Царь Питер, с мачту ростом, да, помню. Они с адмиралом Митчеллом здесь на яхту садились.

Тут понятия и сошлись у майора и капитана Арсения. Сразу суета поднялась, всех звать к себе в крепость начал, встречу по дружбе отметить предложил. В отказ идти неудобно стало Арсению, и пришлось на берег аглицкий сойти для налаживания контактов полезных. А майор тем временем депешу послал в места известные, в надежде получить от полковника, который в отлучке был, распоряжения насчет прибывшего русского корабля-фрегата.

Задержались допоздна, уже звезды выглядывать начали, а комендант все их не отпускает, все потчует и полную чарку пива наливает.

Город-Лондон – наиболее вероятно, был основан римлянами в I веке после Р.Х. с названием Лондиниум. К XVIII в. в Лондоне проживало около миллиона человек.

… в заводь – большая торговая гавань Пул на реке Темзе или «Лондонская заводь».

Гилдхол – лондонская ратуша, возведена в первой половине XV века. С этого времени из нее осуществляется управление городом.

У Арсения уж все пузо одуло от пития угощаемого. Пучило так, что еле-еле терпения хватало, чтобы не оскоромиться, а счет, в который раз по нужде выходить приходилось, и вовсе забыл вести. Не дождавшись гонца, уложились спать прямо в казенном здании, до корабля уж более никто не ходок был.

Поутру Арсений с Яковом глаза разули, глядь, а иностранных офицеров и след простыл. Пошли разузнать к майору на их счет, а он им говорит, что знать не знает, куды они подевались. Чуяло сердце, что от них завсегда крамолы ожидать можно, ну, да делать нечего. Засобирался Арсений снова на корабль-фрегат и меж делом спросил о проходе в столицу-Лондон и о приеме королевском. Майор помялся на месте, посмотрел в потолок да и сказал, что как только в реку-Темзу войдут, там на якорь становиться нужно и далее своим ходом отправляться следует, а насчет приема умолчал.

Делать нечего, отправились в столицу аглицкую без офицеров иностранных. В заводь реки-Темзы попали, где иные корабли стоят, так по майорскому наказу якорь бросили и на ялике вдоль берегов камышовых путь до города продолжили. Шли довольно долго, дорога не близкой оказалась, и к вечеру только и добрались. Где заночевать? К кому податься? Неведомо.

Решили дорогу править к герцогу-мэру, более идей не приходило, а к королю прямо опасливо идти показалось. Искали, искали, где мэр обитается – не нашли; устроились на постоялом дворе, сняли комнатенку с пятак площадью. Заночевали, а с первыми лучами снова в путь отправились. Кружили по Лондону – осмотр вели, много интересного приметили.

Город большим оказался, каких Арсению и видеть никогда не приходилось. Его еще римляне зачали. Улицы узкие, а народу, как муравьев в муравейнике: все друг дружку толкают, вперед норовят проскочить. Здания все о двух-трех этажей, каменные, на разный мотив построены. Окна дубовым бревном выложены, что не дом – то монумент. Камень массивен в стенах заложен, а дворцы, церкви все крыши к небу свои устремили, словно по стойке вытянулись, кверху смотрят.

К полудню добрались до мэра, он, оказалось, в ратуше названия Гилдхолл сидит. Вошли в помещение просторное: потолки высокие, на стенах портреты разных людей висят, словом, красота неописуемых размеров кругом. Поздоровались, сказались секретариусу о желании горячем встречу иметь на предмет вспоможения к ремонту кораблю-фрегату, дабы отбыть на родину без дальнейшей задержки.

Секретариус, человек одного примерно года с Арсением, сначала в удивлении пребывал насчет увиденных гостей из Московии.

Долго руками разводил, не видел секретариус разрешения вопроса Арсения в посещении герцога-мэра. Пообещав только, что доложит его сиятельству о хотении их кипучем на прием к нему попасть. Условившись, что ответ будет к завтрашнему утру готов. С тем и распрощались с ним унося в запазухе надежду, что с сего числа дела на лад пойдут и возвращение их к берегам Россейским уже скоро состоится. На радости этой даже в трактир зашли, где и угостились пищей аглицкой, сняв с плеч усталость великую неопределенности, выпавшей им на земле чужой.

Чуть день зацветать стал, а Арсений с Яковом снова при дверях стоят, дожидаются встречи многорешаемой в судьбе их. Но секретариус что-то не в радости встретил Арсения, снова рукоразвод последовал, присоветовав, в госпиталь морской с ходатайством податься. В душе у Арсения словно пол провалился, до того тошно стало ему, ну, да делать нечего: взяли адрес и направились указанное заведение отыскивать.

Гринвичский морской госпиталь на другой стороне реки-Темзы располагался. Дошли не скоро: через чудо-мост, на котором люди в домах живут, идти пришлось. Пока добирались, всякий запал к исходу положительному уже растеряли. Открыли дверь, и там такие же, как у мэра красоты находятся, только народ здесь военный, снует туда сюда без устали. У караула встали и спросили: «Куда бы обратиться, чтобы помощь русским морякам сыскать?». Постовой молчаливым оказался и на вопрос их только невнятными словами ответил, смысл которых так неведом и остался для Арсения.

Гринвичский морской госпиталь – Начало возведения госпиталя относится к концу XVII века. Закончилось строительство огромного комплекса зданий в начале XVIII века.

Грейт-Тауэр – улица в Лондоне около Тауэра – массивной крепости, расположенной на востоке города.

Постояв с час, хотели в холы двинуться и поискать кого-нибудь, кто подскажет направление, удовлетворяющее их просьбы, но часовой ружье поставил и пускать не стал, стребовав пропуск обнародовать. Пробовали договориться, да все зазря вышло, только слова добрые и учтивые на ветер выкинули. Все впустую пошло. Хотели до ночлега поворачивать, но тут по лестнице многоступенчатой какой-то человек сходил. У часового остановился и спросил его про Арсения с Яковом на предмет их нахождения в здании военном, куда вход сторонним гражданам строго воспрещался.

Постовой, ход стороживший, в струну навытяжку дал и от волнения перед незнакомцем онемел.

Арсений завидел растерянность человека караульного – решил самовластно в разговор вступить.

Мы, ваша светлость, из России прибыли. В море Северном нападению пиратами французскими были подвержены. В бою неравном пришлось уступить лихоимцам и два корабля торговых наших оставить. Вот в городе вашем ищем вспоможения к ремонту для корабля-фрегата нашего, чтоб обратно на родину отбыть.

С кем имею честь разговаривать? – спросил незнакомый человек.

Арсений Парфенов, сын Коржавина, командир фрегата «Петр I».

Питер, царь Московии?

Так, ваша светлость.

Что вы стоите, постовой? Представьте меня гостям московским!

Сэр, Перегрин Осборн, маркиз Кармартен! – выпалил часовой.

Вот и славно, пойдемте, господа, со мной, я с вашим царем на брудершафт сходился. Яхту «Ройял трэнспорт» ему спроектировал, когда он тут гостил у нас.

Вышли на мостовую и пошли на Грейт-Тауэр, в кабак примеченный, где маркизу с царем Петром Алексеевичем заседать приходилось.

После опрокинутого кубка начал Арсений у маркиза выспрашивать, к кому с ходатайством о ремонте корабля-фрегата обратиться. Маркиз все рассказами о кораблях увлекался и на просьбы Арсения мало реагировал, намекая ему, что о главном разговор в конце встречи вести следует. Но у Арсения в голове ничего, кроме ремонта, не было, и сказы о новых достижениях в судостроении аглицком его никак не интересовали.

Когда темнеть начало и перцовки уж довольно выпито было, вывалила компания из кабака гостеприимного. А Арсений все еще ответов на вопросы свои, беспокоящие сущность его, так и не заполучил.

Скажите честно, маркиз, можете ли вы указать нам направление на решение беды, тяготеющей сердце наше.

Проблема ваша, господин Арсений решаемая, к волнению причин мало. Плохо только, что у вас с деньгами избытка нет. Ну, да я пробу возьму помочь вам. Вы на корабль возвращайтесь и ждите меня там. А я, как только просвет удовлетворения ходатайства вашего найду, так сразу заявлюсь к вам, и вы уж не взыщите. Будьте в готовности генеральской, парад организуйте, чтобы впечатление благопристойное произвести.