— Понял, — ответил Жданов, подумал и отключил звук. Он быстро сделал покупки — что там долго размусоливать, как будто он не знал стиль Пушкаревой, как облупленный, — и вернулся в машину.

— Ботинки, — отчитался он, протягивая ей пакеты, — пальто. Я даже беретку купил, всё, как вы любите. Костюм на завтра я кину пока на заднее сиденье, ладно? Вы сможете обуться в машине? Давайте я отодвину вам кресло.

— Ничего не понимаю, — пробормотала она, проводя рукой по лбу, — что сейчас происходит?

— Ну, если вы хотите идти в ресторан в тапочках, а завтра в таком виде шлепать на работу, то я вовсе не против, вы не подумайте. Но ведь холодно же.

Катя сунула нос в пакет и достала оттуда обувь.

— Ой, на мои похожи, — обрадовалась она. Нырнув вниз, она запыхтела, натягивая ботинки. — Как раз, — прозвучал её приглушенный голос.

Дождавшись, пока она выпрямится, Жданов тронулся с места.

— Куда бы нам поехать? — задумался он.

— Вам не обязательно никуда ехать, — ответила Катя, — просто верните меня, где взяли. Я у Зорькиных переночую.

— Ну вот еще, что я зря ботинки покупал! Хотите в ресторан, Катя?

— Совершенно не хочу.

— А может отвезти вас снова в тот лошадиный клуб? Вам же там понравилось?

— Так далеко, — возразила она неуверенно.

— И это просто отлично, — обрадовался он, — там вы и переночуете. Позвоните им, — и он бросил ей свой мобильник.

Она на мгновение зависла.

— Овсов же, — напомнила сама себе и принялась листать его записную книжку.

Прислушиваясь к её разговору, Жданов поражался тому, как деловито звучит её голос.

— Я верну вам деньги, — договорив, проговорила она, — за одежду и за домик.

— Катя, Катя, Катя, — вздохнул Жданов. — В ваших крохотных ручках сейчас находится вся моя компания, а мы будем сводить счеты из-за тряпок? Вы мне очень помогаете, я вам помогаю, это нормальные товарищеские отношения. Мы же с вами команда, Катя.

Она улыбнулась.

— Команда, — повторила Катя с детским удовольствием, — как здорово.

— Вы выглядите… нормально, — не удержался он. — Разве вам не хочется сейчас порыдать или чего-нибудь в этом духе?

— Если честно, мне стало лучше после того, как я призналась родителям. Тяжело было носить такую тайну в себе. Они, конечно, будут очень переживать и расстраиваться, но потом очень-очень полюбят внука. И все у нас будет хорошо. Дружная семья Пушкаревых против всего мира. Надо просто подождать, пока папа осознает, что его маленькая дочь выросла и готовится стать мамой.

— Вы уверены, что они вас поддержат?

— Конечно. Это же малыш, величайший дар.

Жданов покосился на неё. Нет, она не кривила душой.

Не считала себя жертвой. Не страдала от несправедливости судьбы. Не боялась будущего.

Она была умиротворена и нацелена внутрь себя, очкарик-мадонна с нелепыми косичками, в которой сейчас было так много женщины и так мало калькулятора.

От такой Пушкаревой у него мурашки появлялись.

Она притягивала к себе и отталкивала одновременно, ранила и согревала своей беззащитностью и открытостью.

Жданов редко встречал женщин, которые бы не играли и не рисовались, в которых было бы столько искренности и смелости, и с которыми было бы так просто и невыносимо одновременно.

Они подъехали наконец к клубу, въехали на территорию, остановились около домика. Катя все еще была в пальто Жданова, и он крикнул, забирая пакет с заднего сиденья:

— Да идите уже так, Катя.

Внутри он прошелся по комнатам, задумчиво включая свет.

— Спальни наверху, кнопки связи с администрацией на обоих этажах. Я попрошу здешний персонал обеспечить вас с утра приличной машиной. Вы ведь не боитесь здесь оставаться одной?

— Ну я же не маленькая, — Катя выбралась из его пальто и протянула его Жданову, — спасибо за все, Андрей Павлович.

— Вы со мной прощаетесь?

— Вам пора, — ответила Пушкарева с легкой улыбкой.

— А ужин? — обиделся Жданов.

— Поужинаете с невестой.

Она выглядела нормально, и ему действительно было пора. Но все равно от того, что Пушкарева его так неблагодарно и бессердечно выставляла, было неприятно. Ей что, сложно поужинать в приятной компании?

Верно расценив выражение его лица, Катя чуть тронула его за рукав.

— У меня был очень сложный вечер, Андрей Павлович. Если честно, я не в состоянии сейчас вести светские беседы.

Она проводит его — и разревется, отчетливо понял Жданов.

— Кать, если вы не хотите выходить, то можете заказать ужин прямо в домик.

— Я так и сделаю. До завтра, Андрей Павлович, — она протянула ему свою ладошку.

— До завтра, Катя.

Тянуть было вроде больше незачем, и он все-таки вышел на улицу, сел в машину и поехал к Кире.

— Оценил? — спросила она с гордостью, целуя его на пороге. — Я не звонила тебе целый вечер!

— Правда? — Жданов похлопал себя по карманам.

— Я решила поработать над доверием, а ты даже этого не заметил?

— Кажется, мой телефон остался у Кати, — рассеянно ответил он.

— У Кати Пушкаревой? Твой телефон?

— Кира, что в этом такого? Она звонила по делам и забыла мне его вернуть.

— Все у Пушкаревой! Твой телефон! Твое время! Она имеет доступ ко всем твоим контактам!

— Любимая, не заводись, — попросил Жданов, все еще надеясь на спокойный вечер. — Я заберу телефон завтра.

Он же приехал — достаточно рано. Трезвый. От Пушкаревой, а не какой-то там модели.

— Кира, давай поужинаем, — попросил Жданов, — я ужасно голодный.

Она молча зазвенела тарелками, но внутреннее кипение прорывалось наружу.

— Я не понимаю, — снова завелась Кира, — почему эта женщина занимает столько места в твоей жизни. Андрей, это же совершенно ненормально. Ты как безумный носишься со своей Пушкаревой по всей Москве, и я уже устала от звонков знакомых, которые спрашивают, что это за чучело…

— Ну если бы Катя была девяносто-шестьдесят-девяносто, тебе бы легче было? — спросил Жданов, тоже начиная закипать.

— При чем тут вообще её внешность? — закричала Кира.

— Вот и мне интересно, при чем тут её внешность. Но ты, кажется, не упускаешь возможности проехаться по этому поводу.

— Андрей, у неё твой мобильник! А меня ты даже близко к нему не подпускаешь!

— Да потому что Катя, в отличии от тебя, не выискивает в нем следы моих несуществующих измен!

— Да потому что она тебя прикрывает! Андрей, ей еще не надоело тебе свечку держать?

— Понятно, — сказал Жданов, схватил свое пальто с вешалки и рванул к выходу.

— И куда ты сейчас пошел?

— Туда, где смогу спокойно поужинать!

— А я все поняла, — захохотала Кира, — ты специально устроил это представление с якобы забытым у Пушкаревой мобильником, чтобы оскорбленно хлопнуть дверью и провести спокойно ночь без моих звонков!

— Кира, что за бред? Спасибо за ужин, любимая! Я так рад, что у нас с тобой теплые и душевные отношения!

Так и лег спать, демонстративно, с злополучным пальто в обнимку, сердитым и голодным.

Всем этим женщинам назло.

Утром Жданов был подчеркнуто холоден с Кирой и уехал на работу, даже не дождавшись её.

Катя уже была в кабинете, деловито щелкала мышкой, сводя какие-то таблицы. Костюм, который он ей купил — все тот же пиджак, которые она обожала и длинная юбка — был похож на все остальные наряды и ладно сидел на Пушкаревой.

— Катя, раздобудьте мне еды, — приказал он, падая в свое кресло. — И закажите литр кофе. Я умираю.

Катя молча схватилась за телефон.

— В такую рань, — сделав заказ, сказала она, — работает только столовка на производстве. Все ваши любимые рестораны еще не открылись. Уж простите, но завтракать придется творожной запеканкой, как в детском садике.

— Кира закатила мне скандал, — не слушая её, пожаловался Жданов. — Господи, Катя, может мне вообще жениться не надо?

Подперев рукой щеку, она смотрела на него с сочувствием и мягкой симпатией.