— Ты говоришь так, — обиделся он, — как будто жениться на матери своего ребенка — преступление. Я бы все равно на тебе женился, — подумав, честно добавил он, — просто мне бы понадобилось куда больше времени. Я иногда ужасно туго соображаю, но это всего лишь потому, что никогда прежде не испытывал ни к кому ничего подобного. Ты как будто моя рука или нога. Часть меня.

— Андрей, тебе надо успокоиться и подумать обо всем трезво.

— Я не могу думать трезво! И вообще… почему ты меня все время стараешься охладить?

— Позови медсестру, — сказала Катька устало, — у меня капельница заканчивается.

========== 38 ==========

После того, как Кате убрали капельницу, она сходила в душ, который располагался прямо при палате, завернулась в огромную фланелевую ночнушку, притащенную Малиновским, с явным удовольствием забралась на узкую больничную койку и немедленно заснула.

Жданов тоже принял душ, переоделся в домашние брюки и блейзер, полюбовался спящей Катериной — какой же усталой, крохотной и бледной она была, помаялся и вышел в коридор.

Близился вечер, а значит, пора было сообщать плохие новости Пушкаревым.

Катя, которая всегда переживала о том, что отец будет волноваться, до сих пор не позвонила родителям, и это наводило на самые нерадостные размышления.

До сих пор Жданов мало интересовался тем, что происходило с Катей дома. Ему не хотелось вникать в сложные семейные взаимоотношения. Но ей-то было дело до его сложных семейных взаимоотношений, раз она даже с больничной койки первым делом позвонила его отцу!

Долг пора было отдавать, и Жданов понятия не имел, как объяснить всю эту ситуацию Валерию Сергеевичу. Извините, я был под наркотой, поэтому не помнил, как переспал с вашей дочерью?

Трибунал.

Тем не менее, деваться было некуда.

Домашний телефон Пушкаревых он помнил наизусть, как номер скорой или полиции. К счастью, трубку взяла Катина мама.

— Елена Санна, это Жданов. Вы только не волнуйтесь, с Катей абсолютно все в порядке. Нет никакой угрозы ни для неё, ни для ребенка. Просто она очень устала… Елена Санна, Катю положили на сохранение. Она сейчас спит.

— Господи! А ведь я говорила, что этим все и закончится! — воскликнула Елена Санна испуганно. — В какой больнице Катюша?

Жданов ответил.

— Но к ней сейчас не пускают, — соврал он, понятия не имея, пускают или нет. Ему почему-то казалось, что Кате нужен отдых и от родных тоже. — Но я могу передать трубку её лечащему врачу, она вам подробно все объяснит.

— Как не пускают? Валер, Катя в больнице! Господи, капли…

Вызов прервался.

Жданов покрутил телефон в руке и пошел искать ординаторскую.

Среди женщин разной степени беременности, сновавших по отделению, он выглядел чужеродно.

Как крейсер Варяг среди белых парусников.

Сухонькая старушка Баба-Яга встретила его с традиционным гостеприимством.

— А, чокнутый папаша, — воскликнула она. — А я думала — кто это тут переполошил всю больницу. А это широко известный в узких кругах начальник Пушкаревой.

— Начальник и отец, — гордо объявил Жданов и вдруг взволновался: — А мне наверное тоже нужно сдать какие-нибудь анализы? Ну с генетической точки зрения.

— Я бы вас самого сдала на анализы, — хмыкнула старушенция. — С антропологической точки зрения. Но хватит с вас того, что вы отремонтируете нам сестринский пост. Краска, линолеум, потолки бы обновить… Да я вам составлю смету вашего добровольного пожертвования акушерскому отделению.

Жданов кивнул, согласный на все, лишь бы его не выставили вон.

— А вы можете с Катиными родителями поговорить? Ну чтобы они сами не волновались и Катю не волновали.

— И плафоны нужны, — вздохнула старушка, протягивая руку к телефону.

Жданов снова торопливо набрал знакомый номер.

— Валерий Сергеевич? Я передаю трубку врачу.

— Нормально все с Пушкаревой. Переутомление. Нервы. Стресс, — сухо протараторила баба Яга. — Полный покой, никаких посетителей до завтра, как минимум. Да не нужны ей котлеты, у нас тут нормальное питание! И компота не надо, пациентке надо просто поспать. Капельницы ставим, расслабляющие. Завтра сдаст все анализы, подержим у себя с недельку и вернем вам, как новенькую. Не беспокойтесь ни о чем, ваши Пушкаревы в надежных руках.

И она повесила трубку. Уставилась на Жданова с явной симпатией.

— Спасибо, — он расцеловал старушку, чем извлек из недр её сухонького тела весьма юное хихиканье.

Катя проснулась уже глубоким вечером.

Порывисто села.

— Папа! Мама! — в ужасе воскликнула она.

— Миссия выполнена, — отчитался Жданов и рассказал про звонок доктора.

Катя с облегчением выдохнула.

— Я голодная, как волк, — призналась она.

— Ага, — он достал тщательно завернутые в газету и теплую шаль котлеты. — Елена Санна умудрилась все же передать тебе домашней еды.

— Ты виделся с ними? — встрепенулась Катя.

— Не решился пока. Я же не знаю, что говорить. Кать, как мы теперь будем объяснять твоим родителям, почему я сразу на тебе не женился?

Катя сосредоточенно жевала, задумчиво его разглядывая. Пожала плечами.

— Сам решай этот вопрос, — ответила она, наконец. Подцепила пухлую картофелину из контейнера. — Мне врач запретил много думать.

От неожиданности Жданов едва не подпрыгнул.

Вот это поворот!

Его героическая Катька не бросилась, в очередной раз, спасать свое непутевое руководство?

Расхохотавшись, Жданов наклонился и поцеловал её в обе щеки.

— Это за что? — деловито спросила Катя, протягивая ему кусочек котлеты на вилке.

— За всё, — сообщил Жданов.

Катя кивнула, принимая это объяснение.

— На УЗИ сказали, что может быть мальчик, но может быть и девочка, — сообщила она. — Про девочку я вообще не думала! А если она будет похожа на меня?

Жданов сгреб Катьку вместе с котлетой на вилке охапку и уселся с ней на кровать, устроив Пушкареву на своих коленях.

— Значит, она будет самой лучшей девочкой в мире, — ответил он нежно. — Кать, ты единственная и неповторимая. И я люблю тебя… кажется, даже больше, чем себя.

Вот так открытие.

Она икнула и неуверенно улыбнулась.

— Но может быть и мальчик, — повторила она. — Да точно мальчик, такой же красивый и порывистый, как ты.

— Будет у нас и девочка, и мальчик, — пообещал он, улыбаясь. — Вопрос только в очередности.

Она взъерошила его волосы, стянула очки.

— Мы действительно поженимся, Андрей? Ужасно выходить замуж из-за ребенка.

— Мы действительно поженимся, — он прижал её к себе, чмокнул в макушку. — И совсем не из-за ребенка. Хоть лично я считаю, что мой ребенок стоит того, чтобы десять раз жениться.

— Интересно, — задумалась Катя, — удастся ли нам придумать такое женское имя, с обладательницей которого ты бы не спал.

— Кать, — возмутился он, — что за глупости в твоей голове! Не такой же я был и бабник!

— Такой-такой, — вздохнула она. — Мне ли не знать, если весь твой гарем проходил передо мной. Зарина, Джамиля, Гюзель, Саида, Хафиза, Зухра, Лейла, Зульфия, Гюльчатай…

— Ни одной Гюльчатай у меня точно не было! И вообще я больше не буду, — покаялся Жданов. — Я ведь почему раньше бабником был? Потому что у меня Пушкаревой не было. А теперь всё, как отрезало!

Безо всякого стука вошла медсестра, и Катя торопливо вскочила на ноги.

— Утром кровь, моча и температура, — оставляя направления, сообщила медсестра, покачав головой. — Пушкарева, на голодный желудок кровь. Отец ребенка тоже должен сдать анализы на резус-принадлежность.

— Я сдам. Я отец, — проговорил Жданов.

Медсестра засмеялась и вышла.

— Ты всем подряд сообщаешь, что отец? — спросила Катя.

— А что? Если это мой ребенок!

— Папа от тебя мокрого места не оставит, — заметила она.

— Все будет хорошо, Кать, — бодро заверил её Жданов.