— Что? — со вздохом спрашивает Бетти, чувствуя его нерешительность. Ее даже не волнует, что она только что выплеснула все свое разочарование на этого ничего не подозревающего мужчину, одетого только в полотенце, в дверях его студенческого жилья.

— Ты моргаешь, когда произносишь слово «мудак», — говорит он ей, и чертова ухмылка снова появляется на его лице. Бетти возмущенно смотрит на него.

— Нет, не моргаю, — отвечает она, даже не успев понять, почему ей кажется, что она должна быть оскорблена его обвинением. — Я вполне способна сказать «мудак», не моргнув.

— Ты опять моргнула, — она поджимает губы, потому что, черт возьми, он прав. Она действительно моргнула. Она полагает, что это из-за Элис Купер, которая уже много лет твердит ей, что леди не употребляют таких грязных выражений. Она внутренне усмехнулась — она определенно слышала, как ее мать использовала больше, чем несколько отборных слов во время совсем не спокойных споров с отцом Бетти, Хэлом.

Снова наступает тишина, и оба они продолжают смотреть друг на друга, не двигаясь, пока Бетти качается на пятках. Наконец она вздыхает, готовая признать свое поражение.

— Ну, я лучше пойду, долго ехать обратно, — бормочет она, крепче сжимая ручку чемодана и поворачиваясь, чтобы направиться обратно к лестнице. Джагхед пристально смотрит на ее удаляющуюся фигуру, прежде чем его манеры внезапно начинают действовать.

— О, блин. Черт, Бетти! Подожди, ты же не можешь ехать всю дорогу назад, — кричит ей вслед Джагхед, выходя в коридор и хватаясь одной рукой за узел полотенца. Она поворачивается к нему лицом, прикусывая зубами мягкую кожу нижней губы. Он краснеет, оглядывая коридор, прежде чем шагнуть к ней. — Я вовсе не хотел показаться мудаком, — начинает он, демонстративно преувеличивая ругательство, глядя на нее немигающим взглядом и вызывая смех. — Но ты выглядишь измученной, а погода просто адская. Тебе не стоит садиться за руль. Просто… зайди ненадолго, ладно? — спрашивает он, наклоняя голову, чтобы лучше видеть ее глаза.

Бетти смотрит на него из-под опущенных ресниц, обдумывая его предложение. На самом деле тут нет никаких реальных обсуждений. Она измучена, и мысль о том, чтобы прокатиться на своих шинах по смертельной ловушке, когда-то называвшейся дорогой, заставляет ее сжать зубы. Она снова вздыхает и быстро кивает, прежде чем последовать за ним в комнату.

========== Час первый ==========

Бетти оглядывает свое новое окружение, когда Джагхед закрывает за ней дверь. Наряду со стипендией, Арчи было предложено жилье в одной из нескольких более высококлассных квартир, которые Бостон должен был предложить своим студентам, как часть условий его зачисления. В настоящее время она стоит в небольшой гостиной/мини-кухне, обставленной только самым необходимым: там есть кремовый ковер (который выглядит так, как будто он видел лучшие дни), который уступает место белой плитке; зеленый диван и кресло придвинуты в угол, окружая лакированный журнальный столик и подставку для телевизора, две лампы украшают каждый конец комнаты. На кухне очень мало бытовой техники, шкафы — белые, столешницы серого цвета, и там куча грязной посуды, которая приближается к стадии «отвратительно». Она незаметно морщит нос, не понимая, почему ожидала чего-то большего от двух парней, учащихся в колледже. В противоположной стене есть две двери, которые, как она предполагает, ведут в комнаты Арчи и Джагхеда, а одна слева, судя по тому, как она была оставлена приоткрытой — это ванная комната.

Джагхед стоит в нескольких футах от нее, наблюдая, как она осматривает комнату.

— А за что ты получил свою стипендию? — выпаливает Бетти. Она тут же ругает себя за то, что сказала первое, что пришло в голову. Он не обязательно получает стипендию, думает она, отводя глаза и стараясь не хлопать себя ладонью по лбу, он мог бы просто быть при деньгах. К ее облегчению, Джагхед быстро отвечает:

— Писательство. Я изучаю журналистику с уклоном в области литературного творчества, — говорит он ей с пренебрежительной улыбкой, которая, как она предполагает, он всегда натягивает, когда говорит о себе и своих достижениях.

— Я тоже! — восклицает она, и глаза ее чуть светлеют, прежде чем она деликатно кашляет, полностью отдаваясь своему возбуждению. — В смысле, без уклона. Но я хочу когда-нибудь стать журналистом — в старших классах я была редактором в «Сине-Золотом». Это была наша газета, — добавляет она, понимая, что он не поймет, о чем она болтает. Джагхед улыбается, на его щеках появляются очаровательные ямочки, и Бетти не может не ответить ему тем же.

Ее внимание привлекает куртка цвета хаки, брошенная на подлокотник дивана.

— Итак, тебе нравится жить с Арчи? — спрашивает она, мысленно возвращаясь к заметному отсутствию их общего знакомого. Джагхед поднимает руку, чтобы потереть затылок, и Бетти видит, как у него от этого напрягается бицепс.

— Да, он хороший парень, — неопределенно отвечает Джагхед, и предательская улыбка расплывается на губах Бетти, прежде чем она успевает остановить ее. — Я думаю, что если бы мы встретились в детстве, мы могли бы быть близкими друзьями, но мы слишком далеко зашли в разных направлениях, чтобы когда-либо быть «братьями», — заключает Джагхед, изображая кавычки пальцами. Бетти кивает. Она может понять это чувство.

Глаза Бетти следят за капелькой воды, которая скользит посередине груди Джагхеда, и он замечает это, глядя на себя сверху вниз, как будто только сейчас вспомнил, что он не очень прилично одет, впервые с тех пор, как они встретились.

— Я пойду… — он замолкает, указывая большим пальцем на правую дверь позади себя. — Чувствуй себя как дома, — бросает он через плечо, проскальзывая в свою комнату.

Бетти с раздражением опускается на потертые диванные подушки, рассеянно ковыряя в них выбившуюся нитку. Как типично, думает она про себя. В заднем кармане у нее что-то жужжит, отчего сгорбленные плечи распрямляются, а на экране высвечивается имя «Арчи» рядом с фотографией его яркого, сияющего лица.

— Арч?

— Привет, Бетти! Как дела? — веселая нотка в его голосе мгновенно сбивает ее с толку. Не было никакого потока извинений, никаких торопливых объяснений, что он якобы не успел, но уже в пути, он скоро будет там, чтобы провести с ней совместные выходные.

— Как дела? — Бетти хотела бы, что повторение его вопроса прозвучало бы кисло, но это прозвучало несколько слабее, чем она предполагала. — Арчи, я только что проехала почти четыре часа в снежную бурю, чтобы увидеть тебя, но Джагхед сказал мне, что тебя здесь нет, — ее тяжелое дыхание заполняет мертвую тишину по ту сторону линии.

— Черт, это было в эти выходные? — Бетти прикусывает нижнюю губу, когда та начинает дрожать. — Мне очень жаль, Бетти. Я совсем забыл, и Вероника пригласила меня на Гавайи в супер последнюю минуту, потому что она безумно богата, а у ее отца есть этот самолет… — голос Арчи внезапно звучит так, будто между ними стекло. Ее бросили из-за лучшего предложения. Снова. — …а теперь метеосводки говорят, что все не очень хорошо, и все рейсы отменены, — его голос начинает возвращаться назад вместе с объяснениями. — Мы не сможем вернуться, пока все не прояснится. Бетти… Мне так…. — Бетти вскакивает с дивана.

— Только не говори, что тебе жаль. Пожалуйста, избавь меня от своих извинений, Арчи, — ее голос звучит тихо, но Арчи никогда раньше не слышал, чтобы она разговаривала с ним таким тоном. Ни тогда, когда она пригрозила их дружбой после того, как он за ее спиной рассказал матери о ее свидании с Тревором, ни тогда, когда он пообещал взять ее на выпускной бал только для того, чтобы узнать, что Вэл хочет пойти с ним, и даже когда он неожиданно поцеловал ее, прежде чем произнести: «Это хорошо? Я хочу знать, хорошо ли я целуюсь перед свиданием с Шерил в эти выходные». Тогда она была сама собой, как обычно. Сейчас же? Она просто смирилась.

— Послушай, не расстраивайся. Мы можем перенести! И ты можешь оставаться у меня столько, сколько тебе нужно — я уверен, что Джаг не будет возражать, — поспешил он успокоить ее. Он был с Бетти, когда она достигла пика стресса раньше, и обстановка в доме Элис не была самой располагающей. Он знал, какой беспокойной она может быть. — Бетти?