– Так и обращайся ко мне на моем корабле, – он весело подмигнул мне.

– Да так, вспомнил отца, – ответил я, нахмурив брови, хоть и ненавидел хмуриться.

– Отличный был человек, но еще лучший пилот!

– Вы были знакомы с ним?? – у меня язык не поворачивался обратиться к нему только по имени и тем более на «ты».

– Да, был… И есть, – добавил он после задумчиво помолчав. – Мне довелось помогать ему в одной из экспедиций. Так, Паш, приготовься активировать тормозные циклотроны. Мощность триста! – оказывается, мы были уже близ станции и готовы вот-вот произвести стыковку.

Стыковка была довольно–таки жесткой, учитывая, что оператор поля на станции сработал замечательно. Оказывается я немного переборщил с мощностью.

– Ты молодец, Павел. Довольно-таки уверенно чувствуешь себя за пультом.

– Я часами занимаюсь на тренажере! – будто оправдываясь, ответил я.

– Ну что ж, добро пожаловать на борт станции! – воскликнул Антон, ступая в стыковочный отсек.

– По-моему, это уже моя фраза! – укоризненно произнесла мама. Антон улыбнулся и подмигнул мне, пропуская маму вперед.

«НИС Орбита»

Научно-исследовательская станция поразила меня своими масштабами и удивительными технологиями, что сразу же бросались в глаза. Покинув стыковочный шлюз и оказавшись на мостике мое сердце пропустило удар, а нижняя челюсть отвисла сама по себе. Моему взору предстало огромнейшее многоуровневое помещение с множеством отводов в помещения поменьше. Я сразу определил для себя, что это отдельные лаборатории, где часы на пролет лучшие умы планеты проводят различные исследования и делают полезные нам – людям, открытия. Свободного пространства на Орбите было столько, что по нему сновали малые флиттеры управляемые учеными, каждый из которых спешил попасть в пункт своего назначения. Стоя на краю мостика и держась дрожащими от восхитительного волнения пальцами за поручень, мимо меня, чуть ли не касаясь моего носа, пролетел человек! Моментально среагировав на это, я повернул голову ему в след и ахнул. Такого АГ-аппаратами мне еще видеть не доводилось. Неизвестного мне ученого окутывало поле фиолетового цвета вместо привычного синего. Аппарат пронизывали прозрачные трубки с фиолетовой жидкостью разбавленной кристаллами, что взаимодействовали друг с другом разрядами тока. Этот АГ был заметно меньше моего и имел куда более обтекаемые формы. Дождавшись, пока летун исчез из поля зрения, я удивленно посмотрел на маму.

– Удивлен? Это профессор Данков, – мама скрестила руки на груди, отставила ногу в сторону и бросила в след Данкову восхищенный взгляд. – Редкостный задира и выпендрежник, но удивительно светлый и проницательный ум. Так что будь осторожнее, если мне доведется познакомить тебя с ним. – Она шутливо подмигнула мне и потрепала мои волосы.

«Ура-а-а-а!!!» донеслось до моего уха откуда-то сверху, и в ту же секунду мимо меня вниз полетела кипа исписанных бумаг. Я задрал голову и увидел молодого парня. Он был счастлив и едва ли не светился от радости. Кто-то подошел к нему сзади, хлопнул по плечу и обнял. Я не смог сдержать улыбки, по моему телу приятной волной пробежали мурашки. Моего плеча коснулась рука.

– Сделано очередное открытие, сынок, – мама улыбнулась, склонив голову на бок. – Ну, пошли. Я покажу тебе свое рабочее место.

Кабинет у мамы был небольшой, хотя, мне всегда почему-то думалось, что он у нее огромный и мне там будет чем занять себя, пока ее не будет рядом. По бокам помещения располагались различного рода измерительные приборы, непонятные мне технологии, половина из которых была разобрана, а другая половина прикрыта аурой.

– Так, сынок, надевай халат, хватай свой фотоаппарат и не отставай, – она порылась в своем небольшом столе, что-то положила в карман белого халата и прошла мимо меня, увлекая за собой. Вдруг она резко остановилась в проходе, от чего я врезался в нее.

– Забыла чего, ма? – спросил я ее, отступив при этом в сторону.

– Нет, не забыла, – она вновь улыбнулась, окинув меня любящим взглядом с головы до ног. – Мой маленький ученый. – Произнесла она, поправляя на мне халат. В ее кармане что-то затрещало и сквозь ткань видно было, что загорелся дисплей.

– Ма-а-ам! – запротестовал я, но все же ответил на ее улыбку тем же.

Из ее кармана вновь донеслось ненавязчивое потрескивание и она обернулась через плечо. Позади нее парил, вплотную прижавшись к оградительным поручням, флиттер. За панелью управления сидел мужчина лет пятидесяти. Лицо его показалось мне до боли знакомым и я упорно пытался вспомнить, где же я его видел ранее. Он мне больше напоминал военного, нежели ученого Орбиты. Короткая стрижка с идеальной окантовкой, черные, словно смоль, волосы местами были разбавлены сединой. Строгий взгляд на суровом лице, глубокие морщинки на переносице свидетельствовали о постоянных раздумьях. Я ловко перепрыгнул через огражденье, оказавшись на заднем сиденье флиттера, от чего тот слегка просел вниз, но тут же вернулся на прежний уровень, удерживаемый электромагнитным полем.

– Павел, а матери кто помогать будет? Или ты решил, что она перемахнет через огражденье таким же образом, что и ты? – осознав всю суть сказанного, я в один миг сменил свой обычный цвет лица на куда более яркий.

– Федь, – заступилась за меня мама и, щелкнув незаметным переключателем на ограждении, открыла створку и уселась во Флиттер.

– Извини, мам, что-то я и взаправду не подумал, – виновато осунувшись, произнес я.

– Ой, прекрати, Павел, – отмахнулась она. – Кстати, знакомься. Это Федор Алексеевич…

– Витковский?? – перебил я ее, наконец-то вспомнив. – Федор Алексеевич Витковский, тот самый, что создал искусственную гравитацию?? – Я не мог поверить своим глазам. От удивления у меня перехватило дыхание. Сколько еще сюрпризов приготовила для меня эта орбитальная лаборатория? Меня только что отчитал один из величайших умов планеты. Да и чего там! Как бы не всей Системы! Федор Алексеевич сменил гнев на милость и важно поправил усы.

– Ну, что ж, молодой человек, будем считать, что вы на верном пути, – деловито заявил Федор Алексеевич.

– На пути к чему? – робко поинтересовался я.

– На пути к обретению моего расположения к вам.

– Так, Федя, прекращая настращать моего Пашку.

Федор Алексеевич, проворчав что-то нечленораздельное себе под нос, устремил флиттер ввысь. Перевалившись через низкий край флиттера, я успел сделать всего лишь один снимок, как почувствовал резкое торможение.

– Сделал бы хоть пару витков что ли. Мой мальчик, прибыл сюда на экскурсию, между прочим, – произнесла мама, неотрывно глядя в дисплей своего персонализатора.

– Мой мальчик прибыл на экскурсию, – передразнил ее Витковский, скорчив недовольную гримасу. – Сама же написала, что времени у нас мало. Федор Алексеевич неуклюже перебрался на другой край кара и все еще ворча, оказался рядом с мамой. Не заставив их ждать, я тут же оказался возле них, озираясь по сторонам не переставая поражаться удивительной конструкции станции.

Нехотя сделав небольшой вираж по просторам Орбиты, Витковский , резко накренив кар, направил его ввысь. Аккуратно остановив флиттер возле посадочной платформы, он, нажатием пары клавиш на приборной панели, открыл пассажирские двери.

– Ступайте, Валь, я вас догоню. Только заскочу к Сашке и заберу у него отчеты.

– Угу, – ответила мама, увлекая меня за собой. Миновав небольшой коридор, пол которого состоял из подсвечиваемых плит, мы оказались в помещении именуемым «Центром Орбиты». Это огромная комната выполненная полукругом имела огромный иллюминатор. Этот иллюминатор, как позже выяснилось, являлся линзой мощнейшего телескопа. По обеим сторонам от линзы были расположены многочисленные рабочие места, каждое из которых было занято и все сотрудники станции были с головой погружены в работу. Периодически на малой части линзы проецировалось, увеличенное в тысячи крат, изображение небесного тела или же это было скопление звездной пыли, насыщенное сочными цветами. Тут же рядом с изображением выскакивала информация о наблюдаемом объекте. К нам подошел какой-то человек, отдал маме голографический проектор и тут же скрылся чуть ли не бегом.