– Сюда! А то левое полушарие малость отстает от правого шара!

И все с самым серьезным выражением лица.

– Да как ты смеешь, шавка! – глаза девушки стали цвета ее волос.

Я натянула нижнюю губу и поморгала ресничками, переводя взгляд с брюнета на рыжую.

– Но, если тебе такие нравятся, – продолжила вести разговор, будто никого, кроме парня, рядом не было. – То милости прошу, развлекайся.

Отлично. Этот раунд за мной. С самым безразличным видом я обогнула пару и вышла из клуба. На парковке стояло сразу несколько такси. Еще одни охотники за наживой. Глубоким вздохом наполнила “запревшие” в душном помещении легкие. От одной машины мне уже махал какой-то мужик с лысиной на голове. Улыбка появилась на моих губах, когда двери за мной открылись и закрылись. Жертва клюнула.

Не оборачиваясь, я пошла к такси и, открыв дверцу, села внутрь. Но закрыть ее мне не дали. И вот брюнет уже сидит рядом со мной, а лысый перестает улыбаться и хмуро смотрит в зеркало заднего вида, в котором я встречаюсь взглядом с карими глазами.

– Куда? – его голос грубее, чем можно было ожидать.

– Отель “Мосс Бутик” – быстро ответила я, прежде чем незнакомец успел что-то сказать.

В отражении я увидела его удивление. Не ожидал, это точно. А я ведь назвала один из самых дорогих отелей Москвы.

По пути мы не произнесли ни слова. Мой взгляд был прикован к лобовому стеклу, через которое открывался вид на центр неспящей столицы. Парень же не отрывал взгляд от меня и, кажется, прожег ни одну дыру в моем теле.

На входе в отель с нами галантно поздоровался портье и открыл дверь. К ресепшену я подошла первая, чем который раз удивила брюнета.

– Тот, что и всегда.

Мне протянули ключ. Стук каблуков разносился по пустому ночному холлу, пока мы шли к лифтам.

Мне не терпелось узнать, как он хочет меня, как его прикосновения будут отдаваться в моем теле, и незнакомец не заставил меня ждать. Он прижал меня к стенке лифта и, не сказав ни слова, накинулся на мои губы. Коленки задрожали от дикого возбуждения. Почему я так долго ждала? Могла бы оказаться здесь еще пару часов назад!

А дальше все пошло по давно отпечатавшейся в голосе схеме. Дверь громким ударом стукается о стенку. Откинутый мужской пиджак сбивает торшер. Еще один синяк появляется на плече, когда я в полной темноте врезаюсь спиной в косяк двери, к которому он сам меня подтолкнул. И вот уже кровать прогибается под весом моего тела.

Ничего нового.

Снова чужие губы впитывают в себя каждый миллиметр моего тела. Снова дурманящий аромат незнакомого парфюма режет нос. Они все давно уже стали для меня одинаковыми.

Алкоголь в крови усиливает ощущения в стократно. Одно легкое прикосновение отзывается в висках и сладкой негой разносится по телу.

Зачем мне это? Почему я это делаю? – с этими мыслями я проваливаюсь в сон, как и в сотни раз до этого. Чтобы существовать – единственный ответ. Жить мне давно расхотелось.

И поэтому я ненавижу утро. Пробивающийся через окно солнечный свет говорит, что вот он, еще один бессмысленный день.

Не знаю, рано или поздно в двадцать один год задумываться о смысле жизни. Но одно я точно знала: в моей жизни не было никакого смысла.

Мать умерла, когда мне было десять, но я почти ее не помню. Только лицо, которое возникает передо мной, когда мне плохо, когда глаза больше не могут сдерживать в себе всю соленую влагу. Наверно, только ей я была по-настоящему нужна. Ее сияющие глаза могли заставить меня искренне смеяться, а душу греться. Но один раз я легла спать, а утром мне сказали, что мамы больше нет. Неожиданный приступ эпилепсии во сне, и никто не смог ей помочь. Папа уехал на конференцию в Мадрид, а вся прислуга спала и не слышала, как в одной из комнат задыхается моя мама. После этого я долго мучала себя и боялась заснуть. Думала, что я тоже не проснусь. Так не стало самого дорого мне человека. Не стало частички меня.

Больше никого не было рядом. Отец постоянно пропадал на работе, “создавал красоту”, как он говорил. В то время, когда его не было в Центре, он был в разъездах на медицинский конференциях и форумах. А я оставалась со старшим братом, которому было не до меня, так как он только входил в подростковый возраст, и возня с младшей сестрой никак не вписывалась в его планы. Каждый из нас жил своей жизнью. Вот только он стал гордостью отца, тем, кто продолжит его дело, которое он по камешкам выстраивал своими руками долгие годы. Высшее образование за границей, грандиозные планы на будущее, положение в обществе – все это было у Вадима. А что у меня?

Университет я закончила только благодаря деньгам отца. Выбрать, с чем связать будущие, мне никто не дал, поставив перед фактом, что учиться я буду на медицинском. И отцу было наплевать, что это совсем меня не интересует. Где заплатил, там я и оказалась. А я же хотела рисовать! Когда об этом услышал Виленский старший, из дома тут же были выброшены все краски. Брат тоже не помог. Из своей заграницы ответил через месяц, после того, как я его попросила поговорить с папой. Тогда все документы на поступление уже были оформлены.

И что теперь? Я прожгла четыре года своей жизни впустую, а впереди еще магистратура и аспирантура. Папа реально думает, что я вытерплю еще несколько лет этого бреда. Вот только, как я должна получить степень, если даже бакалавриат остался для меня легким мазком в памяти.

Разбудил меня телефонный звонок. Дотянувшись до телефона, я уже обдумала все способы, как надрать одно место звонящему. На заставке высветилась фотка Кирилла.

– Алло.

– Кто там в такую рань? – пробурчал за моей спиной вчерашний незнакомец, имени которого я так и не узнала.

– Мой парень, – в голосе читалось явное раздражение.

– Привет, красавица, – сонно проговорили на другом конце трубки. – Смотрю, ты хорошо провела ночь?

На заднем фоне послышался женский голос. Я усмехнулась.

– Не хуже, чем ты. Передай привет той горячей брюнетке и скажи, что у нее были зачетные красные трусы, которые просвечивали сквозь кусок занавески, что она на себя напялила.

– Заметано! – Кирилл рассмеялся, а вот та самая брюнетка рядом с ним что-то недовольно проворчала. – Ты тоже передавай привет своему. И не забудь упомянуть, что я все равно лучше него в постели.

– Ага, давай, – сказав это, я отключилась.

– Что сказал, эм… твой парень? – брюнет не собирался вставать.

– Передал тебе привет.

Глаза брюнета расширились.

Я выскользнула из кровати и попыталась найти глазами платье, которое папа назвал огрызком тряпки, что невозможно носить и называть одеждой.

– Я первая в душ.

Пока я стояла под ледяными струями воды, он не соизволил одеться и стоял у кровати в одних боксерах. Выйдя из ванной комнаты, довольно улыбнулась, оглядев брюнета с ног до головы.

– На тумбочке, – ухмыльнувшись, кивнул он. – Купи себе еще одно такое сексуальное белье, а то, я, кажется, разорвал его вчера. И еще что-нибудь. Там хватит.

Преодолев расстояние между нами, я нежно поцеловала его в губы, потянув за волосы на себя одной рукой, а второй дотянулась до двух стодолларовых купюр.

Быстро нашарив в сумочке кошелек, раскрыла его и под изучающим взглядом парня быстро достала оттуда три стодолларовые купюры. Пока он непонимающе смотрел на мой кошелек, я соединила мои деньги с его и сунула прямо к нему в боксеры.

– Спасибо, ты был хорош. Не самый лучший, но на среднячок пойдет. Удачи!

В этот момент в дверь как раз постучали. Быстро открыв ее, я увидела Кирилла с самодовольной улыбкой на губах. Дверь номера за ним была тоже открыта. В проходе стояла девушка в полотенце и звала Кирилла обратно в комнату. Он не обращал на ее слова никакого внимания. Резко притянув меня к себе, Марсаков впился в мои губы, каждым движением углубляя поцелуй.

– Ладно, ребят, мы пошли. Пока! – кинул он напоследок ошарашенным парню и девушке, все еще стоящим в проходах в номера, и потянул меня в сторону лифтов.