Решение созрело внезапно. Это странно происходит. Ты понимаешь, что пора действовать. Тебе по-прежнему страшно и не по себе. Ты всё так же раздражён. Но внезапно я понял, что пора и тело послушно встало само. Я скользнул к ящику, вспомнив, что где-то там убирал канцелярский нож, очень крупный для своего названия. Он больше походил на заточенную металлическую пластину с рукояткой. Я решил спрятать его, когда отделка в комнатах шла и мы беспрепятственно могли носить инструменты; решил оставить его на всякий случай, например разрезать листы бумаги. Теперь же я осторожно нащупывал его, стараясь быть незаметным и тихим. В ящике было мало предметов и нож оказался в руках очень быстро. Следующий шаг – встать и подойти к ним долго не давался. Опять я, сжавшись в комок, сидел в ожидании чуда. Опять делал вдохи и выдохи. Паузы. И вдохи, и выдохи.

И вновь решение пришло само и внезапно. Я встал и уверенной походкой направился к ним, комната маленькая – два шага и я был на месте. Парень как раз наглаживал ей ягодицы, а она была в наушниках и, закрыв глаза, впитывала каждой клеткой своих бёдер его прикосновения. Наши глаза, мои и парня встретились в отражении стекла. Клянусь, у него расширились зрачки, когда он меня увидел. Но обернуться он не успел. Левой рукой я обхватил его за шею, а правой принялся наносить удары лезвием. Я работал быстро. Ковер позади него становился бурым. Я ловко оттащил его, очень быстро опустил на землю и перерезал горло. Девчонка продолжала витать в облаках мелодии, доносившейся из её наушников. Решив, и это решение далось мне молниеносно, я вытер руки о подвернувшуюся под руки верхнюю одежду кого-то из них, спустил свои штаны и продолжил то дело, которое не смог завершить предыдущий оратор.

4.1

– Глупости все это. – Наблюдатель сидел на кровати, обхватив голову руками. – Всё это глупости.

В комнате темно и тихо. Нет лампы-ночника. Верхний свет включать не хотелось. Он так давно не видел сны, что даже испугался, в особенности того, что он знал этого человека – он видел его здесь, в эксперименте. Это был один из испытуемых, но от того становилось только ужаснее от воспоминаний об этом сне. Во рту пересохло. В темноте, спотыкаясь о невидимые препятствия, он пробрался к крану, подставил руку к датчику и принялся жадно и громко пить. Сладковатый поток воды остудил мысли, они отступили куда-то в темноту и затаились.

П

Мы сидим с Девчонкой около окна на диване. Она в моей комнате. Сама пришла, улыбнулась и пока я зависал с открытым от удивления ртом, прошла в открытую дверь. Сама налила себе воду и села на диван. На я подошёл к ней и тоже сел, потом тоже захотел воды и сходил за водой, а потом сел рядом с ней.

Она улыбалась, смотрела в окно, а потом стала говорить, сама, я только кивал и, наверное, тоже улыбался в ответ, но точно помню, что мне было хорошо. Так мы сидели и больше ничего не хотелось. Она говорила со мной и мне всё было понятно, не нужно было переспрашивать или думать, что она говорит. Иногда она задавала мне вопросы и я легко находил на них ответы, легко отвечал и ей это нравилось, нравилось, что я говорю.

Она коснулась моей руки и потянула к себе, а потом коснулась своими губами моих. Я немного испугался, но мне понравилось. Она сняла с меня верхнюю одежду и бросила её на пол, около дивана. Мы оба засмеялись. Потом она встала и подошла к стеклу. Она очень красиво раздевалась, медленно и очень красиво. Удивительно, но её тело так отличалось от моего. Мне оно нравилось больше, чем моё, но мне не хотелось такое же тело. Сложно объяснить. Просто нравилось смотреть, но не хотелось иметь такое же тело. Когда она была совсем без одежды, она подошла ко мне, нагнулась так, что наши лица были напротив друг друга и я увидел как красиво повисли её мышцы груди, которые я качаю; так вот, она сказала мне глядя прямо в глаза и не моргая: «Жди меня здесь. Я скоро приду». И что-то было в этих глазах и словах, что я чуть с ума не сошёл. Жарко стало неимоверно. Огонь. Я аж вспотел. Всё, что я мог – это сказать «хорошо», но вышло как-то глупо, будто я занят чем-то и вдруг она меня спрашивает. И я так нерешительно говорю «хорошо». Потом раздался шум воды и только тогда я понял, что сижу один на диване.

Не знаю, сколько времени прошло, но она вернулась, вся мокрая, на голове были наушники, из наушников шел звук, не знаю точно какой. Она, взяла меня за руку и потянула к окну, потом встала ко мне спиной и замерла. Я не понимал, что она хочет, стал гладить её, как расправляют подушку перед сном. Кажется, ей это нравилось. Я так подумал, потому что она водила головой и закрыла глаза, так делают, когда ощущения, которые ты испытываешь, они приятные. Я так делаю, когда в спортивном зале, робот гладит мое тело и я подумал, что ей тоже будет приятно если я её поглажу.

Мне очень нравилось то что происходило и я готов был стоять так хоть до вечера. Вдруг, из ниоткуда в отражении окна появилось лицо, такое искаженное и ненастоящее, и сразу же что-то горячее коснулось меня сзади, тонкое и горячее. Больно стало, очень больно. Какая-та сила потянула меня назад и стало темно. Я узнал его.

4.2

Парень проснулся весь мокрый от пота, он ощупал себя сверху донизу лодыжки вспотели – такого не случалось с ним даже на серьёзных тренировках. Память ещё успела сохранить образы сна, но они с легкостью расплывались и стоило большого труда возвращаться к этим образам, укладывать этот ряд картинок в некую логичную последовательность. Было не по себе от того, что это присходит с ним. Опять что-то новое, чего не было раньше. Он не мог дать этому определения, он не знал правильных слов и переживал непонятные чувства, опять же без названий. Будто кто-то ещё жил там за поверхностью глаз и появлялся лишь тогда, когда всё вокруг него погружалось в темноту.

Он не понимал, что произошло. Но он увидел знакомые лица. Девчонка, которая теперь тоже была добра с ним, и человек без имени, который явно был зол. Там, за темнотой, мир оказался другим с точностью до наоборот. Противоречие нарастало в нём и он не умел разрешить его, а потому всё, что оставалось делать – заплакать, чтобы скорее изгнать образы из памяти, чтобы скорее забыть и почувствовать себя в безопасности.

Д

Я иду по коридору и этот коридор ведет меня к нему. Я просто хочу увидеть его. Знакомая дверь, неотличимая от десятков других дверей здесь. Мне открывает Парень. Странно увидеть его здесь, но что же, подождём Наблюдателя вместе. Я готова потерпеть.

Становится скучно говорить ни о чём, становится противно быть искуственно-вежливой. Я решаю поцеловать его, по-детски, в губы. Он сразу же краснеет. Одно прикосновение губ и алая краска заливает его лицо. Чтобы не засмеяться, я стягиваю с него верхнюю одежду, а в этот момент неслышно смеюсь. Удалось выиграть время. И это было не зря. Тело Парня выглядит ещё лучше, чем тело Наблюдателя. И не такое худое. Парень действительно крепкий малый. Не даром он не выходит из спортзала. Хочется гладить его торс и мышцы, но я сдерживаю себя. Лучше поиграем ещё немного. В принципе, какая разница, кто из них. Этот, по крайней мере, интересуется мной, а не избегает.

Я покажу ему кое что, чего он точно никогда не видел. И я показываю, прямо у окна, при свете дня, я раздеваюсь для него так, как никогда ни для кого не раздевалась. Я действительно вкладываю душу в этот процесс, я очень стараюсь и хочу получить результат. Ему ведь тоже понравится. Он больше не будет на меня сердиться.

Пока он ошарашенный сидел на диване, потеряв дар речи, я оставляю его и направляюсь в душ. Мы сделаем это, так я решила. По дороге из душа я беру наушники с тумбы. Заодно узнаю, что слушает наблюдатель – Мусоргский, вот это выбор! Я люблю музыку и мужчин. Это хорошее сочетание. То, чего так и не получилось с Наблюдателем, получится с ним. Я хочу стоять всё так же у окна, будто вновь пытаюсь повторить то, чего не было. Я же понимаю, что буду представлять его, а не Парня. Для этого я даже не стану смотреть на него, а закрою глаза. Ну, начинай.