Почему она не была слабой в своей любви? В чем тут была загадка?

Внезапно мужчина помрачнел. Вмиг замкнулся. Рей нахмурилась – что она сказала не так?

- Ладно, тебе нужно слово – ты его слышал много раз. Я же сразу его сдала. Бен. Просто набери свое имя, и Сим-Сим откроется, – девушка едва не расхохоталась от недоумения на лице Бена. Этот пароль был слишком человечным, слишком сложным. Не зря она его выбрала. Против него работали именно примитивные ходы. - Я никакой не хакер, просто влюбленная в тебя дура, которая хотела привлечь внимание. Ты добился своего. Могу, наверное, и уйти. Развяжешь? – она протянула руки. Внутри все дрожало от слез. Ну как так. Как? Почему они не могли просто наслаждаться, забывшись. Почему? Да зачем же он строил эту стену, он же любил. Сейчас, когда окутала ночь, можно ведь. Никто не узнает, а кто увидит – то все равно клеймо уже было. Почему он не хотел взять её себе? – Нет, не развяжешь? Мне тут всю ночь сидеть?

Бен, все с тем же замкнутым лицом, протянул руки, и Рей ощутила как натянутость уходит. Он её развязал, а сам взял бутылку джина. Сел на кровать. Смотрел, как она растирает руки. Отпил пару глотков. Лицо бледное, шрам и новая царапина особо видны.

- Бен? – Растерянный вид Бена горчил. Ей не нравилось, как он почти жадно пил. За что он так себя загонял? Любить её было государственным преступлением? Хотелось сказать как-то по-детски «не надо, ну, пожалуйста, не надо», но разве Бен Соло будет слушать её?

- Я не умею. – гаркнул он.

- Прости, что? – не поняла девушка.

- Не понимаю, о чём ты говоришь, ясно? Не умею любить просто так. Просто так никто ничего не отдает, Рей, никогда. Особенно, мне. – добавил он тише, – Мне ничего и не нужно.

- Ну, конечно, Бен.

- Не нужно. Не нужна и твоя любовь. Чего она стоит? Я тебя прогнал, и ты меня тут же ударила в спину. А потом говоришь, что платить не нужно. – Он порылся в кармане своих штанов, достал оттуда таблетки от головной боли, закинул пару штук и, не морщась, запил их джином. И Рей поняла, что он похож на человека, которому уже все равно. Бен не был кретином, который не знал о вреде алкоголя и лекарств. Если делал так – значит, произошло нечто, что уже не исправить. Она ощутила тревогу. Возбуждение стало спадать, узел неудовлетворённости затягивался в петлю страха. - Я оплатил столько счетов, но, видимо, нагрешил ещё больше. Ничего хорошего просто так не бывает. И за каждый твой поцелуй все равно нужно заплатить. Меня так обучали. Если кто-то любит чудище – это не просто так. А я… Рей, ты не знаешь ничего, не знаешь. Я и Кайло-то стал, чтобы хоть немного искупить свою вину. Однажды я все равно погорю. Солью все на себя. Или меня сольют, не важно. Я уже близок, – он говорил, глядя на неё. Будто он был человеком приговоренным, она – его священником. Исповедовался. Чем-то делился. Хотел показать, каким он был. Чтобы кто-то знал – Бен Соло, хоть и убийца, а был все же живым.

- Ты научил меня драться, Бен Соло, - опустившись рядом с ним, прошептала она, - я научу тебя… открываться. Закрой глаза.

- Я…

- Закрой, ну же. Это же лишь я. Твоя Рей, – она нежно погладила его по щеке и коснулась губами губ. – Я люблю тебя не за прошлое. Я люблю тебя за сейчас. Все хорошо, Бен. Ты любим.

Она потянулась к его футболке и стащила её. Забралась на кровать и впервые смотрела на спину. А Бен с закрытыми глазами продолжал пить. Безучастный. Глухой. Слепой. А там, на коже, столько было шрамов. Столько боли, столько вины, столько страданий.

И конец. Отчего он думал, что все кончено?

- Я всегда буду твоей, Бен Соло, всегда. В этом моя сила. Они называют меня твоей шлюхой, - она наклонилась и нежно коснулась губами первого попавшегося шрама. – Ты считаешь меня своей слабостью. А мне плевать. Я та, которая заставляет тебя жить. Остальное – не важно, нет, не важно.

- Рей… я устал. Мне все так надоело.

Он опустил голову. Знал, что теперь, как никогда, близок к финалу своей истории. И было как-то неважно. Все равно люди, вроде него, плохо заканчивали, так какая разница, когда то “плохо” наступит - через пару дней или лет? Он дошел в своей пустоте до точки невозврата, когда сил поднять руку и защититься не было. А если и были, то применять не хотелось.

Перегорел. Просто перегорел.

- Я знаю, Бен, знаю. Я все вижу. Вижу, ты уставший, одинокий. Вижу, ты болен.

- Ты не понимаешь. Тот, кого я поймал, знает, что я творил, он меня отлично знает, его люди умирали от моих рук. Я слышу их крики. И он слышит, думаю, во снах. За свою свободу он будет торговаться, и правительство сольет меня. Либо убьют, либо уберут с должности. Оставят без защиты, а без неё я не протяну и дня. Знаешь, сколько людей хочет грохнуть меня, едва им разрешат? - звучало так пугающе спокойно. Бен не жаловался. Констатировал. Не имел иллюзий по поводу того, что будет дальше. Сколько раз он это наблюдал? А сколько охотился за такими вот ребятами, которые имели цену, а потом на них спускали всех бешеных псов с командой “фас”.

- Так позволь мне быть с тобой хотя бы этот день. Позволь, Бен. Подарить тебе все, чего ты был лишен. Я бы все отдала даже за час.

И Бен сдался. Закрыл глаза, сбросил маску. Лицо его стало другим. Стало очевидно, что он давно не в порядке. Перед ней был не всесильный директор отдела. Перед ней был уставший от своего бремени одинокий мужчина, который просто хотел, чтобы в нем хоть кто-то увидел человека.

- Но я не могу дать тебе взамен ничего, Рей. Правда. Ничего. Совсем. Я даже не могу отдать тебе себя, – Бен покачал головой. Такой недоверчивый. Бедный солдат, убитый много лет назад. Что он видел в своих снах? О чем мечтал?

- Ты уже отдал, Бен. Уже, - она, такая страстная, забирала себе все эти моменты. – Тебе должен весь мир. Ты отдал им слишком много. Теперь ты можешь побыть со мной. Просто побыть. Кайло. Пожалуйста.

Она уткнулась лбом в его висок и заплакала. Тихо и бессильно. Она ощущала, что билась об эту скалу слишком долго. Бен погладил девушку по волосам.

Надо же. Кайло. Рей звала его тем, чистым именем, будто принимая обе его личности, будто ей было все равно, будто она знала, что ему больше хотелось быть тем, другим. Честным, справедливым. Сделать из набора кодов настоящего человека.

- Не плачь, Рей, я ещё с тобой. Если бы мог – был бы с тобой до конца своих дней.

Бен отбросил бутылку и джин разлился на полу. Развернулся. Про себя подумал, что такое желание могло бы и сбыться. До конца ему осталось совсем чуть-чуть. Как только начнут допрашивать того террориста, для него закончится все. Он принял девушку в свои объятия, и она тут же потащила его на себя, оказываясь на спине.

Он замер.

Рей была расслаблена. Улыбающаяся. Глаза закрыты. На щеках влажные следы от слез. Доверяла ему безмерно.

И он взял её себе. Всю. Входя в неё, он вместе с девушкой, которую желал полчаса назад покорить, втягивал сквозь стиснутые зубы один воздух. Она просила, чтобы он был жёстче, и он проникал в неё без жалости. Сильнее, глубже. Это было, как задерживать дыхание под водой и постигать что-то новое.

- Я люблю тебя, - все время шептала Рей, послушно выгибаясь. Его имя – то, другое, желанное - было на её губах, он – сокровенно глубоко в ней, его руки – на её бедрах. Этот мужчина был с ней и физически, и мысленно.

- Я тоже…тоже…люблю тебя…люблю… моя… - повторял Бен, зарываясь губами то в её волосы, то касаясь груди, то макушки. Впервые у него, действительно, было что-то настолько свое, что хотелось выжить назло всем. Хотелось забыть об усталости, о боли в голове, о шуме, обо всём. Он ещё мог найти в себе силы разорвать цепь и спастись. Было ради кого.

Вот ради неё. Только ради неё. Чтобы вот так вот упиваться. Возможно, не все было пустым и бессмысленным. Эта жизнь под ним стоила того, чтобы бороться за свою. Чтобы переплестись с ней, врастись в неё корнями, и, наконец, найти свой новый смысл, другую опору. Она могла вдохновить его двигаться дальше и не только сейчас, во время секса. В принципе двигаться, чтобы дышать, ощущать, быть.