Горькие слёзы проступили на глазах блондинки; она спрыгнула с кровати, подбирая разбросанные вещи. Затем она застыла в проеме двери, бросая обиженный взгляд в сторону раздражённого парня, пытаясь разобраться, что именно с ней не так.
Когда «не так» было именно с Гарри.
— Да что ты зависла там?! — Стайлс схватил бутылку воды, стремительно ее осушив и надеясь, что пока он пьёт, девушка исчезнет из поля зрения, однако нет. Настырная.
Тогда он лишь добавил, задержавшись у двери в туалет:
— Ты знаешь, где выход, — после чего скрылся, чтобы принять душ и смыть с себя вчерашний день: перелёт с Лондона в Бостон, бар, очередную потаскушку.
В голове крутилось лишь несколько вещей: мать, Бен и она. Она всегда была в его памяти, в его мыслях. Даже когда он переехал в Англию, даже занимаясь сексом, он представлял ее. Изабелла не покидала Гарри, она всегда в мыслях. Ему казалось, что он одержим, ведь что бы он ни пытался сделать, девушка не выходила из головы. Прошло чертовых пять лет с того дня, как он в последний раз посмотрел в ее заплаканные глаза с разрушенной жизнью, которую сломал он. И от этой мысли его тело сводило судорогами каждую ночь, словно оно издевалось над поганой душой. В тот день, когда он узнал о беременности и о Зейне, Стайлс кричал на Беллу, повесив сложившуюся ситуацию исключительно на неё, но внутри он всегда был убеждён, что именно он разрушил абсолютно все.
И есть ещё одна мысль, не покидающая его: ребёнок. Гарри так и не узнал, что Белла сделала с ним. Он не интересовался, просто не мог. Желание увидеть ее порой пересиливало и, когда он прилетал по делам, останавливаясь у подруги Клэр в Бостоне, то выходил погулять по улицам, заглядывая во двор многоквартирного дома, где раньше жила Белла и Зейн; он прогуливался мимо школы, где она училась; посещал больницу, где попрощался с любовью всей своей жизни. И пару раз видел ее. Она стояла в магазине, покупая целую гору кислого мармелада. Однажды он также заметил Беллу в парке у отеля Монреаль, кормящую голубей. Гарри не хотелось видеть ее, но, видимо, обещание, что он однажды ей дал, было неумолимо сильным, заставляя их сталкиваться.
— Просто помни: что бы ни случилось, я всегда буду рядом. Где бы ты ни была, с кем бы ты ни была и что бы ты не делала. Я найду тебя в любой точке мира, и ты всегда сможешь позвонить мне, неважно, что произойдёт. Я буду твоей тенью, которую ты не всегда будешь замечать. И я всегда буду тебя любить, Белла.
И он любит до сих пор. Безумно. Жадно. По глупости.
Он обещал быть ее тенью. И он был, ведь встречал ее каждый раз, прилетая в Бостон, где пять лет назад распрощался с прошлой жизнью, чтобы начать все заново. Сердце Гарри разбито и он абсолютно уверен, что никто и никогда не сможет склеить его. Он пытался, правда пытался найти кого-то нового, влюбиться и забыть о Белле. Но каждый раз делал больно невинным девушкам, которые лишь хотели быть любимы. Стайлс хотел завоевать, завладевать — и потому должен был сперва распознать опасность и увидеть, насколько девушка может его привлечь. Он осторожничал, ведь боялся вновь разбить себе сердце; собственная атака успела его ослабить, ведь в первую очередь парень воевал сам с собой. Поэтому он окончательно очерствел; не способный любить, Гарри лишь разбивал сердца другим своим цинизмом, а на вопросы «что случилось, почему ты стал таким?» он лишь указывал на дверь.
Пять лет прошло со дня смерти Энн, матери Гарри, поэтому, когда он наконец доехал до семейного имения и вышел из машины, заметил невероятное множество людей, некоторых он и вовсе видит в первый раз.
— Привет, Гарри, — Бен пожал руку парню, учтиво кивнув. Годы мужчину словно и не коснулись — он остался таким же холёным.
Кудрявый встретил многих: поумневшего Тоби с новоиспечённой женой, старенькую Бетти, словно нарочно вспомнившую Изабеллу и их визит.
Гарри было тяжело, ведь все в доме напоминало мать, которую он по-человечески любил, несмотря на ее жестокость, скрывающуюся за маской добродушной женщины. Не все мы ангелы, даже если выглядим так. Но в действительности сердце пропустило удар, когда в толпе людей, облачённых в чёрное, он заметил знакомый вздёрнутый нос и россыпь веснушек.
Белла стояла вдалеке, скрываясь от солнца под раскидистым деревом. Она молчала, потупив взгляд. Некогда длинные волосы теперь еле достигают плеч, а тело приобрело слегка иные формы — девушка повзрослела. Парню казалось, что он хватил солнечный удар, пару раз моргнул, чтобы убедиться, что это действительно она. Убедился он, когда на небольшой холм с деревом поднялся Зейн Малик, облачённый в такой же, как и у него самого, тёмный костюм. Парень вовсе не поменялся, по крайней мере, издалека казалось именно так. Малик подошёл вплотную к Белле и, притянув ее за талию, привлёк внимание. Девушка сразу же обняла в ответ, положив голову на плечо.
Гарри ощущал, как внутри остатки его сердца плавятся, словно свинец. Он чувствовал это, физически и ментально разрушался прямо здесь, стоя на земле его матери, утомляемый тоской и болью. Сложно различить, из-за кого ему так тяжко: из-за матери или счастливых Беллы и Зейна? Гарри допускал мысль, что Малик придёт на годовщину смерти, ведь он знал Энн очень хорошо. Но не был уверен, что Изабелла придёт с ним. Гарри не был уверен, что они вместе, ведь не общался ни с кем из команды.
Мероприятие прошло неплохо. Спокойно и почтительно. Гости разошлись к шести часам вечера, когда небо окрасилось оранжево-красными красками. Лёгкий ветер поддувал со спины, расслабляя напряжённого Гарри, что весь день не отводил глаз с Беллы. Ему всегда казалось, что она так далека и так неприкасаема… а сейчас девушка в двух шагах от него.
— Гарри? — кудрявый обернулся, встретившись взглядом с Зейном, что стоял в дверях.
— Зейн, — улыбнулся Гарри, удивленный, что внутри него не осталось ни капли ненависти к нему.
— Можно? — парень указал на портсигар, что сжимал кудрявый.
— Конечно.
Малик подошёл ближе к Гарри, оперевшись о перила балкона, устремив взгляд далеко за горизонт. Солнце садилось особенно прекрасно над гольф-полем, позволяя небольшому пруду окраситься в те же оттенки.
На душе обоих парней была адская смесь грусти и бешеной ностальгии. Они скучали друг по другу, но никто не признавал этого постыдного факта.
— Прости, что не подходил все мероприятие, — заговорил кареглазый, не отрывая глаз от заката. — Возле тебя крутилось столько гостей.
— Ничего, — лишь хмыкнул в ответ кудрявый. — Взгляда было более чем достаточно.
И Зейн улыбнулся в ответ, в очередной раз осознавая, как же хорошо они знают друг друга.
— Приятно было увидеться, — вымолвил Зейн, наконец осмелившись взглянуть в изумрудные глаза. Они попрощались, и Малик медленно двинулся к выходу из особняка, покинув балкон.
Стайлсу хотелось кинуться вслед, чтобы остановить друга, сказать, что все давно забыто и снова заобщаться, но он знал, что Зейн Малик не прекратил свой бизнес. Он продолжал продавать беспомощные жизни девушек, поэтому Гарри даже глазом не повёл на его присутствие. То, что кудрявому удалось выйти сухим из воды, то бишь покинуть контору, — уже невероятная удача. Да, дела нужно остановить, но этот подвиг, увы, не героическая история Гарри.
Было больно. Больно смотреть на него и осознавать, что Зейн счастлив. Только эти мысли посетили его голову, как с улицы донесся тихий, до боли знакомый смех. Бросив взгляд через перила, он заметил Беллу все в том же чёрном платье, сидящую на траве с ребёнком.
С мальчиком.
Тёмные прямые волосы обрамляли смуглого ребёнка, что радостно бегал вокруг девушки, тянувшей свои руки к нему в попытке поймать. Она улыбалась и, кажется, была по-настоящему счастлива.
Гарри так увлёкся, наблюдая за мальчишкой, что не заметил, как Изабелла, почувствовав взгляд, увидела его, стоящего на балконе. Их взгляды встретились, отчего холодок пробежал по телам.
Гарри Стайлс ждал. Он ждал этого момента. Он ждал, когда Белла наконец заметит его, наблюдающего за тем, как она покупает продукты в центре Бостона, как она кормит голубей у Монреаля, как она играет с сыном.
