«Логово! Это её логово!» – успел подумать, Пионер, прежде,чем поплатиться за не осмотрительность и потерю осторожности.
Пыль и мусор гасили звук шагов, поэтому он, поначалу, даже не понял,что из охотника опять превратился в жертву. То, что роли поменялись, дошло до него только когда та, кого он преследовал, швырнула его на пол шахты. Да ещё с такой силой, что бедняга приложился головой об пол. Фонарь выпал из его руки и откатился, оставляя в круге света его, пол, кусочек стены и нападавшую.
Проморгавшись, Пионер понял, что наконец нашёл ту,кого искал – Тёмная Юля нависала над ним стоя на четвереньках. Длинные, спутанные волосы грязно-русого, почти чёрного цвета, мешали рассмотреть её лицо. Однако в больших тёмных глазах не было ни тупой агрессии ни жажды убийства. Скорее – любопытство. Некоторое время Пионер, вопреки здравому смыслу, любовался обновлённым видом своей старой знакомой. Потом приподнял голову, попытавшись заговорить, но ушастая тут же припечатала его к полу. Из её глотки вырвался предупредительное то ли урчание, то ли хрип. Ощущение складывалось такое, словно человеческое горло пыталось воспроизвести звуки, издаваемые кошкой, но, в силу различий в речевом аппарате, не особо преуспевает в этом.
Пионер сглотнул. Страха он не испытывал, а ярость, охватившая его в туннелях, уже отступила. Перспектива вновь ощутить её острые когти на своей шкуре, откровенно говоря не радовала. «Главное не напугать и не спровоцировать её» – подумал про себя Пионер, возвращаясь в исходное положение. Тёмная Юля же, почувствовав, что больше ей ничего не угрожает, тоже успокоилась.
Продолжая прижимать его к полу, она сидела на его ногах и смотрела на него, а он – на неё. Их взгляды встретились, наверное впервые за всё время, и Пионер, внезапно, понял, что она красива. Дикая и грязная. Примитивная, почти животная. Её волосы свешивались на грудь, прикрывая её мягкую округлость. Совершенно очарованный открывшимся ему видом, пленник полностью расслабился, ожидая того, чем и должна была завершиться их встреча – дикой, насильственной смерти. Но та всё не приходила.
Некоторое время ни один из них не двигался и лишь тяжёлое дыхание нарушало глухую тишину подземелья. Затем Юля протянула руку и грубо потрепала его по щеке. Это был странный жест. Удивительно нежный для столь хищного существа, но в то же время неуверенный. Как будто она сомневалась и никак не могла понять – действительно он находится перед ней. Прикосновение не было неприятным, хотя и оставалось тревожащим. Острые когти девушки-кошки запросто могли сорвать кожу и плоть с его черепа.
Приняв, по-видимому, какое-то решение, Юля издала довольно странный звук – низкий и рычащий, но, при этом, не угрожающий. Похожий на призывное мурлыканье. Пионер не знал, как реагировать на это, но она, похоже, и не собиралась дожидаться его реакции. Изменив положение, девушка-кошка переместила свой вес на его бёдра и, запустив пальцы в растрёпанные волосы, потянула назад. Зафиксировала голову в неудобном положении, заставив поморщиться от боли. Впрочем, Пионер почти сразу забыл о ней, когда хвостатая бестия начала двигаться, шлифуя его таз своей, практически ничем не прикрытой, промежностью.
— Ты чё творишь, ушастая?! – прошипел Пионер, ощущая как всё вокруг него начинает «плыть». Парой умелых движений Тёмная Юля вызвала у него такую эрекцию, какую не под силу было вызвать ни одной из кукол. Даже в те далёкие времена, когда он ещё считал их настоящими, им приходилось тратить время на прелюдию, чтобы как следует разогреться и дойти до кондиции. Сейчас необходимость в этом отпала. Девушке-кошке оказалось достаточно немного потереться об него, чтобы сделать твёрдым и готовым.
Изнасилования было не избежать, поэтому Пионер просто закрыл глаза и расслабился. Стон, ускользнувший из его губ, был поглощён недовольным рычанием. Ощутив ответную реакцию его тела Юля подёргала его за шорты, пытаясь стащить их, и, не преуспев в этом, принялась возиться с ремнём. Она шипела и фыркала, наверное, целую вечность, но так и не преуспела в своих попытках расстегнуть его. В конце концов деградировавшая до уровня животного девушка-кошка издала рассерженное рычание и грубо сдёрнула шорты со жертвы. Её когти оставили на бёдрах Пионера глубокие, наливающиеся кровью борозды, заставив вскрикнуть от острой боли. Но сколь бы глубоко эти орудия смерти не впивались в его кожу, парень не делал попыток вырваться.
Уж слишком интересно ему был – чем всё это закончится. К тому же шорты оказались спущены до коленей, крепко связывая его ноги – ремень-то по-прежнему был застегнут. Скосив глаза вниз, Пионер отметил необычную силу собственного возбуждения. Это было не нормально, как, впрочем, и вся ситуация. Но учитывая, сколько времени он провёл бесконечном круговороте повторяющихся событий, это следовало ожидать. Меж тем девушка-кошка приподнялась, сдвинув часть прикрывавших нижнюю часть её тела лохмотьев, и опустилась на него сверху – сильно и быстро. Тратить время на ласки и поцелуи эта ушастая явно не собиралась.
Пионер же ощущал себя так, будто это в него вошли, а не наоборот. В этой позиции контроль целиком и полностью принадлежал Юле. Ему же оставалось лишь стонать под ней, вглядываясь в затенённое спутанными волосами лицо. Её губы были растянуты в похожей на оскал ухмылке, а щелевидные зрачки расширились. Исходившее от неё желание было ощутимо физически. Из-за этого, даже будучи побеждённым и размазанным по полу, он всё равно находил животную природу происходящего довольно интригующей.
Юле не было дела до его размышлений. Она двигалась вверх и вниз, установив устойчивый и чрезвычайно быстрый ритм. Лежа под ней, Пионер чувствовал, как нервы в его теле полыхают, предвосхищая сенсорную перегрузку. Волоски на ногах встали дыбом, а чувство контроля над своими мыслями стремительно ускользало сквозь пальцы. Тот, кто называл себя Пионером, подчеркивая несхожесть с обитателями других лагерей, и всегда с презрением относился к тем версиям себя, что крутили романы с куклами, поддался страсти. Инстинкты оказались настолько сильны, что заглушили голос разума, низведя Пионера до уровня его любовницы.
В этом диком, изначальном состоянии ума и духа, он не мог думать ни о чём, кроме того, что приближается к финалу. Объятья её женственности были очень тесными,а интенсивность движений быстро привела к самому краю. Но Пионера сейчас это не особенно заботило – он чувствовал, что у этой встречи не может быть никакого «преждевременного финала». Происходившее здесь и сейчас делалось не для удовольствия. В этот любовный акт был вложен совершенно иной смысл и распластанный по полу юноша чётко понимал это. Спариваясь с ним Юля ли подчёркивала своё превосходство, а её страсть была завязана на желании доминировать.
Подчинить его, отметить, подчеркнуть что он принадлежит ей. Поэтому девушка-кошка и вела себя с ним так жестко, пресекая любые попытки принять более активное участие в процессе. Она так сильно давила на его бёдра, чтобы он мог сдвинуться ни на сантиметр – не смотря на кажущуюся хрупкость мощи в кошачьем теле было немерено. Понимая, что ушастая не потерпит неповиновения и, начни он дёргаться, снова накажет его ударом когтей, Пионер сдался и позволил ей самой сделать всю работу.
Тем более, что много времени это не заняло. Через несколько минут он уже не мог сдерживаться. Всё тело начало покалывать, как будто внизу живота скапливался электрический ток. Громко застонав в преддверии неизбежного, Пионер взглянул в глаза тёмной версии Юли, и излился в неё, пульсируя в такт биению выпрыгивавшего из груди сердца. Прошло, наверное, не меньше минуты,прежде чем его член прекратил подёргиваться, а хвостатая насильница слезла с него и отскочила в сторону. Перекатившись на жестком щебне, она легко подскочила на ноги, и, замерла с выгнутой колесом спиной, словно упавшая на четвереньки кошка.
— Ну и что теперь? Скажешь, я должен на тебе жениться? – цинично усмехнулся Пионер, приподнимаясь на локте. Расцарапанный кошачьими когтями бок отдавался болью, как, впрочем, и остальные части тела, прижатого к жесткому камню. После короткой, но жесткой скачки он чувствовал себя так, словно попал под автобус, но это не имело значения. Да, больно, да неприятно – но не более. Главное, что любовные игры наконец закончились и теперь, по логике вещей, тёмное отражение Юли должно было что-то сделать. Прикончить и съесть его, к примеру, или заговорить. Что угодно, только бы не сидела и не буравила взглядом.
