Он избегал отношений, построенных только на похоти. Иногда ему звонили знакомые женщины, открыто предлагая себя. Обыкновенно это были жёны. Он удивлялся их крайней откровенности и не потакал их желаниям. Но наш герой долго мог переживать за женщин, которые втайне думали о нём, но не могли, не осмеливались высказаться. Так он долго лелеял в душе образ одной весьма симпатичной особы, которая однажды на праздничном вечере, осмелевшая от большого количества вина, слишком нежно обнимала его в танце. Проявление стыдливой нежности к себе со стороны женщин сильно раскрашивало их в глазах нашего героя. Даже единственный, случайный поцелуй, сделанный какой-нибудь из них украдкой, долго оставался в его памяти, приятно волнуя душу видом преображённого женского лица и чувством установившихся незримых связей, связей, объединяющих мужчину и женщину обладанием некоей тайны, известной только им двоим.
Превознося женщину до небес и стремясь быть достойным своего кумира, наш герой в период своего романтического увлечения жил напряжённой духовной жизнью, причём ему в это время легко всё давалось, как будто прояснялись пути мысли и неисповедимые душевные движения. Конечно, иногда жизнь преподносила сюрпризы, показывая земную сторону любви или даже то, что бывает у жизни на дне. Но после очередного периода чёрной меланхолии, вызванной соприкосновением с грубой действительностью, эти сюрпризы не оставляли в его душе ни зерна сомнений – он снова и снова, влюбляясь, верил, что предмет его внимания истинная богиня. Периоды депрессии проходили, и наш герой продолжал жить, возвышая женщин в своих глазах.
Наш герой так естественно, ненавязчиво проявлял свою душевность, свою веру в чистую любовь, свою уверенность в душевной красоте своих возлюбленных, что женщины это чувствовали сразу, чувствовали, что их сбивают с привычных жизненных представлений. Они не верили в долгую устойчивую связь с нашим героем, жаждущим хоть и понятных, как они думали, но не свойственных им духовных наслаждений и глубоких душевных переживаний. Женщины сознавали, что они ему не по пути. Удивлённые, они уходили с его дороги, продолжая, однако, любоваться им со стороны, чувствуя при этом своё не приобщение, а радость прикосновения к чему-то чудесному, сказочному, не реальному, прикосновения к другому миру, к другой удивительной жизни. Они провели с ним мгновения полные любви, полёта, чудные мгновения вдали от забот земной жизни и от унижений суетностью. Они сознавали, что это всё не реально, что так жить на земле невозможно, догадываясь, что сказка длиться лишь до полуночи. Но, оставляя нашего героя, они не теряли его из виду и поддерживали с ним теперь уже дружеские отношения. Иные, понимая натуру нашего героя, питали к нему прямо материнские чувства. И те, и другие в периоды, когда герой наш не был связан с определённой женщиной, о чём можно было догадаться по его состоянию, близкому к ипохондрии, звонили ему. Одни по матерински жалея нашего героя, другие, жалея себя за бесцветность жизни, предлагали ему дружеские встречи и, как могли, утешали его.
Наш герой постоянно, за малыми промежутками времени, был в кого-то влюблён. Влюблён – так казалось ему. Именно казалось, потому что настоящей влюблённости, классической влюблённости – с потерей аппетита, бессонницей и другими признаками безумства, он не знал. Про него можно было сказать: был постоянно кем-то увлечён. Именно это слово, выражающее активность другой стороны, очень подходит для описания особенностей взаимоотношений нашего героя с прекрасной половиной человечества. Иногда создавалось впечатление о ведущей роли его в любовной интриге. Но это было не так. Он мог, конечно, присмотреть себе самую трогательную из тех, которые взволновали его сердце особым взглядом или особыми линиями фигуры – именно линиями, а не формами, женственными жестами или грациозной поступью. Для него всё это было внешними проявлениями духовной сущности, возвышающей женщину над низменным, земным. Он долго мог наблюдать за таковой, наслаждаясь и проникаясь её высокой женственностью. Наш герой замечал при этом, что наиболее ярко грация и сущность созданий прекрасного пола проявляется при спуске по ступеням лестницы. Обращённая несколько боком к направлению движения, она, взглядывая себе под ноги с вовсе не склонённого лица, ступает осторожно, не торопясь перенести отставшую ногу, но прежде несколько воздымаясь на обеих, при этом чуть-чуть распускает руки, как будто пытаясь придержаться за воздух, что придаёт движению волнообразность или вид полёта – будто она плывёт-перелетает с одной ступеньки на другую. Да, наш герой мог присмотреть себе женщину и первым подойти к ней. Но он никогда не бывал инициатором близости. К сожалению, женщины предпочитали не затягивать с ним неопределённых отношений. Он так привык к такому ходу событий, что иначе и не мог представить себе любовную интригу. Это, конечно, должно было когда-нибудь сыграть с ним злую шутку, что и случилось, как мы увидим позже.
Наш герой не пережил ещё настоящей, глубокой любви, но искал её с каждой своей возлюбленной. С каждой новой подругой он представлял себя как бы в романтическом путешествии, в котором пылкость и влюблённость равно реяли на флагштоках страсти, как это бывает в медовый месяц. В таком состоянии наш герой мог пребывать со своей возлюбленной всё время, пока длилась их связь, а это могло продолжаться недели или месяцы.
С одной очаровательной женщиной у него был роман в течение года. Она была молода, глазаста и при небольшом росте обладала чрезвычайно ладной, прямо точёной фигуркой. Эта привлекательная дама в искусстве любовных утех превосходила всех женщин, которых он знал. Нашего героя поражал несказанным ощущением один её нежный прием, который не упоминается даже в индийских поучениях любви. Он стал называть её Таис, имея в виду сходство с афинской гетерой не только талантом любовных ласк, но и прямо чеканной фигурой при небольшом росте. Но вот его Таис, видя, что их отношения не ведут к замужеству, подыскала себе для этой цели земного, покладистого мужчину. Она сообщила об этом нашему герою по телефону. Он выслушал её спокойно, пожелал счастливой супружеской жизни. Ей это было неприятно. Она дала понять, что, если её попросят, она не совершит этот шаг. Он не попросил. Но через месяц Таис позвонила ему:
– Я вышла замуж. Муж любит меня. Я будет ему верна, но сначала хочу попрощаться с вами.
Особенностью отношений нашего героя с женщинами являлось отсутствия какого-либо его интереса к их семейному положению. Он никогда не задавался вопросом, есть ли у затронувшей его сердце женщины муж или поклонник. А если знал, что есть, не считал это препятствием для любовных встреч. Есть он и она, и если между ними любовь, никому другому до этого дела нет. Этот эгоистический подход не красит, конечно, нашего героя, но для сердца женщины он может иметь особую привлекательность. По-видимому, они поддаются решительности и смелости мужчины. Но по отношению к герою нашей повести это утверждение не совсем верно, ведь решительным его не назовёшь, а смелым… Не будем обсуждать это. Скажем только, что в сферах, где он витал, просто не было места соперникам.
Наш герой никогда не останавливал себя на размышлении о возможных последствиях любовных свиданий с женщинами, у которых есть поклонники или мужья. Хотя он должен был догадываться об этом, вспоминая одно своё приключение, когда увёл с вечера танцев одного небольшого городка, куда был командирован, самую красивую девушку – подругу первого парня на селе. С нашим героем разобрлась у стен молодёжного клуба группа местных удальцов. Он чудом устоял тогда на ногах. После этого происшествия наш герой долго ходил с большим синяком у глаза, прикрываясь тёмными очками.
Подсознание нашего героя также подсказывало возможный исход его легкомысленного поведения. Вот что однажды снилось ему. Он прячется в высокой и жёсткой, какая бывает осенью, траве от каких-то людей, преследующих его, чтобы убить. Один из них проходит мимо так близко, что только чудом не замечает нашего героя! Его охватывает страх. Далее он оказывается на топком берегу. Ступает осторожно. Страха уже нет, преследователи далеко. Идёт, слегка утопая в трясине.
