Мимо них прошел молодой матрос, коснулся своего белого берета, задорно улыбнулся.

– Мадемуазель отправляется в Америку? – спросил он. – Я тоже. Это мое первое большое плаванье на «Повелителе морей», как его зовет наш капитан.

– «Повелитель морей» – это замечательно! – отозвалась Катрин, с нетерпением и радостью ожидавшая, когда судно наконец отчалит.

Моряк отсалютовал и ей, после чего удалился. Теперь к молодой семье подошел скромно одетый мужчина.

– Надо признать, судно знатное! – сказал он, протягивая руку Гийому. – Нарвались на неприятности?

– Увы! В порту, возле складов. Меня ограбили.

– Такое часто бывает, со всей этой сумятицей при погрузке, между железнодорожным вокзалом и пристанью. Лучше поостеречься… Ну хоть целы остались, – заключил его собеседник.

– Только потому, что подоспел какой-то железнодорожник и эти негодяи разбежались. Я еле смог подняться. Еще чуть-чуть, и мы бы никуда не поплыли, остались во Франции.

Катрин предпочла бы разделить исключительно с мужем и дочкой знаменательный момент, когда судно выходит из порта, направляясь к огромному океану. А вот их незваный спутник, похоже, был настроен поболтать.

– Компания даже не вернула бы вам стоимость билетов, – заявил он. – Вот была бы жалость, пропусти вы отплытие! Грузоподъемность нашего корабля 6726 тонн, а паровая машина – мощностью в 9000 лошадиных сил. Считается, что он может перевозить более тысячи пассажиров и две сотни членов экипажа. Я навел справки!

«Шампань» между тем поднимала якорь. Корпус тяжелого судна содрогнулся, и вдалеке, на линии горизонта, небо стало сливаться с сине-зеленой водной гладью.

В конце концов Катрин увела мужа и дочку к носу корабля.

– Какое счастье! – воскликнула она, смеясь. – Гийом, мы наконец уезжаем! Элизабет, милая, смотри – чайки! Она такие же вольные, как и мы!

Над пароходом кружила целая стая птиц, выписывая зигзаги между четырьмя его мачтами. Оглушительный гул двигателей вызвал радостный отклик на пристани, от которой громадное судно медленно удалялось.

– Через десять дней мы увидим Нью-Йорк и статую Свободы, освещающую мир! – восторженно подхватил супруг. – Элизабет, моя принцесса, скажи «До свидания!» стране, в которой ты родилась!

– Хорошо, папочка, но как? – отвечала девочка, зачарованная глухим плеском волн о гигантский борт парохода.

– Помаши провожающим ручкой!

Элизабет тут же послушалась, и ясный взгляд ее голубых глаз устремился в сторону удаляющегося причала. Рассмотреть на нем людей становилось все труднее. На всех парах «Шампань» ринулась в атаку на Атлантический океан.

Гийом заключил жену и дочь в объятия. Он чувствовал себя сильным и был полон надежд. Теперь у них начнется новая жизнь…

Пассажиры постепенно покидали палубу. В соответствии со своим социальным статусом они расходились по каютам: кто в первый класс, кто – во второй. Катрин сознательно оттягивала момент, когда им придется спуститься в самый нижний отсек, отведенный для беднейших вояжеров. Вокруг них и повсюду на судне экипаж занимался своим делом, и это выглядело как концерт, где каждый музыкант досконально знает свою партию.

– Пора и нам занять свои полки, – шепнул ей Гийом. – Заодно приведем себя в порядок. Мне это точно не помешает!

Катрин кивнула. Про себя она решила быть сильной и поддерживать мужа: Гийом не подавал виду, но молодая женщина догадывалась, что он очень расстроен. Сокрушаться вслух он не стал, но потеря часов и золотого медальона очень его огорчила.

– Ты – сама доброта, – прошептала она ему на ухо. – Это так несправедливо, что тебя ограбили!

– Кто знает, может, это было предупреждение – чтобы я отказался от переезда в чужую страну, – очень тихо отозвался супруг. – Моя Кати, ты родилась с серебряной ложкой во рту, как шутки ради говаривал мой отец. И по моей вине лишилась всех преимуществ своего социального статуса. Мы могли бы поехать вторым классом, но на это ушли бы все наши сбережения.

– Я запрещаю тебе в чем бы то ни было себя винить, Гийом! Все решения мы принимаем вместе. И твой путь будет моим, пока мы живы. Хватит об этом! Идем лучше вниз!

Элизабет все это время смотрела в сторону суши – на гаврский порт, колокольни далеких церквей.

– Мама, ты скоро дашь мне куклу? – спросила она, ощутив внезапную потребность в любимой игрушке.

– Потерпи немного, милая, – ласково попросила Катрин. – Сначала мы устроимся на наших местах. А чуть позже папа сходит за чемоданами.

Супруги удивились, а потом и испытали вполне объяснимое огорчение, увидев спальный отсек для пассажиров третьего класса, где находились их места. Чтобы туда попасть, пришлось спуститься по крутому трапу со скользкими ступеньками.

Внизу царила невероятная сумятица – ошеломительная, пугающая. Десятки пассажиров занимались своими делами, перекликались, не обращая внимания на табачный дым: многие мужчины уже сидели с сигаретой или трубкой в зубах. Женщины разворачивали одеяла, открывали чемоданы. Был слышен, невзирая на весь этот шум, плач детей, в том числе младенцев.

В помещении, вобравшем в себя всю эту массу людей и расположенном ниже ватерлинии, стоял острый запах нечистых тел и пота.

– Наверное, здесь плохая вентиляция, – прошептала Катрин, которая ввиду своего тонкого обоняния страдала от этих сомнительных «ароматов».

Пол под ногами вибрировал: под ним работали паровые машины. Казалось, это огромные жуткие звери, рыча, сотрясают корабль. Элизабет спряталась в материнских юбках.

– Идем дальше! – распорядился Гийом.

Из мебели тут были только двухъярусные койки, железные и непривычно узкие, но места все равно было ужасающе мало. Элизабет схватила отца за руку.

– Не бойся, моя крошка, – уверенным тоном сказал Гийом. – При отплытии всегда шум и суета, но скоро все уляжется. И у нас есть собственный уголок, там нас никто не потревожит.

– Надеюсь, это так, – отвечала встревоженная Катрин. – Усталость уже дает о себе знать.

– Там ты сможешь отдохнуть, – ответил ей муж.

Им пришлось остановиться и встать вплотную друг к другу, иначе из-за шума они вообще не слышали бы друг друга.

Какая-то женщина окликнула их хрипловатым голосом, жестом прося отойти:

– Эй, голубки! Не стойте в проходе. Мне надо в туалет. Это ж надо: всего две уборные на сто человек в нашем отсеке! Надо успеть, пока не начали суп раздавать.

Катрин отшатнулась так резко, что ударилась спиной о массивную металлическую переборку. Гийом увидел, что она морщится.

– Кати, милая, очень больно? – спросил он, обнимая жену.

– Нет. Пожалуйста, давай найдем наши койки, я хочу прилечь. А потом ты сходишь за водой, иначе я не смогу обработать твои ушибы.

После долгих и утомительных поисков Гийом разыскал наконец их места. И тут же посадил Элизабет на койку верхнего яруса.

– Там тебя никто не толкнет, – заверил он дочь, поглаживая ее по волосам. – Не тревожься, скоро я схожу за твоей куклой.

– Лучше бы выйти на улицу, папочка! Тут плохо пахнет.

– Мы поднимемся на палубу, но позже. Наша мамочка устала. А пока веди себя хорошо!

Свернувшись калачиком на коричневом одеяле, Элизабет вынула из кармана оловянного солдатика, подаренного другом Жюстеном, и сжала его в правой руке. Поездка на поезде и полное переживаний утро утомили девочку. Вскоре ее сморил сон.

Катрин, в свою очередь, тоже притворилась спящей – чтобы избежать любопытствующих взглядов соседей. Гийом перед тем, как отправиться за питьевой водой, засунул объемный кожаный саквояж под нижнюю койку.

– Как это вы, милочка, решились плыть в такую даль, в вашем-то положении? – послышался рядом чей-то громкий голос.

Молодая женщина вздрогнула. Голос принадлежал краснолицей черноглазой женщине, смотревшей на нее в упор.

– Простите, мадам, я задремала, – сказала Катрин.

– Хорошо тем, кто может спать в этом галдеже! Да и качка пока не чувствуется. Когда выйдем в открытое море, качать будет как сливы на дереве. А вы откуда будете?