— Никаких мужчин.

— Ещё ни один Победитель не ставил мне условий, Пит, — качая головой, добавляет Сноу.

— Что-то подсказывает мне, что Вы азартный человек. Вы играете в шахматы, господин президент? — внутри меня аж трясёт от страха и собственной наглости, но я продолжаю глядеть прямо в глаза человеку, которого ненавижу больше всего в жизни. — Я предлагаю вам партию. Живыми людьми.

Сноу, наверное, целую вечность смотрит на меня своими мелкими змеиными глазками, и, ухмыльнувшись, медленно кивает, а затем, набрав на телефоне комбинацию цифр, произносит:

— Свяжитесь с мистером Одэйром и вызовите его в Капитолий. Передайте, что его отпуск закончился. У меня для него есть новый ученик.

Мы одновременно встаем, и его люди, открывая двери, провожают президента к машине. Запах роз и приторного парфюма практически выворачивает мой желудок наизнанку, поэтому я стараюсь дышать через раз.

— Мистер Мелларк, у Вас на сборы два часа. Поезд отходит в девять.

Двери огромного дома закрываются, и я медленно выдыхаю, падая на кресло позади себя. «Радуйся, Мелларк: на этот раз ты победил, ведь побеждают лишь те, кому есть ради кого побеждать, не так ли?»

Я захожу в спальню и вытаскиваю вещи. Собирая сумку, я понимаю, что на самом деле у меня нет ничего, за исключением моих картин, которые я все равно не смогу взять с собой, и семьи, которой я в действительности никогда не был по-настоящему нужен. Мне потребовалось шестнадцать лет, и одни Голодные игры, чтобы это понять. Я окружен людьми, но совершенно одинок.

Я накидываю лёгкую куртку, выхожу на улицу и, прощаясь, смотрю на окна дома напротив. Китнисс накрывает на стол, и я смотрю на нее в последний раз сквозь окно гостиной. С того дня, как мы вернулись в Двенадцатый, она так ни разу и не пришла.

— Прощай, — тихо говорю я и, перебрасывая сумку через плечо, растворяюсь в темноте.

***

Выхожу из служебного автомобиля, доставившего меня в самый центр столицы. Я впервые в Капитолии не в качестве трибута. Вдыхаю прохладный вечерний воздух и оглядываюсь вокруг. Несмотря на поздний вечер жизнь на улицах бьет ключом, ночь сияет огнями, а передо мной будто раскинулось море звёзд. Первый усвоенный мной урок при посещении этого города: Капитолий выглядит гораздо внушительней со стороны, как и большинство вещей.

Я, конечно, предполагал, что мне выделят какую-то квартиру, но уж точно не предвидел изысканную высотку в самом центре. Я вхожу внутрь и нажимаю на кнопку двенадцатого этажа, затем смотрю на себя в зеркальной стене лифта.

— Ну что ж, Мелларк, теперь ты больше не Победитель, ты — проститутка, — тихо произношу я сам для себя.

Жиголо, парень по вызову, эскорт. По-мое­му, все эти слова имеют примерно один смысл, и каждое из них звучит одинаково оскорбительно. Ну, что ж. Это всего лишь ярлык. Плевать. Я думаю о том, что сейчас делает Китнисс, наверное, уже спит. Интересно, как скоро она заметит моё отсутствие? И заметит ли вообще?

Я открываю дверь в квартиру. Меня встречает прохладный воздух вперемешку с мягким запахом сигар, кофе и новой деревянной мебели.

— Пит! Поздравляю с победой и добро пожаловать! — Едва я захожу внутрь, Финник Одэйр, загорелый парень в белой рубашке и брюках, встречает меня и пожимает руку. От него пахнет ментолом. — Ты чертовски вовремя! Я хотел написать тебе, чтобы ты тащил сюда свою задницу быстрее, но… забыл, что у тебя ещё нет своего телефона! Ну ничего, разберёмся с этим завтра.

— Виски? — предлагает он, открывая небольшую дверцу встроенного бара.

— Нет, спасибо. Я не пью, — вежливо отказываюсь я.

— Сигарету?

— И не курю эту мерзость.

— Что ж, правильно, — парень прищуривается.

— До твоего первого аукциона ещё есть время, так что мы успеем тебя поднатаскать.

— А что для этого необходимы особые навыки? — парень ухмыляется, пожимая плечами, и смотрит на меня своим легендарным взглядом, точно таким, как на обложках журналов.

— Опыт есть или чист как лист? — интересуется он.

— Скорее второе, — признаюсь я несколько смущённо.

— Есть девушка, которая нравится?

— Была когда-то. Но уже неважно.

— Ладно, значит, найдём, — ударяя ладонь об ладонь подытоживает Финник.

— А без этого никак нельзя обойтись? — его улыбка становится шире, что еще больше наводит на меня ужас перед предстоящей передо мной задачей.

— Поверь мне, Пит, пусть лучше в первый раз «под тобой» будет кто-то на кого хотя бы приятно смотреть.

Я сильнее сжимаю челюсти и отворачиваясь к окну.

— Я скажу тебе одну вещь, — тихо говорит Одэйр, присаживаясь в кресло напротив и опираясь на локти, — мне её сказал очень давно мой ментор: «Не существует такой грязи, от которой невозможно отмыться».

Я молчу, а он одаривает меня взглядом, который в общем-то переводится как «умоляю не закатывай глаза».

— Это правда, Пит. Теперь твоя жизнь — это закрытый клуб, — разъясняет он. — Туда входят не многие и даже в Капитолии о его существовании знают единицы, для большинства мы просто знаменитости. Да, эти люди будут пользоваться тобой, но ты должен научиться использовать их в ответ. Ты сможешь получить гораздо больше, чем просто деньги. Ты встретишь политиков. Их дочерей, сестёр, жен. Ты лично познакомишься с теми, кто владеет в Панеме всем, — он делает паузу и спустя пару секунд добавляет, — у тебя нет выбора. Хочешь или нет, ты погрязнешь в этой паутине, которая распространяется повсюду. Так что прими мои поздравления, ты только что стал одной из ее ниточек.

Телефон Финника внезапно оживает, и он, проверяя что-то на экране, быстро печатает кому-то ответ.

— Ну, что ж, Пит. Кажется, я нашел нам компанию на вечер, — подмигивает он мне. — Богатеньким девочкам нравятся хорошенькие мальчики. Так что сегодня твой дебют.

Я даже не успеваю обдумать его слова, как телевизор позади моей спины оживает, как бывает обычно, когда передают новости о важных событиях в стране или Голодных играх. Я оборачиваюсь и вижу, что не ошибся. Судя по эмблеме в верхнем углу экрана, нас ждёт информация, как-то связанная с играми. И тут я перестаю дышать.

Мои глаза прикованы к экрану, на котором целуются двое молодых людей. У парня темные волосы и огромные руки, которые обнимают хрупкую фигурку девушки. Фигуру, которая мне слишком хорошо знакома.

Вся моя сущность начинает кричать, кровь закипает, бешено мчась по венам. Одэйр в замешательстве смотрит на меня.

— Это разве не та девушка, которой ты на интервью признавался в любви? — удивлённо спрашивает Финник, переводя взгляд с изображения на меня и обратно.

На экране парень отстраняется, и Китнисс поднимает на него удивленный взгляд. Бодрый голос Фликермана вещает о возмутительной лжи недавней Победительницы, которая изменила своему возлюбленному с собственным кузеном. Инцест! Вот это новость достойная Капитолия!

Я дергаю за собственную цепь, загоняя эмоции внутрь. В отчаянной попытке восстановить бьющееся сердце я закрываю глаза и понимаю: я ревную… ревную — до одури, до зубовного скрежета! Да, я любил её тогда… и сейчас люблю. И буду любить всегда.

Я знаю, почему это видео появилось в эфире именно в эту минуту. Он хотел, чтоб я его увидел.

Игра началась.

Но я не доставлю президенту желанного удовольствия. Если он решил, что я откажусь от своих слов, увидев, что та, на свободу которой я променял свою жизнь, меня предала, то он ошибается.

И хоть моё сердце и разрывается от боли, я говорю себе, что так для неё будет лучше. Она целует другого… но ведь я для неё никто. Между нами все было ложью. У меня нет права. Она может целовать кого захочет. Влюбиться в кого захочет, когда захочет. У меня нет права. У меня нет права. Она не моя. И если она счастлива, значит, все было не зря.

— Идем, Пит, нас уже ждут, — Победитель открывает дверь, и мы выходим на улицу. Шум крупного города сразу обрушивается на мои уши десятком различных звуков. Перед глазами все ещё стоит довольное лицо Гейла.