Нарисованное небо

Крепчает ветер!.. Значит – жить старайся!

Страницы книги плещут одичало,

Дробится вал средь каменных бугров, –

Листы, летите! Воздух, стань просторней!.      

Валери, Кладбище у моря

Глава 1. Солярис

Их трое, и они идут по дороге, каждую трещину и вмятину которой знают наизусть. Студенты-первокурсники, которые еще не успели осознать свое взросление. Они учатся на инженеров и доказывают сами себе, что стали взрослыми. Они совершенно разные, но дружат уже много лет.

Улица с желтыми и белыми домами по каждую сторону пыльная. Дождя давно не было, солнце так и слепит. Холод еще не успел прийти, и жара прожигает через тонкую одежду. Рюкзаки становятся неприятными и горячими на ощупь. Осень уже не ранняя, скорее средняя, но оттого слишком аномальная и странная. Листья на деревьях даже не думают начинать желтеть.

Летом было еще хуже: экзамены, выпускной, поступление – все проходило в краснеющем мареве жары, от которой плавился даже асфальт. Может быть, это все-таки глобальное потепление? Или погода окончательно свихнулась, как свихнулся весь мир?

Солнце отражается от окон домов яркими бликами, на немногочисленных машинах ставит свои отметки-солнечные зайчики. В салонах этих машин наверняка очень жарко и душно.

Айрис смотрит себе под ноги, пиная маленькие камешки носками ботинок, и не обращает внимание на разговор Эдена и Итами. Те снова спорят о чем-то, слушать это и вникать не хочется. Слишком жарко.

– Мы могли зайти в кофейню рядом с университетом, – говорит Эден, обращаясь к Итами. – Зачем нам тащиться к тебе домой? Тем более, что у тебя никогда не бывает кофе. Это просто нечестно.

– Ты мог сказать об этом раньше, – замечает Айрис. – До того, как мы сели в автобус.

Тяжелый рюкзак оттягивает его плечи. Эден и Итами одновременно поворачиваются к Айрису. Эден – недоверчиво щурясь, Итами – едва улыбаясь. Айрис в ответ только качает головой и снова опускает взгляд. Дома у Итами явно прохладнее, чем на улице. И можно выпить чай. И лечь на диван, спрятавшись за журналом и подушками. А еще, если повезет, снова увидеть брата Итами. Тот показывается редко.

– В чем дело? – спрашивает Эден, отвлекая Айриса от всех мыслей. – Нам потом ехать обратно, и я не хочу…

– Я обещала отдать тебе твою книгу, – тихо говорит Итами. – Она и так слишком долго у меня пролежала.

– Подождет, я все равно не читаю, – Эден улыбается ей. – И вообще, это книга Айриса. Да и ты бы могла отдать ее завтра.

– Я бы забыла.

– Ты никогда ничего не забываешь, – парирует Эден. – Так в чем дело?

– Он запретил мне работать, – сдается Итами. – А его картины никто не покупает. У меня нет денег на кофе, ясно?

Эден пораженно замирает. Айрис вздыхает. Старший брат Итами тот еще сумасшедший: пока не родилась младшая сестра, до него никому не было дела. Ее воспитание Ниса взял на себя. Ради этого он даже остался в городе, когда окончил школу.

– Прости, – подает голос Эден, – я долго соображаю.

– Ага, – Айрис смеется и толкает его, чтобы наконец пойти дальше. – Не стой, я тут сейчас упарюсь.

Дальше Эден молчит. Он смотрит себе под ноги, немного пристыженный.

Итами останавливается перед одним из домов, толкает калитку, которую никогда не закрывают, и идет дальше, доставая ключ. Айрис следит за Эденом, которому пора бы уже оживиться. Тот никогда не знал бедности, в отличие от Айриса. В далеком детстве родители слишком часто сплавляли Айриса к дедушке, чтобы работать больше. Раньше он обижался. Теперь думать об этом тоскливо.

– Я пришла! – кричит Итами в глубину дома.

– А я ухожу! – слышится откуда-то сверху.

Ниса слетает с лестницы, на ходу застегивая пуговицы рубашки. Сколько Айрис его знает, Ниса никогда не носит одежду с короткими рукавами. Айрис тоже не носит, но у Нисы вряд ли те же причины.

Ниса едва не падает, торопясь, и Итами смеется, подавая ему руку. Айрис редко слышит ее смех. Обычно она оставляет все эмоции при себе.

Айрис рассматривает Нису и Итами, едва ли не впервые замечая их поразительное сходство: серые глаза, прямые темные волосы, – у Нисы бритый затылок и волосы до середины ушей, у Итами волосы почти до плеч, – острые носы и тонкие губы. Только у Нисы взгляд более ожесточенный, даже когда он пытается валять дурака.

Ниса не обращает внимание на гостей сестры. Он проходит мимо них, подхватывая сумку с пола. Айрис так и стоит на месте, загораживая проход. Ниса отодвигает его в сторону, поправляет волосы и недовольно смотрит на свое отражение в зеркале.

– Куда ты? – спрашивает Итами, подавая ему расческу.

– У меня хотят купить картину, – Ниса нетерпеливо причесывается. – Если купят, я…

– Сходишь в магазин и купишь себе чего-нибудь сам, – заканчивает за него Итами. – Иди. Удачи тебе.

– Да к черту.

Ниса выходит, и Итами перестает улыбаться. Айрис наблюдает за ней, пока Эден уносится на кухню, чтобы сделать всем чай. Он с детства так делает: приходит к кому-нибудь домой и начинает обчищать холодильник. Только с возрастом чуть присмирел. Айрис разрывается между мыслями об Эдене и беспокойством об Итами.

Она валится на диван, кидает рюкзак на пол и закрывает лицо руками. Айрис садится рядом. Он уже видел спектакль, который Итами и Ниса разыгрывают друг перед другом: он снова и снова ходит на встречи с покупателями, а его картины все не покупают. И Итами каждый раз делает вид, что всерьез верит в него. Это Айриса и пугает.

– Может, в этот раз у него получится, – говорит Айрис неискренне. Неверие Итами передается и ему. – Он же старается.

– Он исписался, – убито говорит Итами. – У него не получается ничего. Люди приглашают его на встречи, насмотревшись на старые картины. А те он давно продал. У него нет вдохновения, понимаешь?

Айрис не понимает. Он мотает головой, и Итами горько усмехается. Это она художница в их компании, только у нее отличные оценки по рисунку. Айрис лучший в теории, математике и физике. Иногда он пишет истории, но для этого не нужно вдохновение, только упорство и новые идеи. А Эден…

Эдена хвалят на физкультуре. Иногда. Когда ее вообще ставят в расписание. Рано судить, конечно, но в школе все пророчили Эдену спортивную карьеру, а он взял и пошел учиться на инженера.

– У него не получается – он запирается в своей мастерской и не выходит. Из-за этого не видит ничего вокруг себя. У него хорошая техника, но сейчас даже она не помогает. Пустые картины. На них даже смотреть жутко. Они все отторгают.

– Почему ты не скажешь ему об этом? – спрашивает Эден, возвращаясь с тремя кружками чая на подносе.

– Это… – Итами хмурится. – Нет, он меня слушать не будет. Никого не будет. С детства так. Он верит только себе, даже когда…

Все трое синхронно вздыхают. Эден раздает всем кружки, усаживается на диван и случайно налетает на Айриса, чуть не обливая его. Айрис испуганно отшатывается, бледнея. Эден, тоже испугавшись, все-таки обливается сам. Итами уходит за полотенцем. Эден забирает у Айриса кружку и ставит ее на пол. Свою ставит рядом.

– Прости, – во второй раз за час говорит Эден.

– Ничего, – Айрис пожимает плечами и светло улыбается. – Я просто не люблю обжигаться. Ты не должен извиняться.

Он закатывает рукав рубашки и трет предплечье в том месте, где белеет шрам от ожога. Айрис терпеть не может жару, кипяток, огонь и горячие предметы. От любого нового ожога его начинает тошнить.

– Я знаю, что ты не любишь обжигаться, – протестует Эден. – Это было…

– Забудь, – отмахивается Айрис, – правда. Ты сам облился.

– Вы закончили? – спокойно спрашивает Итами и подает Эдену полотенце.

Она всегда говорит то, что имеет в виду. Или хочет, чтобы это имелось в виду. Итами не любит сарказм и шутки. Она всегда серьезна и расчетлива, и Айриса это одновременно пугает и восхищает. Эден – тот еще тупица, но Итами зачем-то носится с ним с самого детства. А они оба с детства носятся с Айрисом. Если задуматься, Айрис ничего толком для них двоих не сделал.