– Я помогу, если вы уступите коня дешевле, – не растерялся Николас.

– Ты? – Гарольд вскинул бровь, разглядывая его меч, упрятанный в потёртые ножны на поясе.

– Это для защиты, – объяснил он. – Я мастер по особым поручениям.

– Охотник на демонов, что ли? – без обиняков спросил бургомистр. – Знаем-знаем вашу братию. Байками про чудищ стращать вы горазды, только я свой город обирать не позволю!

Он погрозил кулаком.

– Если не хотите, тогда я пойду дальше. Может, в соседнем Гартленде можно приобрести коня дешевле, – пожал плечами Николас. – А то у вас тут, кажется, вода отравлена.

– Ладно-ладно, – скривился бургомистр. – Только лошадь я тебе продам после того, как увижу результат!

Николас вздохнул. Как тут брать плату заранее?

– Тогда и я назначу цену после того, как узнаю, с чем придётся столкнуться, – он уверенно откинул упавшую на лицо прядь волос.

– Хорошо. Фритьоф! – бургомистр снова позвал помощника. – Покажи мальчишке колодец. Будешь делать, что скажет, а заодно приглядишь, чтобы он ничего не натворил.

***

Вначале они заглянули в едва отворившуюся пекарню. Николас купил несколько пирогов с капустой и мясом и позавтракал ими на ходу.

Фритьоф отвёл его обратно к окраине, соседствовавшей с верещатником. Колодец стоял посреди замыкающей улицы. Кругом бедняцкие халупы – посеревшие от времени сараи с уложенными мхом крышами. Только один среди них – богатый двухэтажный дом из цельных брёвен, украшенный резными коньками и наличниками.

Сам колодец содержался в чистоте и порядке. Он был выложен из серого булыжника и накрыт добротной деревянной крышей, к которой крепилась железная цепь. Только изнутри несло тухлыми яйцами. Если бы мухи уже проснулись, то вились бы тут роем. Николас заглянул внутрь. Посреди темноты ядовито-жёлтым огоньком мерцала демоническая аура.

Что ж, работа нашла его сама.

Николас подобрал с земли камень и кинул в колодец. Через мгновение послышался плеск. Ярдов восемь, не глубже.

Он отвязал ведро от цепи и проверил её на прочность. Крепкая, выдержит. Рот и нос нужно защитить платком, руки – перчатками. Николас обвязал цепь вокруг пояса и обернулся к дожидавшемуся указаний Фритьофу:

– Спустите меня вниз.

Тот кивнул. Николас забрался на бортик и скользнул по кладке в темноту. У самой воды огниво высекло сноп искр, осветив привязанную к крюкам в стенке колодца фигуру. Николас ещё раз ударил кремнём о кресало и зажёг трут огнива.

Пленённым оказался мохнатый серый человечек с несоразмерно длинными руками. Одет он был в холщовые штаны и курточку, на голове красный колпак. Из вспоротого бока сочилась жёлтая кровь и капала в воду. Пахла она так, что живот скручивало, и съеденные на завтрак пирожки просились обратно.

Похоже, это домовой ниссе. Добродушный дух помогал людям по хозяйству в обмен на лакомства, одежду и кров. В Лапии их особенно привечали. Кровь ниссе очень ядовита, поэтому ранить их считалось дурной приметой. Из-за неё вода испортилась. Одна загадка разгадана, а прибавилось ещё с полдюжины.

Николас уцепился за крюк, к которому был привязан ниссе, и обрезал верёвку. Стараясь не задеть рану, Охотник подхватил демона за здоровый бок и крикнул:

– Доставайте!

Наматываясь обратно на бревно, заскрипела цепь, и они медленно поднялись на поверхность. Николас высвободился из петли и вылез из колодца.

– Кто это? – во все глаза уставился на человечка Фритьоф.

– Ниссе, – ответил Николас, укладывая создание на мостовую. – Кто-то ранил его и привязал так, чтобы его кровь постепенно отравила воду. Ниссе очень живучие, поэтому яд бы действовал очень долго. Нужно привести его в чувство.

– Как в сказках что ли? – недоумевал Фритьоф.

Среди вещей обнаружилась приготовленная Рианой заживляющая мазь. Николас полил рану из фляги, намазал и перевязал лоскутом чистой материи. Освобождённая от перчатки ладонь сбрызнула маленькое личико водой. Ниссе зафырчал, приходя в себя, и открыл жёлтые кошачьи глаза.

– Что произошло? – спросил Николас.

Ниссе оглядывал его лицо затуманенным взглядом, губы дрожали.

– Госпожа Уна родила… Я ухаживал… Напали со спины… Не видел, – он пищал так тоненько и слабо, что слова удавалось разобрать с большим трудом.

– Госпожа Уна? – Николас глянул на Фритьофа.

– Жена бургомистра? – предположил тот и указал на большой дом. – Мастер Гарольд лет пятнадцать как из Вижборга переехал. У них там свои порядки, к нашим он так и не привык. Хотел земли побольше, и чтобы не так скученно. А тут и до пастбища рукой подать, – он кивнул на поляну за верещатником, где бродили лошади.

– Бегите за ним. Если нападение случилось у него дома, он должен об этом знать, – распорядился Николас и направился к большому дому.

Снова пахнуло вереском и полынью, похоже, демон был рядом. Николас почти улавливал его ауру боковым зрением, но стоило посмотреть в упор, как наваждение пропадало.

На пороге показалась пышная женщина в синем платье с жёлтым передником. Мягкое, добродушное лицо обрамляли золотистые локоны, выглядывающие из-под белого чепца. Но бледная кожа отдавала болезненным блеском, по лбу катился пот, а васильковые глаза поблёкли. Увидев раненого ниссе на руках у Николаса, она встревожилась:

– Что стряслось, малыш? Какой негодяй тебя ранил? Я думала, ты бросил меня, потому что после родов я так ослабла, что не смогла тебя кормить.

Она протянула к ниссе тонкую ладонь с медным свадебным браслетом, украшенным маленькими хризолитами. Дорогая безделушка. На красавицу-жену, видно, бургомистр не скупился.

– Г-г-госпожа… – повернувшись к ней, пропищал ниссе. – П-п-простите…

– Я нашёл его привязанным к крюкам в колодце, – сообщил Николас. – Мортимер Стигс, ваш муж прислал меня разобраться, что случилось с водой.

– Так это из-за него? – женщина округлила глаза и приложила ладонь к губам. – Ниссе достался мне в приданное от матери, Гарольд ничего о нём не знает.

– Он исчез сразу после ваших родов?

– Да, у нас тогда сосед повесился. Все убежали смотреть, а ниссе с малышом возился. Когда Гарольд вернулся, домового уже не было. Я подумала, что он, как всегда, прячется.

– У вас что-нибудь пропадало? Со двора? Такое чувство, что преступник действовал спонтанно, а воду отравил, только чтобы внимание отвлечь, – размышлял Николас вслух.

– Нет, не думаю. Гарольд поднял бы тревогу, если бы чего-то не досчитался, – Уна покачала головой. – Да вы не стойте на пороге, проходите, несите его сюда.

Николас заглянул в просторную гостиную и уложил ниссе на лавку.

– Он ведь поправится? Уже поди лет сто в нашей семье живёт. Никогда такого не было! – хозяйка поила его с ложечки водой и бульоном.

– Они очень живучи, – пожал плечами Николас.

Удивительно, как неодарённая женщина не боится демона и даже ухаживает за ним.

– Мам, Лейв не успокаивается, – в гостиную заглянул светловолосый мальчик с забавными веснушками на пухлых щеках.

В руках он держал завёрнутого в одеяло младенца. Тот заходился истошным криком.

– Давай его сюда, Свейн, – Уна отложила ложку и забрала малыша.

Свейн принялся с любопытством разглядывать ниссе.

Странный голос у этого Лейва, тонкий, словно тростник поёт.

– М-можно? – Николас протянул к нему руки.

– Придерживайте головку, – Уна улыбнулась, передавая ему младенца.

Николас отвернул край одеяла, внимательно разглядывая ребёнка. Худенький и бледный, совсем крохотный. Видимо, тоже родился раньше срока. Макушку покрывал тёмный пушок. Малыш замолчал и улыбнулся беззубым ртом, густые фиалковые глаза с интересом осматривали лицо Николаса.

– Он так на вас непохож, – удивился Охотник.

– Почему? Глаза и волосы ещё могут поменять цвет, а вот овал лица, форма носа и губы – совсем как у Гарольда, – Уна ласково погладила малыша по крохотному носику.

Ребёнок фырчал очень тихо и не шевелился. Затрепетала на окне льняная занавеска, мелькнула тень, едва заметный силуэт. В уши засочился речитатив колдовского наговора: