За соседним столом сидела Валерьяна Александровна Илая, имевшая колоссальный опыт по части общения с поставщиками и заказчиками. Игорь Васильевич хотел было спросить ее про лафабры, но Илая его опередила:
–Игорек, тебе пришел заказ на лафабры?
– Да, да, пришли.
– О, нет! Лафабры?! – крикнула та, потому что не кричать не умела.
– Да, лафабры, Зоя Матвеевна! Но почему…
Послышался оглушительный хохот, Илая встала из-за стола и начала дрожать всем телом, особенно своими подбородками, количество которых Игорь Васильевич всякий раз пытался сосчитать.
– Лафабры – это наша ПОГИБЕЛЬ!!! – вскрикнула Зоя Матвеена, а потом внезапно обмякла и рухнула в кресло.
Игорь Васильевич вышел в коридор и увидел необычайную суету: сотрудники наполняли пластиковые стаканчики с водой и стремительно ее выпивали. Кадровик Лайкова Ризвельда Анатольевна обнимала стену. Главбух Ариадна Романовна плакала, высунувшись в окно. Завотделом по накрутке Вирсов Иван Иванович пытался разрезать портфель ножницами. Все бормотали слово "лафабры".
Игорь Васильевич вернулся на рабочее место. Валерьяна Александровна пыталась снять со стены конторские часы.
– Зачем вы это делаете, Валерьяна Александровна?
– Затем, дорогой Игорек, что не будет больше у нас заказов. Лафабры означают шестой технологический уровень, а мы на четвертом!
Игорь Васильевич тотчас увидел в своем воображении жену с детишками и парящую над ними тещу с плакатом в руках "Я же тебе говорила!" Ведерников уже чувствовал, как шуршат письма из банка о просроченных ипотечных платежах.
– Это все ОАО "ВАМЖИЛФИГ", они нам палки в колеса вставляют, потому что тамошний начальник Лидия Валерьевна раньше у нас работала и страшно ненавидит Зою Матвеевну!
– А мы-то тут причем? – вопрос Игоря Васильевича остался без ответа. Не потому, что Валерьяна Александровна была увлечена настенными часами, а потому, что Игорь Васильевич начал трещать по швам, тем самым напугав до смерти и Валерьяну Александровну, и всех остальных сослуживцев.
Через пятнадцать минут здание "ПОСТПРОМа", в котором Игорь Васильевич работал последние 9 лет, накренилось и начало рушиться. Соседние дома вибрировали, асфальт лопался, машины сталкивались друг с другом, люди в ужасе разбегались в разные стороны. Все были напуганы гигантской черепахой, испускавшей пламень из пасти.
Превратившийся в гигантскую черепаху-разрушительницу, чем-то напоминавшую потертый амулет, Игорь Васильевич больше не руководствовался заданными алгоритмами.
"Буду путешествовать, – думал Игорь Васильевич Ведерников, поливая улицу огнем, – возьму с собой жену, детишек, пойду на Север, на Юг, куда захочу. Хватит с меня этой рутины!"
Конец путешествия
Шумно здесь, да, но шум привычный. Мы же все попутчики. Под стук колес, как говорится.
Куда едем? Не принято тут подобные вопросы вслух задавать. Да и глупо это. Все знают, что такова жизнь – едешь и все. Не по-вагонному о таких вещах спорить.
Наш вагон не чета соседним, хоть они и купейные. Есть вон вообще сидячие, туда даже входить страшно.
Полочки очень важны – на них главное удержаться. Держимся разными способами: кто штампом в документе, кто гордостью за предков, кто картинкой в своем букваре, кто гимнами и знаками, а кто вообще половыми органами зацепился. Гордиться важно. Без гордости не полочке не удержишься.
Едет поезд, а по вагону нашему проводник идет с чаем, наручниками и косой – билеты спрашивает. С ним не балуй – у него не только чай, но и кнопки на пульте управления кондиционером.
Три месяца назад один из наших, тихий такой, захотел вдруг перебраться из плацкартного вагона в купейный. Мы ему говорим, мол, рискуешь, брат, на фига, у нас тут лучше всех! А он нам: «Не брат я вам, козлам, и не сестра. Хочу нахрен свалить в другой вагон, потому что с вами мудаками каши не сваришь!» Ну и свалил. Обидно. Одни говорят, там ему хорошо, а другие говорят, что он назад хочет и что в купейном ничего хорошего нет, там дыра в полу и все на рельсы проваливаются.
А еще раньше другой мужик с верхней полки сказал, что машинисты все в вагоне-ресторане сидят и пьют с отчаяния. За это мужика с верхней полки вниз сбросили. Нет у него больше полки, на полу сидит. Поделом!
Принято молиться три раза в день. Есть разногласия по поводу молитв. Иногда доходит до мордобития и поножовщины. Ну ясное дело – вопрос-то серьезный.
Полки с женскими особями под присмотром. Одно время женский пол от рук отбился – по вагону ходили, в дискуссии вступали. Но потом проводник в проходе о чью-то ногу споткнулся, ну и побили всех женщин, вернули в баб. Особо активные бабы сами же теперь за соблюдением бабского уровня следят. Мужики довольны. Кто не доволен, пусть сваливают в купейный вагон. Туда, кстати, не так-то просто свалить, потому что доплачивать надо или какие-то тонкие схемы предпринимать, не знаем какие. Не каждый на такое пойдет. Да и что они там хотят увидеть? Опять, как бабы своевольничают?
А за окном-то сколько всего! Некоторые к окнам так и прилипли: там тебе и кино, и природа, и пластик на ветвях висит, и знания всякие разные представляются. И меняется все очень быстро. Аж страшно! И чего в эти окна смотреть вообще? Проводник прав, когда некоторым окна закрывает темной пленкой – говорит, что для вашей же безопасности. По-доброму нас журит. Он знает, что делает. Так и молиться удобнее – не отвлекает ничего. Хотя народу окна нужны, конечно. Развлечение чтобы было и настрой правильный. Проводник это понимает. Он вообще золотой у нас. Умница. Мы его проводником избираем давно, единогласно и без вопросов дурацких. А кто хочет его сместить, тех на пол или вообще – в люк, на рельсы.
Все испортил один дед. Он перед смертью сказал, что мы не едем, а это мир за окном едет. Ну вот зачем так? Мы ему резонно пояснили, чтобы не молол чепуху. За окном не мир, а медийное пространство. Но он так часто повторял «мир снаружи, мир снаружи», ну.. знамо дело – заволновался народ. Короче, один смельчак этого деда наслушался и решил в окно высунуться: открыть его ночью, когда проводник спит, и высунуться. Окна у нас давно уже все закупорены намертво, но оказалось, что если за какую-то резинку потянуть, то окно само вывалится. Ну тот смельчак и вывалился. Хотел высунуться, а вывалился весь. Что тут началось!
Проводник половину вагона наказал. Окна все закрыли. Выдавленное окно заделали снятыми полками, предварительно распилив их пилочками для ногтей. Назначили шесть молитв в день. Сократили порции воздуха и, на всякий пожарный, побили баб. Одним словом, меры были приняты. Но волнение осталось! Тот смельчак свалился же в окно. Что с ним?
И хоть говорить нам об этом запрещено, однако забыть-то не получается. Несколько суток молчали. А потом, спустя несколько месяцев, случилось нечто ужасное.
Сперва это был тихий стук. Ну просто небольшой шум за закрытыми окнами. Никто особого внимания не обратил даже. Потом, под утро, стук усилился. Позвали проводника. Он с помощниками к окну подошел и велел одному из них к стеклу прислониться, предварительно подняв сплошную черную штору, то есть все по науке, с учетом высоких технологий.
Вспыхнул яркий свет и раздался резкий хлопок – накопленная информация извне заполнила внутреннее вагонное пространство за считанные доли секунды. Яркие зеленые лианы, пестрые попугаи, антропогенные роботы, картонные хиппи из 70-х, новая корейская музыка и плюшевые зверьки непонятной расцветки – это только мизерная доля того, что влетело в вагон в одно мгновение.
