Аромат ее кожи, ее волос…
Все, все было для него наваждением, наслаждением. Счастьем великим… Невиданным, сказочным счастьем, когда…
Когда она просто закрывала в сладкой неге глаза свои…
Когда он зарывался лицом в ее волосы.
Задыхаясь от страсти, он переходил на немецкий. И шептал что-то про маленьких фрицев, которых он ей подарит – мальчика Гензеля и девочку Гретель, как в сказке, и опять сделает пряничный домик. Миллион пряничных домиков.
– Нет, маленьких фрицев… будут звать… не так.
Она приняла его предложение руки и сердца.
Они назначили день свадьбы.
И на этом внезапно все закончилось.
Счастье и радость.
Кто сказал, что счастье дается нам на веки вечные?
Свадьба стала для него днем, который он хотел вычеркнуть из памяти.
И не мог.
В общем-то никакой свадьбы так и не случилось.
Вместо свадьбы – темнота…
Лиза Оболенская – его сбежавшая невеста.
Сбежавшая от него, как от чумы, как от проказы.
Schlampe!!! Шлюха!! Дрянь!!
Лизочка… Лизбет… жизнь моя… mein liebe…
Она сказала, что никогда не выйдет за него замуж. И чтобы он не появлялся больше в ее жизни. Не приходил, не звонил. Потому что она мечтала о любимом человеке, о муже, а не о бездушном автомате, зацикленном на приказах, у которого в душе ничего человеческого…
Это у него?
Это она про него?
Он в бешенстве поклялся ей, что не придет.
И клятву не сдержал.
Позапрошлой ночью, когда Алексей Кабанов еще был жив, радовался своей маленькой сучьей жизни и строил планы, он, Вилли Ригель, стучал в дверь квартиры своей сбежавшей невесты.
Своей обожаемой…
Проклятой…
Прекрасной…
Безжалостной…
– Пусти меня!! Это я! Пусти! Дверь сломаю!
– Уходи! Что тебе снова надо?!
– Открой!
– Нет! Убирайся прочь.
– Отойди от двери. – Он достал табельный пистолет. – Отойди в комнату, ну?
– Еще чего!
– Я выстрелю, замок отшибу, раз не открываешь!
– Совсем спятил!
Она открыла дверь на цепочку.
Он просунул руку и сорвал, вырвал металлическую цепочку – к черту!
Вошел к ней.
– Я тебе все уже сказала. Между нами все кончено. – Она стояла, выпрямившись, сверкая темными глазами.
– Нет, не кончено.
– Уходи. – Она отвела глаза.
– Всю кровь из меня выпила! Жизнь мне сломала! – Он схватил ее за плечи.
– Ты сам все сломал. Я просила тебя. Я тебя просила, как человека. Ты сам сделал свой выбор. Ты выбрал сам! И такой, как сейчас, ты мне не нужен. Ты мне противен. Уходи отсюда, чего явился? Может, силой меня возьмешь? Ударишь? Руки за спину заломишь, в наручники закуешь, как вы там нас на площади?!
Он отпустил ее. Она плакала.
Его сердце рвалось на части.
– Лиза, это не может, не должно стоять между нами.
– Это уже встало между нами, неужели ты так и не понял?
– Я знаю одно – я люблю тебя.
– А ты ничего не сделал ради меня, ради любви ко мне. Когда я просила тебя.
– Я не могу без тебя жить.
– Тогда возьми меня силой. Посади в свой автозак. Брось в камеру!
– Schlampe!!![4] Сердце мое растоптала!
– Ты сам все растоптал. Все погубил. – Она распахнула дверь. – Уходи. Видеть тебя не хочу, Вилли Ригель.
Он ушел.
Он дал себе слово, что она, его сбежавшая невеста, еще о нем непременно услышит.
Это было позапрошлой ночью.
А через сутки на мусорной свалке нашли тело Алексея Кабанова.
Глава 7
Amour amour
На несостоявшейся свадьбе майора Ригеля Катя присутствовала в качестве гостя вместе с коллегами из Главка. Так что все происходило на ее глазах. В тот солнечный теплый августовский день три недели назад в Малом Харитоньевском переулке, когда ничто вроде не предвещало катастрофы.
В Главке весь июль и август циркулировали слухи: «Наш Вилли» (пусть он и сидит теперь начальником в своем Староказарменске) наконец-то женится на женщине всей своей жизни Лизе Оболенской. Якобы все-таки отбил ее у мужа, с которым хотел даже стреляться на дуэли насмерть. Про дуэль, конечно, врали – в полиции любят этакие романтические байки. И увести Лизу Оболенскую, которую Катя знала лично, от кого-то к кому-то было сложно, потому что она сама обладала харизмой, характером и решительностью почти мужской. Была крайне независима и свободолюбива.
Преуспевающий адвокат и писательница Елизавета Оболенская с самого начала протестов против строительства в Староказарменске мусорного завода активно участвовала в протестном движении, как адвокат оказывала юридическую помощь Экологическому Комитету Спасения, который возглавляла ее подруга Герда Засулич. За три дня до свадьбы в городе произошли известные события – митинг, который на этот раз власти решили «не санкционировать», собрал рекордное число горожан. Почти все вышли протестовать против строительства мусорозавода. Митинг закончился столкновениями с полицией и массовыми задержаниями. Приехали автозаки, росгвардейцы действовали без оглядки и жалости. В маленьком городе, насчитывающем всего несколько десятков тысяч человек, задержали триста митинговавших.
Лиза Обленская в тот день находилась в суде в Москве, где как раз подавала иски к компании, возглавляемой Алексеем Кабановым. Она приехала в Староказарменск уже вечером, когда автозаки переполнились людьми и в камерах УВД яблоку было негде упасть. Оболенская снова отправилась уже в местный суд, как адвокат задержанных, оспаривала административное задержание.
Это было все, что Катя знала о ней в связи с ситуацией. Знала она и то, что Вилли Ригель, получив приказ начальства о силовом разгоне митинга, его исполнил. И сам участвовал во всем – как командир Староказарменских полицейских.
И вот настал день свадьбы. Они все – почти три десятка гостей – собрались в Грибоедовском Дворце бракосочетаний. Вилли хотел жениться только там, при полном параде. Весь Малый Харитоньевский переулок заполонили машины – и личные, и полицейские с мигалками. Приехало из ГИБДД с цветами немало приятелей Ригеля и его поклонников на ралли.
Полицейский женится! Вилли, давай! Вилли, братан, держись! Силен мужик! Счастья жениху и невесте!
Бракосочетание назначили на одиннадцать часов. Гости ждали в знаменитом Красном зале Грибоедовского дворца, толпились на не менее знаменитой его лестнице, отделанной дубом. Вилли Ригель в черном костюме с иголочки с белоснежной гарденией в петлице светился от счастья. Катя была за него очень рада. Она нарядилась на свадьбу и предвкушала веселье и танцы до утра.
Но к одиннадцати часам невеста не явилась. Не явилась она и к половине двенадцатого. Гости начали перешептываться. Вилли Ригель звонил по мобильному – Лиза Оболенская не отвечала. В Красном зале было трудно дышать от букетов, принесенных гостями. Открыли окна. Без четверти двенадцать к ним вышла представитель Дворца и сказала: раз у вас все задерживается, надо уступить место следующим парам. Пройдите все в холл и на лестницу.
В полдень в Малом Харитоньевском взвизгнули тормоза – Лиза Оболенская, прекрасная, как белая роза, в пышном свадебном платье с кринолином и фате невесты, с букетом фрезий, с цветами в рыжих волосах, выпорхнула из своей машины и вошла во Дворец. Одна – без друзей и родителей.
Она появилась среди взволнованных гостей. Вилли устремился к ней навстречу, но она даже не взглянула в его сторону.
– Дорогие друзья, прошу меня извинить, но свадьба отменяется! – громко объявила невеста. – Говорю при свидетелях – я никогда не выйду замуж за Сорок Бочек Арестантов. Кто из вас потратился на подарки нам – вот моя визитка, звоните мне, я лично возмещу расходы. Удержите его, чтобы не вздумал сейчас за мной гнаться. И – прощайте!
Все замерли. Воцарилась гробовая тишина. Вилли стоял, как громом пораженный. Лиза Обленская очень аккуратно положила свой букет невесты на стул, повернулась к выходу.
