Чиркнув огнивом, принц развёл огонь и остался сидеть перед ним на корточках. Через пару секунд по дымовой трубе до него отчётливо донеслись всхлипы принцессы и слова фаворита: «Чёрт, я уже начинаю жалеть, что привёз его на это рандеву… Успокойся, родная… Не думай о негодяе, не надо… Он никогда тебя не достанет, он никогда тебя не получит. Только через мой труп!»

Пауза. Мужские шаги описали круг по комнате.

«Пей!»

«Я не хочу».

«Пей, тебе надо расслабиться. Не спорь со мной, сестрёнка. Ну, давай же…»

Пауза.

«Останься со мной, Джей… Я не смогу спать одна».

«Останусь».

Шаги, скрип двери, снова тишина. Спустя несколько секунд юноша вернулся. Что-то зашуршало у камина. Кинтайр понял, что кузина и её фаворит расположились у огня. Их голоса, едва слышные, вновь стали доноситься до его слуха.

«Сколько это ещё будет длиться, брат?»

«До тех пор, пока ты не отпустишь его».

«Но разве я не отпустила?»

Пауза.

«Нет…»

«Нет?»

«Ты боишься его. И вас связывает история принцессы Екатерины. Пока ты не перестанешь думать о ней, будешь думать и о нём».

«Как же перестать думать, когда я не знаю, что там произошло?.. Как же я жалею, что однажды моя дорога пересеклась с дорогами обоих Джонов…»

«Что ты такое говоришь, глупенькая! Как так можно?»

На постели зашевелилась Томпсон, перевернулась с бока на бок и, не обнаружив любовника, села. Услышав движение, Кинтайр вернулся в спальню.

– Что случилось? – спросила девушка.

Принц приложил палец к её губам:

– Шшш… Не надо говорить громко. Оказывается, тут через камины каждое слово слышно.

Фрейлина насупилась: «Тогда как же было слышно тебя!» – подумала она, вспомнив не в меру пылкого в постели Кинтайра.

– Да, здесь не помешало бы поставить дверь, – усмехнулся мужчина, поняв её мысли. – Моя маленькая сестрёнка ещё невинна, чтобы осквернять её уши подобным.

– У неё же есть этот Вендер, – скривилась Виктория.

– А ты хоть звук сверху слышала? – глядя в глаза любовницы, спросил Кинтайр. – Вот и я не слышал. А теперь лежи тихо и не мешай мне.

Томпсон опустилась на подушки, благодаря Бога за то, что принц заинтересовался чем-то ещё, помимо её тела. Шотландец вернулся к камину, сел на корточки и прислушался. Ирена и Джером всё ещё вели неспешную беседу.

Принцесса покачала головой. Светлые пряди закрученных в локоны волос качнулись вдоль шеи. Отблески огня выгодно осветили её лицо, которое вовсе не казалось в этот миг бледным.

– Ты очень красивая сейчас, сестрёнка, – улыбнулся ей Остин Вендер.

Дочь Англии в недоумении подняла взор на названного брата.

– Я видела себя в зеркале: бледная, как Анж, только её яркости во мне никогда не было. На привидение похожа. А ты говоришь «красивая»…

– Ирен, я говорю тебе то, что вижу, – погладив девушку по голове, ответил страж. – И мы уже обсуждали, почему мужчины неравнодушны к тебе.

– Я всё понимаю, но это даже неважно… Важно то, что я не могу никому верить, Джей… – глядя в камин, где отплясывало оранжевое пламя, проговорила английская наследница. – Просто не имею права. Не в моём положении, не при моём сане… Но не верить Кеннеди было невозможно…

Джером закусил губы.

Этажом ниже реакция была не менее красноречива: Кинтайр почувствовал, как зашевелились волосы на голове и пробежал холодок по коже. «Кеннеди? Это же Оствейские? Наполовину шотландская семья. Тот ещё род!»

– Да и герцогу… – из глаз принцессы скатились две слезинки, но она незаметным движением вытерла их, чтобы не выдавать своих чувств другу. – Как мне жить с этим? Как жить, зная, что нечем ответить? Я уже не говорю о том, что нельзя…

– У тебя есть чем жить и ради чего. А мы просто всегда будем рядом.

Ирена обернулась. Чёрные глаза Джерома казались двумя безднами, куда её с неимоверной скоростью затягивало.

– Появись у меня шанс отказаться от этого, – зашептала девушка, – я бы отказалась не раздумывая. Но только если бы знала наверняка, что от моего отречения никто не пострадает. А сейчас я не могу… Не могу ввергнуть страну в гражданскую войну.

Остин Вендер молча подал наследнице бокал и настойчиво подвёл её руку с ёмкостью к губам, заставив выпить вина.

– А что, если мы не вернёмся? – вдруг спросила принцесса, отставляя напиток на пол.

– Как это – не вернёмся? – приподнял брови страж.

– Пересекать Ла-Манш зимой, даже вблизи Кале – это опасно, – ответила Ирена и снова повернула голову в профиль к другу, глядя в огонь. Джером залюбовался её хрупкими чертами. – А о том, что здесь мы – в логове фанатиков, я вообще молчу.

– У нас дипломатический визит, у Ротсея – важная миссия. Никто нас не тронет.

– То-то на мою охрану так косились, – криво улыбнулась принцесса. – У меня очень нехорошие чувства, брат. Слишком нехорошие. Я предчувствую потерю. Очень большую потерю, словно из моей души кусок вынули уже сейчас…

Некоторое время стояла гробовая тишина, прерываемая лишь трещащими поленцами. Юноша наблюдал, как жёлтые блики пляшут по лицу его лучшей подруги, и искал правильные слова для неё.

– Ничего не случится, пока мы рядом. Ты же знаешь, что за свою Русалочку Лесные стражи пойдут в огонь и воду.

Принцесса посмотрела в глаза рыцаря, и он понял, какую боль принесли ей его слова.

– Вот именно этого я и боюсь больше всего, Джером… И очень не хочется, чтобы вас на какой-то нехороший шаг спровоцировали. Иначе это война.

– Иди сюда, – протянул руки рыцарь.

Ирена прильнула к его груди и тяжело вздохнула. Спустя несколько мгновений, освободившись от объятий, девушка вновь обратила взор к огню.

– Это невероятно сложно – носить венец… И быть ответственной за сотни жизней.

– Иногда я рад, – прикасаясь к кольцу Тюдоров на пальце, едва слышно произнёс Остин Вендер, – что брат тебе лишь названный. Но иногда жутко жалею об этом…

– Но в глазах всего света ты – моя кровь, – мягко улыбнулась Ирена и обратила взор на друга. – Кто дальше, кто ближе приписывает нам родство, но в этом уже никто не сомневается, по-моему. Даже Ротсей.

– Пусть думают, что хотят. Ясно одно: я люблю тебя больше жизни.

– А я – тебя.

И хоть сказаны эти фразы были совершенно без улыбки, тепло, разлившееся по душам обоих, заставило дурные мысли унестись прочь.

Кинтайр, не пропускавший ни одного слова, оцепенел, не в силах понять, что же связывает этих двоих… Если минуту назад они говорили о мнимом родстве, а сейчас признаются друг другу в чувствах?

Джером протянул руку к бутылке с вином и снова плеснул немного на дно бокалов:

– Давай, родная, ещё немного выпей. Тебе надо уснуть, а иначе не сморит тебя.

«Это, наверное, какая-то особенная любовь, – обернувшись на кровать, где мирно спала Томпсон, подумал принц. – Вовсе не такая, как у меня… Если они могут говорить… просто говорить, сидя рядом у камина с бутылкой? И не хотят друг друга? Странные люди эти Тюдоры…»

– Я не хочу вина, но сделаю всё, как ты велишь, – покорно приняла бокал девушка.

– Сейчас вспомнил, как ты варила мне зелье, когда я страдал по Присс, – улыбнулся краешком губ Джером. – Что это было?

– Валерьяна… – глядя в огонь, ответила Ирена. Искорки отблёскивали на её бокале, придавая жутковатый оттенок тёмной жидкости. – Тебе нужно было успокоиться…

– Теперь я спокоен, как каменный истукан. Мои отношения с графиней меня устраивают, а молоденькие вертихвостки больше не интересуют.

– Так больно, что ни у тебя, ни у меня не будет нормальной семьи… – вдруг произнесла Ирена, прикрыв веки. – Больно…

Джером откинулся к стене, держа бокал в вытянутой руке, лежащей на согнутом колене:

– У него её тоже не будет, можешь не сомневаться… Это выше его чести.

Принцесса поняла, что речь зашла о Райте, и закрыла глаза, произнеся:

– Мы все связаны одной цепью… И от этого нам не уйти. Только если в преисподнюю…

По телу рассыпалась мелкая колючая дрожь, но дочь Тюдора быстро взяла себя в руки, чтобы не дать волю чувствам. Подняв ресницы, она снова устремила взгляд в огонь.