Это совсем не мерзко.

Это по-мужски.

Это очень сексуально.

Это Майлс.

Немного понаблюдав за моим поплавком, Майлс достает маленький холодильник и открывает его, чтобы взять пиво. Он откручивает крышку бутылки и протягивает ее мне.

— Спасибо, — говорю я, забирая у него бутылку и поднося к губам, чтобы сделать глоток.

— Подумал, у тебя пересохло в горле. — Майлс подмигивает и улыбается. — Ты так глубоко глотала.

Громко смеюсь над этим.

— Боже! Возьми себя в руки.

— Никогда, — парирует он и подмигивает мне.

— Разве я не лучший товарищ по походу, чем Сэм? — спрашиваю я с застенчивой улыбкой.

— Ну, да. Этот ублюдок храпит, — серьезно отвечает он. — И не прячет зубы.

Я снова смеюсь, так сильно, что на глаза наворачиваются слезы. Майлс с улыбкой откидывается назад и смотрит, как я обретаю над собой контроль.

— От горного воздуха ты становишься забавным, — говорю я.

— У меня просто хорошее настроение, — отвечает он и сматывает удочку, чтобы на этот раз забросить немного дальше. — Удивительно, насколько приятнее жить без драмы.

Я киваю и на мгновение задумываюсь над этой мыслью.

— Ты еще разговариваешь со своей бывшей?

Он отрицательно качает головой.

— Ни слова. И это хорошо.

— Что же, ты так и не рассказал мне, из-за чего именно вы расстались.

Он пожимает плечами, будто то, что он собирается сказать, не имеет большого значения.

— Она забеременела от другого мужика.

Мои ошеломленные глаза устремляются на Майлса, в профиль его лицо напряженное и серьезное, он смотрит на воду, не проявляя никаких признаков эмоций.

— Это ужасно, — отвечаю я и целую минуту жую губу, прежде чем спросить: — Так в то время вы еще были вместе? — Перевожу: Откуда ты знаешь, что это не твой ребенок?

Он отрицательно качает головой.

— Мы находились в стадии одного из наших перерывов. Ирония всего этого в том, что за десять лет, что мы были вместе, мы ни разу не обходились без презервативов. Ни разу. А потом она начинает трахать какого-то богатого старика, и вдруг — «упс». Сложи два и два.

Я хмурю брови.

— Думаешь, она забеременела специально?

— Нет, — мрачно отвечает он, ковыряя камень. — Да. Не знаю. Возможно. Мне неприятно думать о ней так, потому что тогда я должен задаться вопросом, каким же кретином я был, оставаясь с той, кто оказалась такой отъявленной охотницей за деньгами. — Он тяжело вздыхает и продолжает: — Но в этом есть смысл, потому что у Джослин всегда были проблемы с тем, чем я зарабатываю на жизнь. Она считала, что механик — слишком рабочая профессия. Она хотела, чтобы я занялся чем-то, что приносило бы больше денег.

— А мне кажется, у тебя прекрасная работа, — твердо заявляю я, злясь на эту сучку за то, что она проецирует такую поверхностную чушь на мужчину, которого должна была любить.

— Вот видишь! Спасибо, — говорит Майлс, бросая камень в воду. — Я всегда так думал. Мне нужны простые вещи. Семья, друзья, дом с красивым видом. Место, куда можно время от времени отправиться, чтобы выпустить пар. Все, что я действительно хочу, у меня есть. Даже свой дом в Джеймстауне... он нуждается в ремонте, и я знал, когда покупал его, что он потребует любви и заботы. Но мне он подходит. Мне нравится придавать вещам собственный характер, а основа этого дома чертовски хороша. Он отличный, и если я когда-нибудь решу его продать, то это будет хорошая сделка. Но ей все равно этого было бы недостаточно.

— Думаю, такие люди никогда ничем не будут удовлетворены в своей жизни, не важно сколько бы денег у них ни было, — заявляю я, натягивая бейсболку от солнца на глаза достаточно, чтобы я могла видеть Майлса. — Материнство, дружба, отношения, работа. Если она постоянно завидует и засматривается на то, что есть у других людей, то ей никогда не будет хватать того, что находится прямо перед ее носом.

— Вот именно! — говорит Майлс, искоса поглядывая на меня. — Теперь я злюсь, что не понял этого и потратил с ней впустую лучшие годы своей жизни.

— А кто сказал, что они были лучшими? — констатирую я, чувствуя себя немного уязвленной этим замечанием. — Оглянись вокруг, Майлс. Сегодня чертовски красивый день. — Я пристально смотрю на него и надеюсь, до него дойдет, потому что я на сто процентов говорю серьезно. — Ты ни в чем не нуждаешься, а это невероятное качество в человеке.

Его хмурый взгляд превращается в улыбку.

— Спасибо.

— В любое время, — подмигнув, я лучезарно улыбаюсь. — И посмотри на себя... ты чертовски красив, у тебя есть отличная работа, дом, друзья и очень сексуальная приятельница для траха.

Он громко смеется.

— Так вот как ты теперь себя называешь?

Я пожимаю плечами и криво улыбаюсь ему.

— Наверное. Просто как-то само собой с языка слетело.

— Мне нравится, — отвечает он.

— Мне тоже, — говорю я, беря свою удочку и садясь рядом с ним на валун. Пихаю его плечом. — Так что не переживай из-за прошлого. Сосредоточься на настоящем. Потому что, серьезно, сейчас мне нужна помощь. Мой поплавок исчез несколько минут назад, и я, черт возьми, без понятия, что это значит.

— Дерьмо! У тебя клюет! — восклицает он и встает, роняя свою удочку и обнимая меня. — Ты должна посадить ее на крючок. — Его руки сжимают мои на удочке, и он останавливается, ожидая, когда поплавок снова исчезнет. Через несколько секунд тот уходит под воду, и он кричит мне прямо в ухо: — А теперь дергай на себя!

Его руки напрягаются вокруг меня, когда я дергаю удочку на себя, и леска натягивается.

— Попалась! А теперь наматывай, — возбужденно говорит он и отстраняется, с огромной улыбкой глядя на меня.

Но, честное слово, я чертовски напугана.

Что же окажется на конце крючка? Оно кажется массивным и тяжелым, и слишком сильно сгибает удочку. Там не может быть ничего хорошего. Насколько прочные эти удочки? Какие виды рыб обитают в этом озере? Не акулы, конечно, я не настолько тупая. Но что, если я вытяну какое-нибудь отвратительное болотное существо, типа того, что получается от соития бобра и окуня в полнолуние, в результате чего на свет появляется какая-нибудь ужасная болотная тварь, которая ест людей, как пиранья.

О боже, неужели в Колорадо водятся пираньи? Надо было погуглить!

— Майлс, я ничего в этом не понимаю, — хнычу я, нервно крутя ручку и дюйм за дюймом сматывая леску.

Он хватает сзади рыболовную сеть и спускается по валуну вниз, чтобы находиться ближе к воде. Он смотрит на меня и показывает большой палец.

— Отлично справляешься! И выглядишь так чертовски сексуально!

— Правда? — Я слегка улыбаюсь, а потом хмурюсь, видя, насколько поверхностно то, что делает меня счастливой в данный момент. Мне нужно читать больше литературы.

Мое лицо кривится, когда конец лески наконец появляется из воды.

— Да вы прикалываетесь что ли?

Хриплый смех Майлса эхом отдается от гребаных гор, когда он наклоняется, чтобы зацепить мой улов сетью.

— Детка, ты сделала это! Ты что-то поймала!

Он подтягивает мою добычу к камню и смеется так сильно, что не может говорить. Он то и дело пытается сказать предложение, а потом останавливается, его тело истерически сотрясается.

Мне вовсе не смешно.

Ровным голосом я говорю именно то, что он пытается сказать.

— Я поймала чертову велосипедную шину.

Теперь он рычит, опускается на корточки и закрывает глаза руками.

Рада, что он так хорошо проводит время, потому что я злюсь. Действительно чертовски злюсь.

— Шина? Какого черта, Колорадо? Продолжай в том же духе! – я не обращаюсь ни к кому конкретно. — Боже, я-то думала, наберусь великолепных впечатлений на открытом воздухе, и только что вытянула паршивую старую шину. Вы серьезно? У меня руки отваливаются!

Мои последние слова снова приводят Майлса в безумство, и я начинаю беспокоиться, что во время припадка ему не хватит достаточно кислорода. Наконец он смахивает слезы с глаз.