Глава 4

Козни неведомого врага

Звонок не работал, пришлось постучать в дверь. Никто так и не открыл. Обескураженный Демид не знал, что и думать. У него же где-то номер телефона Полины и Данилы записан. Где же? Он пробежался по карманам, вынул записку от Ельцова. С ним сегодня надо обязательно встретиться. Может, в комнате выложил? Надо блокнот завести и визитницу. Где же номер телефона Полины? Почему о покупке телефона не подумал раньше? Переехать ведь они не могли? Не могли. Или могли? Соседи! Демид с нетерпением позвонил в дверь рядом.

– Ну, кто там в такую рань? – раздался старушечий голос.

Дверь приоткрылась, образуя узкую щелочку с косяком.

Несколько секунд небольшого роста старушка рассматривала Демида, словно экспонат. А Демид от волнения замешкался с ответом.

– Чего надобно? Дома я не одна и в квартиру не пущу.

Демид прокашлялся. Голос прозвучал неестественно чужим.

– Доброе утро! Не подскажете, соседи ваши. Они где?

– Я за ними не слежу, молодой человек. Вы, собственно, к кому? – старушка прищурила глаза.

– Я, собственно, к…Даниле, – засмущался Демид.

Старушка улыбнулась.

– Полина и Анюта в школе. Данила в институте. Варвара Сергеевна в больнице. Простудилась немного. Я предлагала им поухаживать за ней, да они уже всё решили. Больница недалеко от школы.

– Спасибо, – выдохнул повеселевший Демид. – Спасибо!

Настроение поднялось, он прыгал через две ступени по лестнице, а кончики ушей жутко горели.

– Вот я лопух! Элементарные вещи забыл. Не работаю на нормальной работе и посчитал, что другие живут также. Полина в одиннадцатом классе учится. В этом учебном году у неё выпускной. И я устрою ей шикарный выпускной!

В голове привычно щёлкнуло.

Демид оглянулся по сторонам. Осень! Сентябрь! Его любимое время года. Как там у Пушкина:

«Унылая пора! Очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса —

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса…»

Первую строчку Демид заменил бы на другие «прекрасная пора», но с великим поэтом спорить не стал.

– Демидыч! Друг! – раздался крик. – Как я рад тебя видеть!

Демид остановился и увидел Димку. Тот шёл на него с пьяной улыбкой на лице, раскачивающейся походкой.

– Как здорово, что я тебя встретил! – Димка попытался обнять Демида.

– Ты откуда такой хорошенький с утра?

– О-о! День рождения! Всю ночь отмечали. Все спят, а нам вот, с другом, не хватило по чуть-чуть.

Демид посмотрел туда, куда махнул Димка. Там стоял бомжеватого вида мужик с неопрятной бородой и в давно не стираном джинсовом костюме.

– Ты мне займи немного. Сам понимаешь, в каком я состоянии. А надо ещё опохмелиться будет. Потом. Ты же настоящий друг.

Последняя фраза прозвучала двояко. Вроде и утверждение, и вроде, как вопрос. Рука привычно нырнула в карман, нащупала пару бумажек.

– Дим, я не могу тебе сегодня занять. Так получается…

– Ну, ты и жмот! Тебе для друга копейки жалко? – улыбка сошла с лица.

Вид нахохлившегося Димки показался жалким. Больной человек.

– До общаги со мной дойдёшь? – пришло в голову неожиданное решение.

– Общаги? А что там в общаге?

– Так я ведь… – начал было Демид, но махнул рукой. – Дойдёшь? Не пожалеешь.

– Далеко?

– Три остановки.

– Я тебе пешкун на дальние дистанции?

– Тебе бутылка нужна или нет?

– А две будет? – заинтересованно процедил Димка.

– Для тебя – будет.

Демид шёл впереди, а сладкая парочка тянулась за ним. Правильно он делает или нет? Думать на эту тему не хотелось. Осенние пейзажи нарядных аллей заставляли думать о более возвышенном и прекрасном. О Полине. Демид улыбнулся. Странное чувство овладевает им, когда он думает о ней. Будто она незримо присутствует рядом и его тело дрожит от счастья, что она рядом. Наверное, именно это люди называют любовью? Всегда и со всеми девушками у него были ровные дружеские отношения. Сердце так громко не стучало, тело не пробивала странная дрожь. И эти электрические заряды, которые проскакивают между ними, странные. С другими девушками ничего подобного не случалось.

– Подожди здесь, – остановил Димку Демид. – Боюсь, что тебя дальше не пустят.

– Как не пустят? Я что, не человек? И я, это, с тобой!

– В Таком состоянии, как у тебя – не пустят.

– Нормальное состояние! Ты чего гонишь?

– Тебе бутылка нужна?

– Две. Две бутылки!

– Хорошо, две. Тогда подожди на улице.

По пути в комнату встретилась комендантша. На бледном лице, как всегда, кислое выражение. Губы выделяются насыщенным красным цветом. Голос строгий, поучающий, словно она знает больше, чем все окружающие её.

– Почему приходите поздно? Вот будет у вас своя квартира, будете приходить, когда вздумается, а здесь правила. После полуночи вахтёр имеет право вас не пускать, чтобы не будить людей.

– Вы серьёзно? – опешил Демид.

– Более чем, молодой человек.

– Допустим, я работаю до часа ночи, значит, я не смогу попасть в общежитие?

– Совершенно верно.

– Тогда это ущемление прав человека.

– Но вы ведь не гей?

– Причём тут гей?

– Я так и знала, – вздохнула она. – Только геи могут кричать об ущемлении своих прав.

Демид завис. Услышанный бред никак не желал пониматься.

– Постойте. Я ничего не понял про ваших геев. Мне, в принципе, всё равно какие у них права. Вы, объясните, почему я должен искать ночлежку, если у меня есть комната?

– Я всё сказала. Вы предупреждены. Больше после полуночи, вас никто не пустит, – сказала надменно комендантша и пошла дальше, гордо подняв голову.

Демид проследовал в комнату.

– Скатерть самобранка, а ты можешь водку сделать?

– Не люблю я алкашей. Не люблю.

– Не мне это. У друга трубы горят.

– Так трубы водой надо тушить.

– Можно без шуток?

– Держи.

На столе появилась бутылка водки советского производства.

– Ого! А можешь сделать водку из дальнего прошлого? Ну, там из девятнадцатого века?

– Вот! И в оригинальной бутылке.

– Класс! Но как можешь это делать?

– Секрет…как его…полишинеля, во.

– С тобой не соскучишься.

– Все упаковки сохраняются, пока в них есть содержимое. Пустые или с испорченным продуктом исчезают, словно их никогда не было.

– Чудеса!

– Это сказка, а в сказке и не такое бывает. Ты ведь теперь тоже живёшь сказкой.

– Но ведь и сказка когда-нибудь заканчивается, – с грустью произнёс Демид.

– Сказка заканчивается для того, чтобы начаться опять. Конец у сказки для того, чтобы показать, что одна закончилась, а другая началась.

– Мудрёно говоришь. Скажи, а имя у тебя есть?

Женский голос засмеялся.

– Иван тоже допытывался, есть ли у меня имя. Скатерть-самобранка, моё имя.

– Какой Иван?

– Иванушка-дурачок. Аль не читал сказок?

– Читал. Поверить сложно.

– Ты просто поверь и всё станет простым и понятным.

– Можно, я буду звать Нюрой?

– Нюра…красивое имя…

– Можно?

– Мне нравится. Буду Нюрой.

Димка ходил кругами вокруг скамейки, на которой сидел его друг. Нетерпение сквозило во всех действиях. Увидев Демида с пакетом в руках, Димка с неожиданной прытью рванул навстречу. Демида всегда удивляло в Димке способность трезветь, когда он видел спиртосодержащую жидкость.

– Ну? – глаза бегают, стараются проникнуть внутрь пакета, руки чешет в предвкушении подарка.

– Держи, Дим. Не пора завязывать?

– Не время, друг, не время. Брошу, когда захочу. Слушай! Так это советская водка! Ты где её достал? – глаза Димки округлились. – Она же бешеных бабок стоит!

– А вторая бутылка тебе как?

Димка вытянул из пакета пузатую квадратную бутылку с пробкой залитой сургучом. Пошептал губами, пытаясь прочитать иностранную надпись.

– Хрень, наверно, какая-то. Вот советская водка – это валюта! За неё такие бабки можно взять!