– Ладушки, – сдалась Динка, – Во сколько мне прийти?
* * *
Неяркое, слабо греющее декабрьское солнце, сверкнув последними лучами, лениво перевалилось через горизонт, навсегда уйдя из этого года. Окрашенные в цвет заката облака, тоскливо плыли по небосводу, прощаясь с небесным светилом.
Легкий ветерок иногда поднимал россыпь сказочных снежинок, которые продолжали неустанно кружиться в бесконечном танце.
Но суетливые людишки не обращали на это великолепие никакого внимания. Накануне праздника маленький, обычно тихий и спокойный городишко превратился в потревоженный улик. Все его жители жужжали и носились, желая поскорее закончить свои насущные дела и поскорее занять место за праздничным столом.
Только на окраинах города, где огромные многоэтажные несуразные конструкции сменялись маленькими частными домиками, всё ещё сохранилось спокойствие и невозмутимость, но и здесь чувствовалось дыхание праздника. Несуетливо и спокойно люди с улыбками на лицах, в предвкушении праздника, заканчивали последние приготовления и ходили друг другу в гости.
На одной из таких улиц с чудным названием незадолго до праздника в один из домов прозвенел звонок в дверь. Оттуда резво выскочила симпатичная брюнетка и, поприветствовав свою подружку, обняла её.
– Будто сто лет не виделись, – смущенно сказала блондиночка, улыбнувшись.
– Лишний раз обняться с подругой совсем не грех. К тому же, при объятиях в организме вырабатывается эндорфин, который ещё называют «гормоном счастья». А немного счастья перед таким праздником никому не повредит, – успокоила я Дину, – Проходи.
Когда моя подруга разделась и умылась с дороги, мы начали осуществлять доктрину усиленной подготовки к празднику. В гостиной уже стоял стол и ёлка, которая искрилась и переливалась всеми цветами радуги. Отец сидел в кресле у камина, который он уже успел растопить, и теперь возился со старенькой гирляндой, которую планировалось повесить на окно. Мать же была на кухне, где она заняла глухую круговую оборону, и где появлялись всё новые и новые салатики и угощения. Завидев нас, отец поднял отвёртку в знак приветствия и улыбнулся. Поздоровавшись, Дина занялась вырезанием снежинок, которые должны были украсить потолок и часть окон. Я, тоже не теряя времени, стала развешивать мишуру.
– Вы слышали историю про мишуру убийцу? – заскучавший отец, который обожал различные ужастики и хорроры в жанре страшилок, принялся рассказывать очередную байку.
– По-моему, сейчас не самое лучшее время для ужастиков, – я попыталась его остановить, – В Новый год всё должно быть светлым и весёлым.
– Отчего же? Я думаю, небольшая история не повредит, – поддержала отца Дина. Тот признательно ей улыбнулся и продолжил:
– Эти ужасные монстры выглядят совсем как обычная мишура. Они послушно висят на ёлке, шкафах и в других местах. Но так только до тех пор, пока весь дом не уснёт, погрузившись во тьму. И упаси Господь тех, кто не оставит им угощения. Они проберутся в спальни и поочерёдно задушат всех членов семьи. И у смертных нет ни единого шанса против них. После своих грязных и тёмных дел, они украдут все подарки, лежащие под ёлкой и уползут в зимнюю ночь, ища путь в другой дом.
– А зачем им подарки? – удивилась я.
– Чтобы не оставить ничего доброго и светлого в покинутых ими домах, – с мистической улыбкой проговорил отец.
– Это не логично, – усмехнулась я.
– Во всём есть логика, просто мы не всегда её замечаем, – тихо вставила Дина.
На этом мы почти закончили. Быстренько подвесив заработавшую гирлянду и вырезанные снежинки на наточки под потолок, мы начали накрывать на стол, шутя и веселясь. С важным видом моя мать торжественно поставила торт – последний штрих праздничного стола.
Ах да, совсем забыла об этом упомянуть. Дело в том, что, как бы это неправдоподобно не звучало, я родилась в самый волшебный миг года. Прямо в новогоднюю ночь. В полночь. Думаете, это здорово? Хм… и да, и нет. Минус в том, что вместо двух праздников в году, он только один. В детстве я, конечно, сильно из-за этого переживала, но уже привыкла. Ну и плюс в том, что мои дни рождения и новые годы проходили просто незабываемо. Мы всегда веселились на них за два, а то и за три праздника. А ещё преимущество заключалось также в выражении лиц тех людей, которые узнают, когда у меня день рождения.
Незадолго до полночи мы уже сидели за столом. До прихода долгожданного мгновения остались считаные минуты, и наступило время проводить старый год. По традиции, мой отец встал и принялся рассказывать (или, как он говорил «толкать») тост:
– После обследования, доктор говорит своему пациенту: «У Вас камни в почках, песок в желчном пузыре и смола в лёгких». А пациент отвечает: «Доктор, скажите, где у меня обои, и я начну ремонт».
Все рассмеялись. А отец польщенно продолжил:
– Так давайте же выпьем за то, чтобы в новом году никому из нас не пришлось делать такой ремонт. Ведь главное, что может быть у человека – это его здоровье.
– После семьи, конечно, – с улыбкой поправила его мама.
Мы чокнулись (ну, вы же поняли, что речь идёт о бокалах). Глотнув апельсинового сока, который был у нас с Динкой вместо игристого вина, я включила телевизор. На экране уже появился знакомый всей России человек, который принялся завуалированно поздравлять своих граждан. Наконец, он закончил, и начался бой курантов.
– Не забываем загадать желание, – предупредил отец.
Чёрт! Чуть не забыла! Я отвела бокал в сторону и призадумалась. Что же загадать? Не придумав ничего толкового, подняла бокал и мысленно произнесла первое, что пришло в голову:
– Пусть моя жизнь будет веселее, без скуки и рутины, – я снова глотнула сока, и вобрав в лёгкие побольше воздуха, задула все свечки на аппетитном праздничном тортике. После этого взяла ножик в руки, чтобы разрезать сладкий десерт, но меня остановили звуки разошедшейся канонады, донёсшейся с улицы.
– Фойервэрке6! – произнесла Дина и, схватив шапку и свою шубку, вывалилась из дома.
Спотыкаясь, смеясь и одеваясь на ходу, мы поспешили за моей подругой.
На нас обрушился стеной ледяной холод. Глухую тишину полнолунной ночи разрезали свист и взрывы многочисленных петард и фейерверков, блики которых постоянно озаряли окрестности, заливая снежное покрывало всеми цветами радуги. Практически одновременно город заполнили тысячи человеческих криков счастья, которые отражались от стен и эхом отдавались в каждом закоулке:
– С Новым годом!
– С новым счастьем!
– Ура!
Пока мы наслаждались красотами праздничной артиллерии, отец успел установить и поджечь свои боеприпасы. Мы с подругой вскрикнули, когда за нашими спинами раздались хлопки, свист, а затем и взрывы.
Навеселившись и успев продрогнуть, мы вернулись в теплую и уютную гостиную, в камине которой продолжали гореть поленья, иногда потрескивая и бросая блики пламени на пол и стены.
Мы, наконец, уселись за стол и, словно стая голодных волков, накинулись на кулинарные произведения матери, перекидываясь фразами и шуточками.
* * *
Было уже около трёх часов ночи. На улице полная луна уже была у горизонта и лизала последними лучами серебристый снег, обдавая его таинственным светом. На небе всё ещё продолжали неярко светить звёзды.
Родители уже давно отправились спать, они не любят нарушать порядок дня. Мы же с Диной остались сидеть у камина, потягивая сок из чудных фужеров и болтая о всяких житейских глупостях.
– Я хочу тебе кое-что показать, – после долгой паузы произнесла подруга, будто приняв нелёгкое решение, – Только, я надеюсь, это останется между нами?
Моя сонливость вмиг улетучилась, сменившись жгучим любопытством.
– Буду молчать, словно мертвец в гробу на старом кладбище, – с улыбкой ответила я.
Дина достала из невесть откуда взявшегося рюкзачка толстенную потёртую тетрадку. Немного подумав, моя подруга молча передала её мне, но было видно, что она словно не в своей тарелке. Хотя это чувство накатывало на неё так же часто, как… как она дышит. То есть постоянно. Стоило, чтобы с ней кто-то заговорил или бросил взгляд в её сторону, и она уже не могла чувствовать себя нормально. Что тут скажешь, настоящая серая мышка, истинная интровертка. Её стихия – одиночество.
