Незамыслов Николай Антонович, моих лет господин с полулысиной, в спортивной

куртке, джинсах, после моих слов очень внимательно поглядел на меня, помолчал

минуты три, а потом задумчиво проговорил, словно жалея меня и пытаясь отговорить

от моей затеи, как маленького:

–М- да… Ситуация… Уж не думал, что встречу такого…

–А что? Думаете, не выйдет ничего у меня?– порывисто спросил я, желая сразу

поспорить, если придется.

Незамыслов пожал плечами, говоря вполголоса:

–Не знаю, не знаю… Лбом стену не прошибешь…

–Стену? Говорят, капля камень точит,– убежденно произнес я.

–Говорят… А сколько ждать тогда, когда она то совершит? Жизнь – штука весьма короткая!.. Весьма!– скептически заметил Незамыслов.– Может, мышь справиться с

горой, как думаете?

–Что верно, то верно, жизнь коротка… А насчет мыши и горы…… – Тут я на миг

задумался, потом продолжил:– Вспомнил сейчас сюжет одного современного

американского фильма, в котором…

–Фу! Не люблю голливудские фильмы!– оборвал меня Незамыслов.

–Да вы сначала послушайте! Хоть немного послушайте меня…– попросил я.– Очень

кратко рассказываю…. Итак, один одинокий американец живет в своем двухэтажном

доме. И представьте себе, что донимает его в доме какая-то маленькая и подлая серая

мышь. Она носится по ночам по дому, шумит, не дает ему спать… Что он только ни

делал, какую только отраву он ни лил по углам, ничего не помогало… Устав от мыши,

этот американец зовет на помощь одного специалиста по борьбе с мышами (кажется,

в Штатах такие есть), который является в дом со своим оборудованием, с приборами

ночного видения, со специальными ружьями, со многим, многим…

–И что? Убил таки он мышь?– не выдержал Незамыслов.

–Вы слушайте, слушайте…В итоге мышь этот горе- специалист не убил!..

–Да?

–Вот-вот!… Мышь, как была, так и бегала, прыгала, а этот со своими громадными приборами не смог справиться с одной паршивенькой маленькой-премаленькой

мышонкой! Еще я не сказал о самом доме нашего американца. В итоге военных действий этого приглашенного горе-спеца с одной маленькой мышкой дом оказался

разрушенным, а мышь, как жила, так и осталась жить да поживать.

Незамыслов выдержал короткую театральную паузу, после чего слегка усмехнулся:

–Вижу, вам следует басни писать.

–Мне? Басни?

–Сможете,– решил за меня Незамыслов.

–Нет, басни не для меня,– заявил я.– Я пишу сатирические комедии, рассказы… Пишу

прозу. Вы мне окажете услугу, если познакомите с Сеновиным.

–Да?

–Очень вас прошу!– Я не отрывал глаз от Незамыслова, даже затаив дыхание.

–Хорошо, подумаю,– кивнул Незамыслов,– видите ли, этот Сеновин- очень сложный человек, к нему нельзя просто так зайти и с ходу попросить: вот, мол, мой друг,

помогите ему поставить пьесы в твоем театре.

–Ой, не так бы я хотел, что вы!– всплеснул руками я, улыбаясь.– Я придумаю предлог

для знакомства.

–Вот и думайте, до свидания,– попрощался со мной Незамыслов и удалился.

Теперь я, вспомнив этот недавний разговор с театральным критиком, позвонил ему, напомнил о себе и своей просьбе.

–Ах, да, припоминаю!– ответил мне приветливо Незамыслов.– Помнится, вы говорили

о Сеновине?

Я очень обрадовался неплохой памяти моего собеседника и мгновенно радостно

ответил ему:

–Именно о нем, Николай Антонович! Я придумал предлог для знакомства с Сеновиным.

–Так, слушаю,– с интересом произнес Незамыслов.

–Зная, как его Драматический театр ставит лишь классические пьесы и понимая, что заинтересовать Сеновина можно разговором о классике, я желал бы представиться ему,

как писатель, интересующийся творчеством, скажем, Островского.

–Ладно, идея, может, неплоха, а при чем тут этот Сеновин? Ведь он режиссер.

–Верно, Николай Антонович! Послушайте… Итак, я прихожу с вами в его кабинет, вы знакомите меня с ним, он улыбается, ведь разговор о драматурге Островском, чьи пьесы

не сходят со сцены Драматического театра, так?

–Ну…

–Я болтаю всякую чепуху насчет моих идей о будущей книге об Островском,– продолжаю я,– говорю, что якобы мне требуется рассказать в книге о всех наших театрах, которые ставили и продолжают ставить пьесы Островского. И мне нужен рассказ Сеновина о постановке пьес классика в его Драматическом театре.

–Ну, пока понятно, а что дальше?

–Дальше?

–Гм, послушайте, вы придумали неплохой предлог для встречи с Сеновиным, я вам

хочу помочь, хотя заранее ( понимаете, за – ра- не-е!) предполагаю отрицательный

результат вашей задумки! Ладно, вы заявили, что желаете писать книгу об Островском, Сеновину ваша идея, может, понравиться, а что же дальше? Вы же хотите, чтобы ваши комедии прочитал Сеновин и их поставил в театре?

–Да!.. Когда Сеновин услышит, что я хочу писать книгу об Островском, он без всякого сомнения станет ностальгировать и вспоминать, что вот раньше были хорошие пьесы и хорошие драматурги, а сейчас таковых нет. А я, нет… нет, лучше вы заявите тогда вдруг как бы невзначай, что я-де, господин Соколов, тоже автор пьес, драматург, член Союза писателей России, тщусь надеждой, чтобы такой прославленный театральный режиссер,

как сам Сеновин, ознакомился с моими пьесами…

Я выпалил свою мысль, с нетерпением ожидая ответа Незамыслова, однако тот

молчал, что меня несколько насторожило.

–Алло! Вы меня слышите. Николай Антонович?

Через минуту Незамыслов откликнулся, вздыхая:

–Слышу, слышу, наш современный драматург! Может, интересная у вас задумка, не

знаю… Я, слушая вас, представлял сцену с нами и Сеновиным, знаете, я не в восторге

от нее.

–Но почему?

–Думаю, не выйдет у вас ничего путного с ним…– печально промолвил Незамыслов,

шумно вздыхая.– Уж потом вспомните мои слова…Переход от пьес Островского к

вашим пьесам кажется мне надуманным… Да, надуманным и весьма банальным, что

ли…

–Но…

–И еще,– продолжил Незамыслов.– Я никогда никого к нему не приводил…

Понимаете, это человек старой закалки, коммунист, с ним очень сложно подчас… Не знаю…

Я с ужасом пролепетал:

–Вы… вы мне… от…. отказываете?

–Гм, отнюдь… Давайте попробуем,– решил Незамыслов.– Не отказываю. Только я не отвечаю за конечный результат.

–А я и не требую от вас какого-то результата,– заверил я своего собеседника.– Мне

лишь бы с ним познакомиться. А то уже есть опыт общения, когда тебе только говорят отдать пьесу вахтеру, а потом через две недели слышу про отказ.

-Даже так?– удивился Незамыслов.

–Даже так… И даже пьесу отдать не желают. Видите, у них то не принято.

Ответ Незамыслова поразил меня:

–А я знаю, почему они не отдают пьес авторам! Пьеса, возможно, завлиту или худруку понравилась, ее переделывают, оставляют только саму идею, меняют фамилии, имена, названия городов или стран, в общем, почти все меняют… А потом ставят новый

спектакль в антрепризе где-нибудь на периферии, только не в Москве. Зритель валит на премьеру, театр зарабатывает неплохие деньги, все довольны.

–Все довольны, кроме автора, который написал пьесу, да?

–Да!… Но собственно сам автор даже не догадывается о компиляции его пьесы и

постановке измененной пьесы с новым названием, с новыми именами и фамилиями

героев!– уточнил Незамыслов.

–Какое безобразие!– недовольно воскликнул я.– Управы на этих режиссеров нет!

Незамыслов минуту помолчал, потом спросил меня:

–Скажите, а вы пробовали бороться с мафией?

–С кем, кем?

–С мафией. Почему так ставлю вопрос? Везде существует своя мафия. И в политике,

и в литературе, и в строительстве, и в науке, и в театральной среде. Театральные

мафиози так же страшны, как и все остальные.

–Ну – у, вы скажете…– протянул я.