но можно было бы запереться в туалете и погуглить? Наверное…

– Слушай, Ира, – гость все еще держал меня, очень плотно прижимая руки к туловищу – не шевельнуться. – Мы не воры и не насильники. Просто среди ночи в этом городе совершенно негде переночевать.

– Днем, боюсь, тоже будут проблемы, – хмыкнул второй, возясь с моим одеялом.

– Вероятно, – кивнул тот, что держал меня. – Так что, извини, мы тут у тебя поспим.

– Ну что, все-таки диван? – тоскливо сказал тот, что повыше. Имен они все еще не назвали, но я их уже различала. Высокий был похудее, с темно-рыжими, едва заметно вьющимися волосами. Тот, что меня держал – пониже и пошире, с косой челкой черных волос.

– Ничего подобного, – твердо возразил темноволосый. – Я не собираюсь там корчиться до утра.

Он осторожно ослабил хватку, но я не вырывалась. Куда бежать? Голой на улицу без телефона? Там сейчас едва ли плюс десять. Да и пока я буду возиться с замком, он меня сто раз поймает.

– Ну не выселять же даму, – развел руками другой. – Так что кто-то с ней, а кто-то на диване.

Что значит – кто-то с ней?! Вы же не насильники, сами сказали!

– Я на диване! – пискнула я в слабой надежде, что когда они уснут, я сбегу.

– Да молчи уж… – с досадой почесал в затылке темноволосый и потянулся, прогнувшись в спине. – Слушай, а почему не всем втроем? Кровать широкая, поместимся. Заодно ты ко мне через нее не полезешь домогаться, а она не сбежит за приключениями ночью.

– Посмотри, она и так дерганная, – кивнул рыжий на меня. – Куда ей еще втроем.

Я была не дерганная, меня просто била дрожь от холода и нервов. И я по-прежнему стояла голая на ледяной плитке пола в окружении двух незнакомых мужчин. От абсурда и нереальности ситуации кружилась голова.

Но в последние дни вокруг происходило столько всего нереального, что эта сценка казалась просто еще одним кирпичиком рушащейся крепости привычного мира. Просто еще одним.

– Не надо втроем… – пробормотала я.

– Господи! Да мы не о сексе! – закатил глаза темноволосый. – Ты в юности на вписках не спала, что ли, впятером на одном диване?

– Короче, ты как хочешь, – сказал рыжий, вдруг начиная снимать ботинки, стаскивать толстовку и расстегивать джинсы. – А я трое суток не спал. Сам с ней решай все. Меня нет.

И он, раздевшись до трусов и бросив вещи прямо на полу, упал в мою кровать, обнял подушку и мгновенно вырубился, несмотря на яркий свет.

Темноволосый посмотрел на него, вздохнул и повернулся ко мне:

– Ир, слушай, ну… – он протянул ко мне руку. Не знаю, что хотел сделать, но я отпрыгнула в сторону и предупредила:

– Я буду кричать.

– Окей, кричи, – еще тяжелее вздохнул он, скрестил руки на груди и посмотрел на меня усталыми, опухшими от недосыпа глазами.

– Помогите… – просипела я едва ли не тише, чем говорила до этого. Собралась с силами и постаралась погромче: – Помогите!

– Нет, стой, разбудишь, – обеспокоился темноволосый, сделал шаг ко мне, и несмотря на попытку увернуться, снова обхватил руками. Поднял – даже будучи ниже своего друга, он все равно был выше меня – вынес за дверь спальни, закрыл ее и снова поставил на пол. Руки, однако не убрал.

Здесь плитка была еще холоднее, и я переступила с ноги на ногу.

– Давай, – сказал он. – Теперь кричи и сопротивляйся.

Очень сложно звать на помощь, когда стоишь голая на ледяном полу рядом с совершенно спокойным человеком, который ничего плохого не делает. Тем более, что в квартирах по соседству все равно никого нет. Разве что кто-то на улице услышит крики с балкона. Но кто будет гулять посреди ночи?