Посредине сада располагался живописный фонтан на двадцать четыре секции. Вода необычно струилась вверх из каждой секции и лишь с самой верхней вновь падала вниз. Завораживающее зрелище, на него можно было смотреть часами, покуривая трубку, сидя на скамейке.

Сидруг и горбун вошли в дом. Богатство стен усадьбы нельзя было не заметить. Повсюду золотые люстры и подсвечники, расписные стены, кристаллические оконные рамы и шелковые занавески, белокаменные колонны, отделанные смородиновым деревом из Фондаласского леса, мраморные лестницы и безумное количество зеркал. Сидруг не снял грязные сапоги и пошел прямо в них по изысканному деревянному полу, с каждым шагом оставляя следы.

Двое мужчин повернули налево и направились по довольно просторному коридору. Вдоль его стен с обеих сторон висели картины известных художников, в самом углу статуя обнаженного Трандена, работы одного очень великого скульптора, а пол коридора, застилал ковер, наполненный всевозможными узорами. Пройдя еще несколько метров, горбун жестом остановил Сидруга перед дверями из белого дерева, аккуратно постучал, приоткрыл одну из створок и зашел внутрь.

– Чего тебе надо? – раздался громогласный голос из комнаты. – Не видишь, я ем!

Дверь открылась. Горбун пригласил гостя войти, а сам поспешил выйти и закрыл двери. Сидруг вошел в огромную комнату с камином. Все ее стены были отделаны кожей саблекура, а пол состоял из склеенных между собой когтей животного.

В центре, прямо перед Сидругом, сидел жирный линдер. Такого он еще не видел. Толстяк сидел на огромной деревянной скамье за столом и с жадностью поедал тушу оленя. Его живот был настолько огромен, что в столе сделали специальною выемку для его поддержки. Живот попадал в нее, и бургомистр мог спокойно сидеть, не боясь потерять равновесие и перевернуться. Подбородок превратился в кусок жира и лежал на груди линдера. Туша, кажется, росла не из плеч, а из подбородка. Короткие руки не могли дотянуться до предметов на столе. Для этого он использовал специальные железные щипцы, которые могли вытягиваться на полтора метра вперед. С помощью этого незатейливого инструмента он доставлял пищу себе в руки, а затем в рот.

Сидруг смотрел ему прямо в лицо и не мог видеть ушей. Сначала он думал, что это какой-то дефект бургомистра, но затем до него дошло. Все из-за щек – их размеры не позволяли видеть уши линдера. Маленькие глазенки с презрением смотрели на Сидруга в перерывах приема пищи.

Бургомистр не ел – жрал, как свинья. Масло стекало по щекам и шее, рукава его позолоченной рясы были в чем-то измазаны. Он чавкал, рыгал и издавал звуки, исходящие не изо рта.

Сидруг заметил две толстые сокритовые цепи, свисающие с потолка, видимо, для того, чтобы поднимать линдера. Они крепились к специально привинченным рельсам на потолке. Бургомистр держался за них, наверное, во время ходьбы, и таким образом цепи могли следовать за ним по всему дому. И вот, откусывая очередной кусок оленины и не успев его толком прожевать, он начал разговор.

– Что у тебя за срочное дело? – щелкнул пальцами на левой руке, пытаясь вспомнить, как зовут Сидруга, но так и не смог. – Не припомню твоего имени.

– Мое имя Сидруг. Сидруг Седовласый, уважаемый Мордегальд, – поклонившись, сказал охотник.

– О-о-о, а ты знаешь толк в ведении светской беседы и выказывании должного уважения перед высшими чинами. Очень хорошо, – чавкая ответил бургомистр. – Сидруг, говоришь? Что-то знакомое, где-то я слышал это имя. Напомни-ка мне, сынок, – хлюпая ртом вино из бокала, спросил Мордегальд.

– Я тот, кто победил в войне против урумов Южного племени, господин.

– Да, да, теперь вспомнил! У тебя еще эти, лунные клинки, которые тебе подарил Транден. Ты пришел продать их мне? Сколько ты хочешь? Я дам тебе за них десять ящиков золотом. Они отлично дополнят мою коллекцию.

– Я пришел не за этим, о, великий, – стараясь держать себя в руках, произнес Сидруг.

Ему было противно, но бойцы бургомистра стали бы отличной подмогой в предстоящей битве, и Сидругу приходилось сдерживаться.

– Не за этим? Перестань тратить мое время попусту. Что тебе нужно?

– Я понимаю, что у такого важного линдера, как вы, очень много дел, и я бы не стал беспокоить вас по пустякам. Видите ли, господин Мордегальд, рядом с вашим городом, всего в нескольких часах пути, обосновалось большое количество урумов.

– Урумы? Здесь? Рядом с моим городом? И как же вы это допустили? За что я плачу целых десять процентов с дохода моего города? И что же вы собираетесь делать с этой проблемой? – занервничал бургомистр.

– Мы собрали большое количество воинов, чтобы истребить эту заразу, но нам не помешала бы помощь и вашей гвардии, милорд. Страховочные цели, видите ли.

– Тебе нужны мои воины? Но что будет, если урумы раздавят вас? Я останусь без защиты, они ворвутся в город и убьют меня или, еще хуже, ограбят и оставят без гроша. Нет, нет, нет, я не дам вам ни единого солдата! Исключено!

«Ему явно стоило бы пересмотреть свои приоритеты», – подумал Сидруг про себя и сказал:

– Вы абсолютно правы, господин бургомистр. Но позвольте заметить, нам удалось собрать больше тысячи воинов, и если мы потерпим поражение, то ваш гарнизон никак не устоит перед урумами, какими бы умелыми ни были ваши бойцы.

– И что же ты предлагаешь? Просто так отдать тебе своих воинов, которым я плачу жалованье? Мне кажется, что это невыгодная сделка. Где мой интерес?

– Ваш интерес – в нашей победе. Если наше войско потерпит поражение, то ваши бойцы не выстоят против возможного вторжения.

– Вот именно, возможного. Может быть, они нападут, а может и нет, – пошел на попятную бургомистр. – Кто знает этих урумов, не правда ли? Зеленокожие дикари, не более. Они любят убивать, и вы уж точно сможете удовлетворить их потребности. Вероятность их дальнейшего нападения крайне мала. Так что мой ответ отрицателен, мои воины останутся в городе.

Сидругу захотелось достать мечи и убить на месте эту гору жира. Но он себя сдерживал. Мордегальд был слишком важной фигурой, и его смерть была невыгодна Андоралу.

– Как Вы наверняка знаете, я член гильдии охотников и командир подразделения секретных операций. Вы ведь понимаете, что это означает?

– Поясни, – ответил Мордегальд.

– Такое положение и чин наделяют меня особыми полномочиями, и я могу принимать решения в одностороннем порядке, в обход торговой палаты и совета лордов Андорала.

– Продолжай, ты заинтриговал меня.

– Если Вы окажете нам честь и отдадите свой гарнизон под мое командование, то со своей стороны я обязуюсь подписать документ и поставить на нем печать гильдии охотников о понижении процента налогообложения до семи сроком на тысячу лет. Никто не сможет оспорить его.

Глаза бургомистра загорелись. Это было отличное предложение, он хотел было сразу согласиться, но алчность взяла свое.

– До пяти процентов и можете всех оставить себе. Я найму других.

– Шесть с половиной, – еле сдерживаясь, чтобы не задушить толстяка, парировал Сидруг.

– Пять с половиной! – громко заявил Мордегальд и чуть не подавился.

– Шесть, и это мое последнее слово! – еще громче заявил Сидруг.

– По рукам, – быстро ответил бургомистр. – Я немедленно прикажу составить документ.

Он взял в руки щипцы и потянулся за колокольчиком, находившимся на каминной полке. Притянув его к себе, он начал трезвонить в него, пока в дверях не появился запыхавшийся первый помощник.

– Где тебя носит? – недовольно сказал бургомистр. – Впрочем, мне не интересно! Немедленно составь документ, гласящий о том, что отныне Сурантар будет платить шестипроцентный налог с прибыли в столицу Андорал.

– Не отныне, а на тысячу лет, – уточнил Сидруг.

– Да, конечно, не навсегда! Ты слышал, на тысячу лет! – повторил бургомистр. – И принеси стул моему новому другу Сидругу, пока он ждет.

Это была крайняя мера. Сидруга ждал полный разнос в Андорале за такое самоуправство. Конечно, печать гильдии давала ему такие полномочия, но использовать ее в собственных целях, да еще и ради мести было непозволительно. Однако его сейчас волновало лишь полное истребление урумов, убивших семью его брата.