«Товар или подарок?»

«Возможно, подарок, – сказал Ордош. – В данном случае, разница для нас несущественна».

«Что-то нас с тобой в этом мире часто пытаются продать. Мне не нравится ассоциировать себя ни с товаром, ни с подарком. Кому, интересно, мы сегодня предназначены? Кто, по-твоему, этот влиятельный человек?»

«Один из приближенных нашей тещи, – сказал колдун. – Не сама герцогиня, я уверен. Но вельможа из ее окружения, занимающий важный пост в государстве – возможно, в силовых структурах».

«Откуда такие выводы? – спросил я. – Как ты определил, что нас везут к военному?»

«Она не обязательно возглавляет армейскую структуру. Скорее – служит в полиции. Хорошее отношение с полицейским начальством сулит Гадюке хорошие дивиденды. Подсуетиться и помочь нужному человеку – правильный ход с ее стороны, умный. Тем более что она при этом не несет никаких расходов. Гениально. На ее месте я поступил бы примерно так же».

– Приехали, – сказала Гадюка. – Выгружаемся. Нас должны встретить.

Я выбрался вслед за женщинами из кареты. Ощутил в воздухе запах цветов – тех, что украшали клумбы рядом с домом. После долгой поездки земля подо мной продолжала покачиваться.

У дверей особняка, к которым вели мраморные ступени, нас дожидалась высокая седовласая женщина.

«Твоя коллега», – сказал Ордош.

«Вижу. Выражение лица у нее правильное. Но осанку нужно подправить. А за то, что она встретилась со мной взглядом, Винис огрел бы ее плетью».

– Я провожу вас, – сказала женщина. – Вы, двое, идите за мной. А ты, подождешь на диване.

Астра вошла вслед за нами, но осталась у входа.

Мы с Гадюкой последовали за дворецким.

Дом показался мне безлюдным. Хотя я понимал, что, скорее всего, его обитателям приказали затаиться и «не отсвечивать» во время нашего визита. Большинство служанок, наверняка, сидят по своим комнатам и ждут условленного сигнала, извещающего о том, что гости покинули дом, и нужно приступать к выполнению своих обязанностей. Так же дело обстояло и с детьми, игрушки которых попадались мне на глаза то здесь, то там – уверен, няни сейчас удерживали их в детских комнатах, призывали не шуметь.

Мы долго шли за женщиной, пачкая подошвами сапог ковры. Гадюка шагала чуть впереди меня. И так же, как и я, с интересом глазела по сторонам.

Посмотреть в этом доме было на что. Настоящая картинная галерея! Все стены увешаны холстами в золоченых рамках. Тут и портреты, и пейзажи, и натюрморты – создатель коллекции не стремился ограничиваться одним направлением живописи или работами одного художника. И много, много света. Словно хозяин дома переживал, что плохое освещение помешает гостям разглядеть на картинах что-то важное.

Седоволосая женщина-дворецкий остановилась у двери комнаты, тихо постучалась. Дождавшись разрешения войти, посторонилась, пропуская нас внутрь. Бесшумно прикрыла дверь за нашей спиной, оставшись снаружи.

Спальня (без сомнения это была именно спальня), в которую нас с Гадюкой привели, по площади не уступала залу кафе «У Рябины». Ряды мебели, тусклые желтые лампы на стенах. Мы с Гадюкой замерли у порога, уставились на огромную кровать, стоявшую у дальней стены.

– Проходите, – скомандовала сидевшая в кресле рядом с кроватью женщина.

Мы послушно направились к ней.

Тень, что привиделась мне на лице женщины, оказалась черной повязкой. Она прикрывала женщине левый глаз. Темные с блестящей сединой волосы, повязка на бледном лице – внешний вид сидевшей в кресле особы напомнил мне черно-белую шахматную доску. Правая рука одноглазой сжимала кисть лежащей на кровати девушки (из-за огромного одеяла и многочисленных подушек я не сразу заметил ее), пальцы левой мяли подлокотник кресла.

– Вы здесь. Великолепно. Все готово. Дочь не спит. Птицы там.

Палец женщины указал на прикрытую белой простыней высокую баррикаду, из которой доносились шорохи.

На столе, около клеток с птицами, я увидел портрет Сионоры, зажженные свечи и охапку ветвей липы в большой вазе.

– Тридцати голубей хватит? – спросила женщина.

Направила на меня взгляд. Именно так, в моем представлении, смотрит на подчиненного начальник, привыкший добиваться своего не только словом, но и силой. Колдун, пожалуй, не ошибся. Дамочка явно из верхушки какого-то силового ведомства.

«Скажи, что хватит, – велел Ордош. – А девка едва жива. Еще день-два, и слепец доконает ее. Тут парой заклинаний регенерации не обойдешься. Придется попотеть».

Я подошел к кровати. У обтянутого темной кожей скелета, лежавшего на постели, в глазах блестели слезы. Сколько ей лет? Вряд ли старше Нарцисса.

– Должно хватить, – сказал я. – Вставайте, госпожа. Освободите мне место.

Одноглазая промедлила, но подчинилась.

Я сел в еще хранившее тепло женщины кресло, поерзал, принимая удобную позу.

Гадюка и одноглазая наблюдали за мной.

– Если богиня не обойдет нас своей милостью, – сказал я, – то лечение будет длиться дольше, чем обычно.

– Мне… можно присутствовать при лечении? – спросила одноглазая.

Мне показалось, или ее голос действительно дрогнул? Я обратил внимание на серые отеки на ее лице. Женщине совсем не повредила бы сейчас пара заклинаний бодрости.

– Конечно, госпожа. Только не смотрите на меня так пристально. Я могу сбиться или забыть слова молитвы.

Женщины, как по команде, попятились. Лица их скрыл полумрак. Но фигуры четко вырисовывались на фоне тусклых желтых ламп, что светились на стенах.

Я нащупал холодные пальцы девушки. Накрыл их своей ладонью. Рука больной вздрогнула, но не попыталась вырваться из плена.

Спросил:

– Я могу приступать?

– Конечно, – сказала одноглазая.

Гадюка промолчала. От ее активности не осталось и следа. В этой спальне она изображала безмолвное привидение.

– Хорошо, – сказал я.

Прикрыл глаза. Набрал в грудь воздух, шумно выдохнул. Подумал о том, что еще не начал читать стихотворение, а горло уже пересохло. Попросить принести воды? Ладно, обойдусь. Придется потерпеть.

«Готов?» – спросил я.

«Конечно. Приступаю», – ответил Ордош.

– Сионора!

***

– Ты уверен, что в ней не осталось этой… гадости?

Женщина говорила шепотом. Она в очередной раз коснулась лба спящей девушки. Погладила ту по волосам.

– Слепца? – так же тихо переспросил я. – Астрального паразита в теле вашей дочери больше нет, госпожа. Но она по-прежнему очень ослаблена. На восстановление потребуется время. А еще свежий воздух и хорошее питание. Ваша дочь теперь быстро пойдет на поправку.

– Великолепно, – сказала хозяйка дома. – Смотрите, она улыбается!

Со своего места я не видел лицо спящей. Но видел улыбку ее матери. Женщина поправила на своем лице повязку, смахнула со щеки слезу. Повернулась ко мне.

– Так ты утверждаешь, что мою девочку едва не убила какая-то тварь? – спросила она. – И что эта тварь попала в нее после того, как кто-то пытался призвать в наш мир демона?

Я посмотрел на Гадюку. Та пожала плечами – мол, я не просил ее держать эти предположения в тайне.

– Это самый вероятный вариант, госпожа, – ответил я.

– А какие могут быть еще?

– О других мне не говорили.

– Великолепно. Все никак не могу поверить в то, что снова напомнили о себе боги. А тут ты говоришь еще и о демонах. Мне нужно время, чтобы придти в себя. И все обдумать. Честно говоря, твои слова звучат… не очень правдоподобно. Как происходит призыв демона?

– Не знаю, госпожа, – сказал я. – Богиня мне не рассказывала. Но слышал, для этого требуется много крови – ведер пять, не меньше.

Об этом я узнал от Ордоша.

– Человеческой?

– Любой, госпожа. А вот что делают с кровью, не представляю.

– А кто? – спросила женщина. – Кто это делает?!

Я пожал плечами.

– Будем разбираться, – сказала женщина. – И обязательно разберемся! Кровь, говоришь? Много? Великолепно.

Женщина вновь разгладила заметные только ей складки одеяла на груди дочери.