Проснувшись, Лиза стала думать о Максиме…

Он налетел на неё как ураган. Увлёк, закружил вместе с собою, и, протанцевав с ней несколько па (при этом больно отдавив ноги), бросил, еле устоявшую и сохранившую равновесие. Были в этом танце и волнующие моменты, которые подняли до таких высот, каких она прежде не испытывала, и не очень приятные, которые опустили её на землю, заставив шире открыть глаза и посмотреть на мир не только в розовом цвете.

Любил ли он её? Да, он был обходителен, у него всегда была куча идей, с ним было весело, он громко и заразительно смеялся. Но когда у него было плохое настроение, к нему лучше было не приближаться на пушечный выстрел: он был чернее тучи, молчал или язвил, «забывал» пропустить Лизу вперёд, открыть дверь. И это в начале отношений! А что было бы дальше? Человек, не способный внутренне расти, вечно остающийся в подростковом возрасте, – очень плохой выбор для создания семьи.

Может, это и было решающим для аборта? Когда был известен точный результат УЗИ, она сразу пошла его делать. Почему? Боялась полюбить этого ребёнка. А когда всё было сделано, долго плакала, приходила в себя. Потом много лет думала об этом поступке, всё время что-то взвешивала, просчитывала… Вот цена свободной любви! И пора уже родить – двадцать шесть, далеко не юная особа, а всё что-то думаешь, не решаешься. Была у неё приятельница, на девять лет её старше. Так вот, она в свои тридцать пять была не замужем и без детей. Тоже всё карьеру строила. И вот эта её приятельница, думая, что уже никогда не забеременеет, узнает, что … беременна. И это случилось у них с Лизой одновременно. И она тоже сделала аборт. Через много лет Лиза случайно с ней встретилась. Той уже было «сорок с хвостиком», выглядела немного помято, также одна и без детей. А Лиза – с мужем и двумя мальчишками. А когда-то эта самая приятельница была чуть ли не эталоном для Лизы. Да, цена приоритетов… Без чёткого понимания или руководства наша жизнь превращается в полнейший хаос, при этом женщины нередко вынуждены выполнять как женскую, так и мужскую роль.

Потом Лиза стала думать о поцелуях с Максимом. Целоваться она любила. А он – как-то скупо и очень коротко. Когда захвачен вихрем эмоций, сначала это не вызывает вопросов. Потом начинает раздражать. А далее и вовсе наступает отторжение…

Они никогда не ходили ни к чьим друзьям – ни к её, ни к его. Максим объяснял это нехваткой времени, а Лиза на тот момент воспринимала это как само собой разумеющееся…

Закончив с лирикой, Лиза стала вспоминать, чьи телефоны были на вырванных страницах в её справочнике.

«Так, первая страница была с буквой «Г»: Глеб Макаров, да, точно… У Лизы была привычка записывать людей в телефонную книжку по имени – фамилию забудешь, а имя всё равно в памяти долго держится. Вторая страница с буквой «И», Ирина Колышева, вдова Олега Сергиенко. Третья – с буквой «П»: Пётр. Ну, это понятно. А четвертая – с буквой «С»: не помню, не помню… Ладно, буду думать об этом почаще, надеюсь, вспомню».

Лиза не понимала, зачем ей это всё надо, зачем вспоминать, зачем заново выискивать телефоны с вырванных страниц её старинного справочника. Но что-то ею двигало: она не могла сидеть сложа руки, не любила, когда её разыгрывали или насмехались за спиной, ей просто необходимо было что-то делать. «Может, Петру нужна помощь? Так, а с какого телефона мне тогда звонить Ирине? И что я ей скажу? Надо подумать. Почему исчезли только те страницы? И почему он просто не переписал эти телефоны? Зачем так явно себя выдал? Наверное, спешил, да, спешил: вот здесь страница неаккуратно вырвана. Было в запасе столько времени, а здесь поспешил? Не было чёткого плана действий? Или все происходило по ходу событий?»

Вспомнив, как они с Максимом встретили Петра на пляже, Лиза засомневалась, что у Максима что-то происходило в стихийном порядке. Видимо, долго не мог найти её старенький справочник, его переплёт очень похож на книжный, стоял среди книг, и Лиза им уже давно не пользовалась. «Да он ещё и не очень умный!» – позлорадствовала Лиза насчёт Максима. Ещё в книгах про революционеров писали, как те в переплеты других книг томики Карла Маркса прятали! Почему-то Лизе стало радостно на душе, поняв, что её противник не такой уж и суперодарённый! А что Максим – это её противник, Лиза уже нисколько не сомневалась. Вот почему – это вопрос, с которым ей придется разобраться.

Лиза пила кофе с молоком и сыром – любимый завтрак – и смотрела на свой мольберт. Она совсем забросила свои рисунки. А ведь закончила художественную школу, её школьные картины всегда были на выставках. Рисовать она очень любила. С удовольствием готовила своё рабочее место, всё протирала, расставляла краски. Был тёплый душевный настрой, когда она смотрела на чистый лист, и рука сама рисовала. Лиза даже не представляла, что это будет за картина, само собой получалось.

«Да, надо на выходных заняться живописью. Хотя бы вспомнить, как это делается, если, конечно, будет время из-за всех этих событий. Хотя, стоп! Какие события? Ну, позвоню, ну, спрошу у Иры про Петра, дальше что? Нет, надо позвонить прямо сейчас, что с того, что времени восемь утра? Самое время звонить, наверняка дома». Не думая, что будет говорить, Лиза по памяти набрала номер. Раньше она каждый телефон помнила наизусть, так как их было мало. Это сейчас в её телефонном справочнике триста номеров – попробуй запомни.

– Алло, слушаю, – ответил Лизе мужской баритон.

Лиза запаниковала. Кто такой? Ира замуж вышла? Да мало ли что? Прошло уже столько лет, можно было не только замуж выйти, но и двоих детей родить!

– Здравствуйте, Ирину можно?

На другом конце провода стали явно тянуть время:

– Иру? Да, можно. Но она сейчас очень занята, подождите немного, пожалуйста, – медленно говорил голос. – Товарищ лейтенант! Здесь, нашли! – вдруг услышала Лиза в телефоне. Это уже был другой мужской голос, молодой и звонкий.

Лиза бросила трубку. У Иры обыск? Почему, зачем? Да, была когда-то женой известного в городе… бизнесмена (сейчас так говорят!). У него в то время было несколько автомобильных стоянок и ночной клуб. Потом Олега застрелили прямо в подъезде его дома вместе с собакой, он без неё никуда не ходил, огромный ротвейлер был. Да, с домашнего телефона звонить никуда нельзя. Лиза ругала себя за своё нетерпение и опрометчивость. Может, мне выходные взять на работе? Нет, нельзя, недавно три дня брала. Поневоле вспомнился аборт. Горько, очень горько. Не надо думать про это. Как Скарлет О’Хара говорила? Подумаю об этом завтра, а сейчас дела.

Глава 4

Приехав на работу, Лиза с огромной скоростью стала выполнять то, что наметила по плану. Свой распорядок дня она составляла каждый вечер, встречи записывала за неделю, а бывало и за месяц. Весь её настольный календарь был всегда исписан. «Так, а если с обыском и ко мне придут? Что у меня можно найти? Телефонную книжку с вырванными страницами? Или старые фотографии? Да, фотографии!» Максим часто спрашивал про них. Но Лиза не любила их показывать. Зачем? Это – было, а сейчас – это сейчас.

Внутри Лизы словно завелся какой-то волчок – так хотелось пересмотреть, все ли фотографии на месте. Там, где они были с Петром, и все, что касается того времени, Лиза прятала на кухне, в непромокаемом пакете под ящиком с ложками и вилками. Ей всегда казалось, что это хорошее место. Вроде на виду, каждый день отодвигаешь этот ящик, а вроде и спрятано. Чтоб достать, нужно вынуть все приборы, снять пластмассовый контейнер, потом покажется старая пожелтевшая бумага, а уже под ней фотографии.

«Ладно, это до вечера. Так, что там у нас по плану?» Проведя планерку в отделе, взяв все ежедневные показатели по клиентам, эту информацию ей каждое утро готовили её подчиненные, Лиза пошла на доклад к своему начальству. Заместителем председателя банка была женщина, ей было слегка за сорок, очень красивая, яркая, женственная. И она умела держать дистанцию. Словно между ней и остальными людьми была стеклянная стена. Смотри, но дотронуться не можешь. Лизе она нравилась.