— Запомни, что боги, что хранители, ничего не делают без выгоды для себя. И мой тебе совет, после академии проси направить тебя куда угодно, только подальше от твоей богини.

— Не могу. Там мои родные остались. И я уже подписал договор с богиней — в глазах парня была боль.

— Ну тогда у тебя только один выход. Возвращаешься в свой веер и строчишь доклад в верховный ареопаг демиургов. Только не затягивай, а то вероятней всего попадешь туда не в качестве обвинителя, а обвиняемым. Если выживешь конечно.

— Откуда у тебя столько информации и почему ты решила, что ему там что-то грозит? — спросил Фрай.

— Учиться мальчики нужно лучше. А вывод сделать не проблема, если богиня ничего не делает со своими хранителями, значит одно из двух, или они стали сильнее ее, что в принципе возможно но маловероятно. Или в хранителях кто-то из ее родных или возлюбленных. И я склоняюсь ко второму варианту, иначе он сама давно бы обратилась в ареопаг или сослала бы своих хранителей куда нибудь. А если мои выводы верны, то Ореста просто сделают козлом отпущения, то есть свалят всю вину на него — высказала я свое мнение — А теперь я отдыхать. Пока мальчики.

Магия. Магия появилась, когда начали учиться воплощаться. Получив благословение сразу трех хранителей, их магию я и приобрела, а вот о четвертой, та, что является лично моей, никому в академии не сказала. Почему? Не знаю. Просто, что то подсказывало, что не стоит о ней говорить. Магия времени. Узнала я о ней все в той же академии, когда опаздывала на пару из-за очередной выходки одной из элитных. Понимая, что получу выговор от магистра и отработку, очень захотела, чтоб время притормозило. И оно приостановилось, даже не так, просто все вокруг происходило словно в замедленной сьемке.

Развивала и тренировала я свой дар сама, потихоньку, тренируясь на сокурсниках. К концу второго курса я освоила свою магию достаточно, чтобы иногда третировать зарвавшуюся элиту. Темную магию у меня по неизвестным причинам не выявили. Хотя магию Ваэрона я лично темной не считала.

С Орестом и Фраем мы подружились. Не могу сказать почему, но только эти двое видели, когда я пользовалась темной магией, причем у меня они ее не чувствовали. Группа БСников из пяти адептов примкнула к нашей через неделю. Через месяц вся элита первого кура предпочитала обходить нас стороной. За словом мы в карман не лезли, а навесить маленькое, но вредное проклятие труда нам не составляло.

— Господин ректор, это все они! Это смертники, это все они! — визжала в кабинете ректора Лациста, одна из самых вредных элитниц.

— Лациста, успокойся. Они будут наказаны — поморщившись, сказал ректор Ленар.

— И за что нас накажут? За то, что эта высокомерная особа не смогла удержать на себе иллюзию? Ну а мы-то тут при чем? Если ей силенок не хватает, пусть натуральными вещами пользуется и не выпендривается — возмутилась я.

— Адептка Нато! Что ты себе позволяешь! — повысив голос, рявкнул ректор.

— Это что Вы себе позволяете? Почему в вашей академии бардак? Два года Ваша так называемая элита издевалась над своими сокурсниками, и Вы слова им не сказали. И теперь, когда у кого то нервы сдали, и им кто-то делает пакости, Вы опять пытаетесь все повесить на нас! Да среди нас вообще ни одного с темной магией нет. Пусть среди своих элитников ищет виновных, она же не только нас третировала — я смотрела прямо в глаза ректора — А если нас не оставят в покое, при следующем посещении академии Дантарионом, я пожалуюсь ему и передам свою жалобу в малый ареопаг.

— Да ты … ты … что ты себе позволяешь?! Да ты вылетишь отсюда быстрее, чем пискнуть успеешь! — орал на меня уже не сдерживаясь, ректор — Я тебе такую жизнь устрою, сама будешь бежать спотыкаясь!

— Ректор, Вы мое личное дело видели? А с магистром Вильгелем разговаривали? Так вот посмотрите, пообщайтесь — по взгляду ректора было видно, что ни моего дела он не видел, ни с магистром, который должен был вносить изменения в силе дара в спецбазу, не говорил.

Даже будучи человеком, я не позволяла издеваться над собой, и теперь тем более не собиралась этого делать. И над своими друзьями безнаказанно издеваться не позволю. Нет, в том, что Лациста посреди полигона оказалась лишь в кружевных панталончиках и таком же бюстике виновата я. Но признаваться я в этом точно не буду, и мои парни меня не сдадут. Вычислить меня по остаточной магии не возможно, не осталось ее, хранитель времени это круто, особенно если никто об этом не знает. Официально у меня, в отличии от других адептов, всего два потока, магия жизни от Феронии и магия любви от Ллос.

Мое дело ректор запросил сразу, и магистра Вильгеля вызвал сразу. И пока он читал, мы молча стояли и слушали вопли Лацисты, грозившей нам всевозможными карами. Знала бы она, сколько раз я это слышала, живя в мире Яромир. Как там мои? Я скучала по ним. Еще два года, целых два года, и смогу их увидеть. Я не говорил им о нашем соглашении с Дантарионом, ведь всегда есть шанс, что все пойдет не так как должно быть. А обнадеживать их я не хотела.

С каждым прочитанным листом лицо ректора менялось. Эмоции сменяли одна другую, от недоверия до небольшого страха. Я прекрасно знала, что там написано. В личке была практически вся моя жизнь в рол избранной. От алтарей до разборок в совете хранителей. Интересно, как там Эрос. Закончились его страдания, или еще нет. У них время течет немного по-другому.

К тому времени, когда ректор дочитал мое дело, появился и магистр. Нас выгнал из кабинета.

— Нато, а что там в твоем деле? — спросил Тангир, один из нашей восьмерки.

— Да так, по мелочи. Спасение мира, восстановление алтарей, взлом божественных печатей, наведение порядка в мире, ну и среди хранителей — говорить чего мне все это стоило, я не стала.

— А почему ты демиурга по имени называешь? — задал вопрос Орест.

— Привычка. Я всегда и хранителей и демиурга по имени называла. Да они вроде и не был против — пожав плечами, ответила я.

— А кем ты там была, ну помимо того, что избранная? У тебя там кто-то остался? — проявил любопытство Фрай.

— Императрицей я там была, империя наша с ноля строилась. Мир помог. А сейчас там мои мужья, дети и внуки остались. Но я не волнуюсь за них, Мир их в обиду не даст. Скучаю только.

— Мужья? Внуки? А тебе сколько лет? Ты же человеком была? — на лице сокурсников было написано удивление — Мир это кто?

— Мужья. У меня их одиннадцать. Лет? Много мне лет. Двести почти. А Мир это Мир. Мир это душа моего мира, это его магия, его энергия. Мир, он живой, и очень любопытный и жизнерадостный, ответственный и трудолюбивый — уже тише сказала я. Стоящая не далеко от нас Лациста явно прислушивалась к нашему разговору.

— Ты слышащая? — удивленно воскликнул Эрнестин, еще один наш друг.

— Слышащая, видящая, говорящая.

— Я же серьезно.

— Я тоже — я толкнула незаметно сокурсника, показывая на элитницу. Друзья понял меня правильно, и задавать вопросов больше не стали. А вскоре нас вызвали обратно в кабинет ректора.

К концу учебы нашу группу ненавидели все курсы, начиная с первого, заканчива магистрами. Мы брали под свою опеку всех поступивших БС, к концу третьего курса к нам стали присоединяться полукровки. Нас боялись и ненавидели, нам делали пакости, мы отвечали взаимностью. Не одна практика не обходилась без происшествий. Магистры нас гоняли так, что иной раз хотелось или сбежать, или прибить их. Но мы держались. И мы выдержали.

Окончили мы академию в числе лучших. Дав наставления остающимся в академии адептам, мы покинули стены ВАХ.

— Нато, ты сегодня в свои миры? — спросил Фрай.

— Да парни. Я домой. Мои координаты у вас есть, так что, будет время, забегайте. Орест, не забывай то, что я тебе говорила. И если что, сразу к нам. У нас хорошие хранители, да и Дантарион хоть и му…жик, но в помощи не откажет. Удачи вам парни!