В сентябре 1957 года Светлана сменила фамилию Сталина на Аллилуева. Сменила по собственной воле — в отличие от Василия, который упирался до последнего. У него фамилию Сталин отняли практически силой. Логика в ее поступке была — побег из семьи продолжался. Загадкой остается дата этого поступка. Почему Светлана не сменила фамилию, например, в 1953 году или хотя бы через год? Почему она сделала это только после ХХ съезда?

Светлана пишет письмо с просьбой об обмене фамилии в канцелярию Президиума Верховного Совета. Председатель Президиума Климент Ворошилов, друг и соратник отца, тот самый, который в день самоубийства матери «ездил на лошади» по Красной площади, говорит Светлане:

— Ты правильно сделала.

Ее поступок одобрили. Но все-таки почему же сейчас, именно сейчас, когда фамилию Сталин треплют на каждом углу? И почему переходит на фамилию матери, а не на фамилию своего нового мужа Джона Сванидзе?

Потому что образ матери для Светланы — святой навсегда, а мужья…

Не менять же действительно фамилию каждый раз, когда хочется переменить обстановку и в очередной раз сбежать от чего-то. О том, что Светлана хотела сменить фамилию еще до войны, но был против отец, — знает только она.

Итак, Светлана разделяет мнение партии и правительства, она вместе с народом, вместе с теми женщинами, которые сменили свои имена Сталина на обычные русские имена Наташа, Татьяна, Катя. Она и замуж выходит за сына людей, пострадавших по злой воле ее отца.

Возможно, приносит своего рода жертву?

С Джоником Сванидзе Света была знакома с раннего детства. Родители Вано (Джонрида), Алеша и Мария Сванидзе, были друзьями Сталина. Они воспитали Якова — его старшего сына. Но они, как и все родственники вождя, слишком много знали. Сначала отца и мать Джоника посылают в разные лагеря, а затем Алешу Сванидзе расстреливают. Говорят, что Алексею Сванидзе перед расстрелом предложили извиниться перед Сталиным. Тот отказался.

— Смотри, гордый какой, — сказал Сталин.

После расстрела отца шестнадцатилетнего Джоника помещают в казанскую психушку, где он провел пять лет, а оттуда отправляют на медные рудники Джезказгана, и отец его будущей жены определяет ему меру наказания — пожизненное поселение в Сибири.

В 1956 году Джон возвращается в Москву.

Когда идет подготовка к свадьбе, Светлана вдруг получает посылку откуда-то из Северной Америки. В посылке — красивые вещи. Это приводит Светлану в замешательство.

Марфа Пешкова:

— Я говорю: «Ну и что, это какие-то знакомые». Она говорит: «Нет-нет, мне кажется, что это посылка от Яши».

Светлана всегда любила Якова больше, чем Василия, а Джоник рос рядом с Яковом. Возможно, этот скоротечный брак — очередная попытка побега туда, в детство, поближе к Якову, к живой матери.

В это время имя Светланы на устах московской элиты. Обсуждают ее браки, ее любовников, увлечения, защиту диссертации. Сегодня уже трудно разобраться, где в этих разговорах была правда, а где — ложь. Например, кто-то, рассказывая о дне защиты диссертации, говорит, что «Светлана отвечала на вопросы очень тихо, и поэтому, набившейся в зал толпе трудно было понять, как идет защита». А вот Элеонора Микоян утверждает, что Светлана защищалась блестяще. И вообще Светлана была высоко образованной и очень хорошо воспитанной девушкой. Другое дело, что очень быстро меняла свои привязанности, друзей и решения.

Элеонора Микоян:

— Однажды Светлана попросила меня помочь ей с работой. Что-то у нее было очень плохо с деньгами. Я работала тогда в издательстве, и нам требовался специалист, который владел бы языками. Надо было читать рукописи и давать заключения, стоит их переводить или нет. В общем, ей эта работа подходила. Не нужно было каждый день ходит на работу, и платили неплохо...

Элеонора Петровна попросила Анастаса Ивановича позвонить в издательство и похлопотать о подруге. Директору издательства позвонили из ЦК, и вопрос был решен. Нужно было начинать работать. Но наступило лето, все друзья ехали на юг, и Светлана с детьми тоже решила поехать отдыхать. Договорились, что она приступит к работе с первого сентября.

Элеонора Микоян:

— Я вернулась в Москву, звоню Светлане, трубку берет Ося. Я говорю: где мама? Он отвечает, что мама приедет через неделю. Я говорю: как же так, ей ведь надо завтра быть на работе?!

Потом у нас был разговор, я говорю: Светлана, ты же сама просила, о тебе хлопотали, люди тебя ждут три месяца. Она говорит: «Киса, ну прости меня, ну не хочется мне как-то…»

Так же и с мужьями ее. То дайте ей сию секунду, то вдруг…

Даже Хрущев, следивший за судьбой Светланы, не выдержал и сказал как-то: «Мне неприятно слышать о плохом поведении Светланы и о ее супружеской неверности. Она долго живет одна, без мужа. Это нельзя считать нормальным».

Правда, при встрече со Светланой, которая состоялась в 1954 году, Хрущев говорил совсем о другом. Его беспокоила судьба Василия. Он хотел вернуть брата Светланы к нормальной жизни. Светлана не верит, что это возможно. Один раз она с третьей женой Василия, Капитолиной, посещает брата во Владимирском централе. Брат и сестра встречаются в кабинете начальника, где еще висит портрет их отца. Василий выглядит плохо, ведет себя истерично. Он требует от женщин вытащить его из тюрьмы. Потом отводит Светлану в сторону и называет имена друзей, которые должны ему помочь, — надо только написать.

— Но ведь ты сам можешь написать кому угодно, — спокойно отвечает Светлана. — Ведь твое собственное слово куда важнее, чем то, что буду говорить я.

При желании в этих словах очень легко можно разглядеть и ехидство, но интонации не дошли до нас из глубины времени.

Женщины уезжают — зрелище их расстроило. Светлане не понравилось, как Василий вел себя.

И все.

Будто бы встреча происходила не в тюрьме, а на Подмосковной даче. Василий еще несколько раз пишет сестре, но Светлана никуда не ходит, никому не пишет, ни с кем не разговаривает — она уверена, что Хрущев стремится помочь ее родному брату.

Остается надеяться, что Светлана никогда не читала писем брата, адресованных Никите Хрущеву, и не знала, что именно Хрущев отменил досрочное освобождение Василия, которое он заработал хорошим поведением и трудом в слесарных мастерских. В противном случае нам непонятно, на чем основана ее уверенность. Как бы там ни было, в эти дни Светлана теряет брата.

Теряет задолго до его смерти.

В январе 1960 года Хрущев вновь вызывает Светлану к себе. Он сообщает, что созрел план освободить Василия, дать ему другую фамилию и поселить где-нибудь подальше от Москвы. Что ответила Светлана Хрущеву, вы уже знаете. По сути дела, Светлана вроде бы не советовала Никите Сергеевичу выпускать брата из тюрьмы.

После Светланы Хрущев встречается с Василием. Василий падает на колени и просит его простить. Хрущев поднимает его, со словами: «Васенька, что они с тобой сделали?»

Оба плачут.

После Хрущева с Василием встречается Ворошилов. Мы писали об этом в главе, посвященной Василию, но сейчас, рассказывая о Светлане, не можем опустить известную уже вам стенограмму беседы Василия Сталина с Климентом Ворошиловым. Они говорят о жизни, об изменениях в стране, о Сталине. Ворошилов ставит Светлану в пример, как надо сейчас жить.

Стенограмма разговора Климента Ворошилова с Василием Сталиным:

«Ворошилов. …Ты не прав, когда говоришь, что Светлана отказывается от отца. Он любил ее. Ты не можешь сказать, что отец был во всем прав… Светлана — очень хороший человек».

Василий. Дай ей бог здоровья, желаю ей добра.

Ворошилов. Помирись с сестрой.

Василий. Я постарше ее и первым к ней не пойду. Придет — приму хорошо.

Ворошилов. Ты давно с ней не встречался?

Василий. За семь лет она ко мне ни разу не приехала. Я это ей не прощу.

Ворошилов. Светлана много раз говорила тебе, чтобы не пил.

Василий. Она странная, у нее тяжелый характер, но я ее всегда поддерживал. Случись с ней, что случилось со мной, я бы все пороги обил…»