Когда в конце XIX века свою деятельность начал австрийский невролог и психиатр Зигмунд Фрейд, которого впоследствии назвали отцом психоанализа, он охотно заговорил о сексе. Причем настолько охотно, что все так или иначе оказалось связано с сексом. Терапевтический метод Фрейда появился еще до того, как в психотерапии стали применять научный подход; его личные наблюдения и размышления над случаями, которые он изучал, были приняты как аксиомы, которые доминировали в сфере психотерапии на протяжении всего следующего столетия. Многие из предположений Фрейда о сексе и сексуальности оказались неверными; например, идея о том, что клиторальный оргазм является «незрелой» версией вагинального оргазма или что гомосексуализм – это незрелая версия гетеросексуальности. Несмотря на то, что Фрейд неосознанно и безосновательно патологизировал целые группы людей, он, по крайней мере, продвигал понятие о сексе как о приятном занятии и рассматривал его как естественное человеческое желание – в отличие от прежнего взгляда на секс только как на способ продолжения рода (а все остальное – от лукавого).
Один из поворотных пунктов в истории сексологии связан с новаторской работой Альфреда Кинси в 1940-х годах. Кинси был американским энтомологом (т. е. он занимался исследованием насекомых). Однажды он решил изучить человеческую сексуальность в лабораторных условиях, чтобы больше узнать о ней. Здесь поразительным образом совпали во времени несколько ключевых моментов. Во-первых, идея о том, что секс – это не грех, а просто одно из занятий (от которого люди получают удовольствие!). Во-вторых, представление о том, что все на свете, в том числе и секс, можно наблюдать и изучать – точно так же, как мы изучаем насекомых. А значит, именно так, в процессе изучения, мы можем доподлинно узнать, что такое секс и как люди им занимаются, не опираясь на чье-то мнение, позицию церкви или государства.
Беседуя с людьми, Кинси выяснил, что сексуальная ориентация не является бинарной и что большинство людей находятся где-то посередине, а не по краям шкалы, на концах которой располагаются гетеро- и гомосексуалы. Он обнаружил, что люди наслаждаются сексом во всех его разновидностях, и большинство людей мастурбирует. Кинси предположил, что все типы сексуального самовыражения приемлемы. Работа Кинси и его открытия настолько противоречили американским семейным ценностям, что финансирование его работ было прекращено, а сами исследования остановлены. Если Фрейд был отцом психотерапии, Кинси, безусловно, стал родоначальником сексологии.
Затем пришли Вирджиния Джонсон и Уильям Мастерс, которые захотели на основе открытий Кинси выяснить, как же на самом деле работает секс. Мастерс был гинекологом, а Джонсон сначала работала его помощником-референтом, а затем стала партнером – во всех смыслах этого слова. В своих лабораторных исследованиях 60-х и 70-х годов, наблюдая и собирая данные о сексе, они применяли научные методы. Мастерс и Джонсон впервые смогли смоделировать то, что происходит с людьми во время секса, и назвали свою модель циклом сексуальной реакции человека. Вскоре эту модель дополнили Хелен Сингер Каплан[4] и ее коллеги, и затем ею пользовались в течение десятилетий для объяснения сексуального поведения людей.
Модель Мастерса-Джонсон-Каплан (о ней вы подробнее узнаете в главе 7) не только легла в основу описания всех сексуальных дисфункций, которые впервые были названы в «Диагностическом руководстве» и оставались там до недавнего времени. Она проникла в самые различные слои и сферы общества, от научных кругов до поп-культуры, обновив наши представления о том, что такое секс и каким он должен быть. Мастерс и Джонсон активно использовали средства массовой информации для распространения своих открытий и регулярно выступали на телевидении, что было довольно необычно для ученых того времени. Я считаю, что их вклад в сексологию огромен; полагаю, если бы они были живы сейчас, у них была бы толпа подписчиков в Instagram.
Работы Мастерса и Джонсон лежат в основе того, как мы (общество) сегодня воспринимаем «нормальный» секс. Думаю, вы даже не подозреваете, что ваше отношение к сексу сформировано ими. Так всегда и бывает: если что-то утверждает наука, мы убеждены, что это верно. Мы, не сомневаясь, воспринимаем научные идеи как истины, и они становятся частью нашего культурного контекста. Одним из ключевых постулатов Мастерса, Джонсон и Каплан была идея о том, что желание – это первая часть сексуальной реакции человека. Сегодня множество фактов опровергают эту идею; оказывается, желание действует иначе, чем это понимали в 60-е годы. Это знание еще не стало мейнстримом, но я надеюсь, что, дочитав книгу до конца, вы полностью измените свои взгляды на желание в соответствии с новой концепцией.
Взгляд на секс как на приобретенный навык, возможно, унаследован от средств массовой информации времен Мастерса и Джонсон, причем это мнение живо и сейчас, в 2020 году, и даже является преобладающим. Вопрос «хорош (-а) ли он/она в постели?» предполагает: секс – это нечто, что мы умеем делать хорошо, как будто заниматься сексом – это все равно что играть на пианино или делать что-то еще, чему мы обучились. На самом деле секс больше похож на сочинение музыкальной пьесы и ее синхронное воспроизведение вместе с другим музыкантом, создавшим свой собственный этюд, который должен гармонировать с вашим. Это умение слушать и добиваться гармонии, а не просто играть на инструменте.
Мастерс и Джонсон по праву признаны основателями сексотерапии. Они опубликовали одну из первых книг по работе с сексуальными проблемами и разработали новую форму поведенческой сексуальной терапии. Большая часть их выводов сохраняет свою актуальность и сегодня, и, хотя с тех пор сексология, стремительно развиваясь, ушла далеко вперед, их работа по-прежнему остается основополагающей. Удивительно, что исследования Мастерса и Джонсон, подобно работам Кинси, также оказались на важном перекрестке истории.
В 1960-е годы, когда они изучали секс, уже начинали формироваться парадигмы поведенческой и когнитивной терапии, а доминирующие идеи других моделей терапии, идущие еще от Фрейда, постепенно уступали место новым взглядам на мыслительные процессы и возникающие проблемы. Значительная часть работ Мастерса и Джонсон была основана на этих поведенческих и когнитивных концепциях. Например, они описали следующую ситуацию: если вы боитесь потерять эрекцию, это опасение вызывает беспокойство в вашем теле, что создает физические изменения в организме и делает сексуальное возбуждение (а значит, и эрекцию) невозможным. Следовательно, сама мысль может стать причиной сексуальной проблемы. Проекция этого события на следующую сексуальную ситуацию, в которой вы окажетесь, будет означать, что цикл продолжается, набирая новую силу. Эти открытия имели важнейшее значение для сексотерапии, поскольку они развернули нас от теории неврозов как причины сексуальных проблем к догадке, что сексуальные проблемы могут случиться со всеми нами и что их можно преодолеть с помощью нового опыта и нового понимания. Дальнейшее влияние этого подхода станет очевидным для вас по мере чтения этой книги.
Секс и лекарства. Медикализация[5] женщин и секса
Секс-терапия как область медицины выросла из работ Мастерса и Джонсон, ее применяли все шире, ее популярность и престиж росли. Но появление в 1960-х годах противозачаточных таблеток вызвало панику по поводу сексуальности женщин: что же станет с их сексуальным поведением, если исчезнет такой сдерживающий фактор, как страх забеременеть?! К сожалению, непрекращающийся жесткий контроль телесной автономии женщин по-прежнему остается серьезной проблемой во всем мире: речь идет о праве на аборт. Сексуальная жизнь современных женщин все еще находится в зависимости от подобных ограничений.
В 1996 году, после случайного открытия виагры компанией Pfizer, сексология на некоторое время дала крен в сторону фармакологии. Виагру разработали для лечения стенокардии, но было обнаружено, что, в качестве побочного эффекта, она может вызывать сильную эрекцию. Хозяева фармацевтических компаний тут же вообразили, как на них льется благодатный дождь из фунтов стерлингов (на самом деле из долларов, поскольку виагру создали в Соединенных Штатах, но вы понимаете, о чем я). Внезапно заговорили о создании подобного продукта и для женщин. В конце концов, было «хорошо известно», что женщины гораздо меньше заинтересованы в сексе, чем мужчины, и что мужчинам якобы нужно больше секса, чем женщинам, поэтому решение проблемы казалось идеальным (на самом деле эти представления неверны, однако наберитесь терпения). Фармацевтические компании решили опередить всех в гонке за решением «проблемы» женского желания. Тем временем у ученых-феминисток и некоторых сексологов появились сомнения: правомерно ли обсуждать сексуальную жизнь женщин (особенно желания) лишь в научной и медицинской плоскости, без учета других факторов, которые формируют женскую сексуальность?
