Марфа Пешкова в школьные годы была ближайшей подругой Светланы Аллилуевой. Потом их дороги разошлись. Почему — об этом позже. Менять мнение о людях, влюбляться в новых людей — очень характерная черта характера Светланы. Об этом нам рассказывала Элеонора Микоян, с которой Светлана дружила в сороковые — шестидесятые годы. Их пути тоже разойдутся. Но в свой последний приезд, когда все бывшие подруги хотели встретится со Светланой, она шла не на каждый контакт. С Марфой Пешковой, например, Светлана так и не увидится. Но обо всем этом позже.

Позже…

Сейчас вернемся ко сну, рассказанному Светланой. Дальнейший ход событий подтвердил, что интуиция Светлану не подвела. Чуть позже Светлана узнала, что Яков в плену у немцев.

Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:

«Зимою 1943/44 года, уже после Сталинграда, отец сказал мне в одну из редких наших встреч:

— Немцы предлагали обменять Яшу на кого-нибудь из своих… Стану я с ними торговаться! Нет, на войне как на войне!

Он волновался, — это было видно по его раздраженному тону...»

Факт, несомненно, говорящий о невидимой, но прочной связи, существовавшей между Яковом и Светланой. Светлана и сама при каждом удобном случае подчеркивала, что Яков больше ей нравился как человек, и как брат он был более близок ей.

И еще одно: примерно в то же время в одном из американских журналов Светлана прочитала статью о матери и узнала, что та застрелилась. Кроме текста, в журнале были и фотографии Надежды Аллилуевой в гробу.

В Советском Союзе существовало много тайн. Тайной за семью печатями всегда была личная жизнь руководителей партии и государства. Но не меньшей тайной являлись и обстоятельства смерти этих людей. Официальной версией безвременной кончины Надежды Аллилуевой был гнойный аппендицит.

И вновь Марфа Пешкова:

— К ней попал какой-то журнал иностранный, в котором было написано, что мать ее покончила собой. Я очень хорошо помню, она показала мне снимок. Там был ее снимок, лежащей в гробу, она никогда этого не видела. Она точно не знала о смерти матери, потому что было распространено, что она умерла от аппендицита, от неудачной операции. Для нее это тоже было шоком увидеть эту статью, она уже тогда по-английски сама могла прочесть...»

Жизнь продолжалась. Продолжалась война. Читая воспоминания Светланы, приходишь к выводу, что она не очень понимала, что происходит в стране на самом деле. Хотя упрекать ее в этом нельзя.

Во-первых, она была ребенком.

Во-вторых, необычным ребенком. Дочерью главы государства.

Однажды осенью сорок второго года Светлане велели обязательно быть дома, в Кремле, к обеду. Еще по дороге она узнала, что к ним домой приедет Уинстон Черчилль. Предстоящая встреча с английским премьером взволновала Светлану, но не потому, что была исторической. Светлане очень хотелось поговорить с англичанином на его родном языке. Всю дорогу она думала, открывать ей рот или нет. Наконец ее завели в столовую. Дальше рассказывает она сама.

Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:

«Отец был чрезвычайно радушен. Он был в самом гостеприимном и любезном расположении духа, которое очаровывало всех. Он сказал:

— Это моя дочь! — И добавил, потрепав меня рукой по голове: — Рыжая!

Уинстон Черчилль заулыбался и заметил, что он тоже в молодости был рыжим, а теперь вот... И он ткнул сигарой себе в голову…Потом он сказал, что его дочь служит в Королевских военно-воздушных силах. Я понимала его, но смущалась что-либо произносить».

Октябрь сорок второго года. Светлане через три месяца исполняется семнадцать. Жизнь складывается так, что друзей и подруг нет. Да и откуда они могут взяться, когда за Светланой повсюду ходит дядька. Дядька из НКВД. Охранник.

С Марфой Пешковой они отдалились.

Марфа Пешкова:

— Мы с ней разошлись из-за того, что Светлана как-то рано стала… У нее появились какие-то сердечные привязанности, а я об этом еще не думала. Когда она стала влюбляться... Может быть, это была ревность чисто отцовская, что она от него уходит, но перелом в их отношениях начался с того, как у нее появились привязанности какие-то.

В это время сестру под свое лихое крыло берет брат Василий. Он приглашает ее участвовать в вечеринках, которые очень часто проходят в Зубалове. Здесь музыка, шум, веселье. Молодые офицеры, писатели, актеры, спортсмены. Будто бы и не идет война. На одной из таких вечеринок она впервые знакомится с «добродушным толстяком». Им оказывается сорокалетний Алексей Каплер. Он уже тогда был знаменит и как писатель, и как сценарист. Каплер впервые додумался до того, чтобы снять игровой фильм о Ленине. В те времена эта идея могла вести в две стороны: одна — на Олимп, другая — в лагеря. Каплер успел прошагать по обеим. Но сначала был Олимп. Идея воплотить образ Ленина в кино понравилась Сталину, и пошло-поехало: «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году». Имя Каплера становится известным всей стране.

Но кроме кинематографической славы, у Люси Каплера была еще одна. О его любовных похождениях ходили легенды.

Да, Люся был знаменитым сердцеедом.

Это была вечеринка, посвященная ноябрьским праздникам. Впервые Светлана надела свое взрослое нарядное платье, сшитое знаменитой портнихой. На даче веселились Константин Симонов с Валентиной Серовой, Людмила Целиковская, Роман Кармен с женой.

Возможно, не очень просвещенному молодому читателю эти имена ничего не скажут. Тогда представьте вечеринку, на которой были Людмила Гурченко, Чулпан Хаматова, Сергей Безруков, Олег Меньшиков, Никита Михалков и Алла Пугачева.

Поверьте нам на слово — эти имена совершенно сопоставимы. Не хватало только телевидения. Да и то только потому, что тогда его не было.

Итак, вечеринка звезд.

Сначала было застолье, потом начались танцы. Сначала Каплер некоторое время смотрел на рыжую девчонку, стоящую в стороне, а потом решился и пригласил Светлану танцевать. Светлана приняла приглашение и сделала шаг навстречу. Этот маленький шажок был прыжком во взрослую, совершенно новую жизнь.

Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:

«В первый момент мы оба, кажется, не произвели друг на друга никакого впечатления. Но потом нас пригласили на просмотры фильмов в Гнездниковском переулке, и тут мы впервые заговорили о кино».

Каплер начал ухаживать за Светланой, а возможно, просто опекать.

Он приносит ей книги, которых не было в библиотеке Сталина. Показывает фильмы, которые не показывали вождям, критикует спектакли, которые хвалит «Правда». Каплер встречает ее после школы, они гуляют по улицам, бродят в музеях. Но где бы они ни были, они ни на секунду не остаются одни. Обо всех этих художествах «прикрепленные» сообщают по инстанциям на самый вверх.

Светлана Аллилуева, «20 писем к другу»:

«Мы ходили вместе по улицам темной заснеженной военной Москвы и все никак не могли наговориться… А за нами поодаль шествовал мой несчастный дядька, Михаил Никитич Климов, совершенно обескураженный сложившейся ситуацией и тем, что Люся очень любезно с ним здоровался и давал прикурить».

Светлана влюбилась в того, кого еще недавно называла «добродушным толстяком». События развивались в опасном направлении и скоро «дали прикурить» незадачливому ухажеру. Однажды кто-то, возможно сам генерал Власик, позвонил Каплеру и приказал:

— Каплер, перестаньте крутить мозги дочке Сталина! Будет плохо!

Каплер послал звонившего.

Следующий звонок оказался более тревожным. Светлана пришла на свидание к Каплеру в слезах. Из-за него она опоздала на папин день рождения. Это было уже слишком. Сталин шмякнул об пол тарелку с праздничным пирогом и накричал на дочь. Светлана поняла, что дело приняло опасный поворот, и умоляла Люсю уехать из Москвы. Он послушался и уехал собкором «Правды» сначала в партизанский край, потом в Сталинград.

Однако его отъезд не только не ослабил напряжение, а наоборот. Каплер писал оттуда письма Светлане, и письма эти публиковали в газете «Правда».