Предисловие
В большом светлом уютном храме было слышно нежное пение Херувимской. Народу собралось, как говорится, яблоку некуда упасть. Праздник Покрова Пресвятой Богородицы как раз приходится на золотую середину осени. И в этом году это был очень морозный и снежный день.
Молодая красивая девушка лет тридцати стояла у подсвечника и, опустив голову и закрыв глаза, о чем-то молилась. Периодически вытирая слезы, девушка что-то шептала и крепко сжимала пучок свечей в руке.
– Доченька, потуши огарочек, – послышался позади голос пожилой женщины, будто вернувшей её на землю.
Елизавета поспешно потушила свечку, а бабушка, ласково улыбаясь, своей мягкой старческой рукой подхватила девушку под локоток и очень тихо прошептала:
– Спаси тебя Господи, милая! Дай Бог здоровья тебе и твоим деткам.
Эти слова пронзили Лизу до самых рёбер и еще больше вызвали теплые круглые слезы, которые она быстренько спрятала за скромной улыбкой
– И Вам Ангела Хранителя.
Бабушке-то откуда знать, что детей у Лизы не было, да и быть, наверное, не могло. Десять лет назад её сбил на пешеходном переходе молодой человек. По необразованности своей и невежеству управлял автомобилем он в нетрезвом состоянии, и удар пришелся несказанно сильный. Несколько сломанных ребер, сотрясение мозга, перелом шейки бедра и открытый перелом ключицы – с такими травмами в тяжелом состоянии виновник аварии и сотрудники скорой помощи доставили девушку в реанимацию, где она пробыла более полугода.
За это время парень ни разу её не оставлял, заботился о ней как мог и очень волновался, чтобы девушка не писала на него заявление в полицию, где ему грозил уголовный срок. А Лиза, наблюдая за тем, как трепетно ухаживает за ней молодой человек, вместо того, чтобы ненавидеть того, кто искалечил ей всё тело по своей глупости, полюбила его всем сердцем. Через год они поженились и все у них было хорошо, но деток Господь им не давал. Одни врачи говорили, что последствия аварии не искоренить, другие предлагали операции и всевозможные санаторные лечения. После всего случившегося Лиза сразу же покрестилась и регулярно приходила в храм. Здесь она и вымаливала мужа, который был человеком не верующим и во всех бедах мира винил Бога.
После окончания службы настоятель храма и духовный отец Лизы отец Евгений вынес ей большую просфору:
– Ну как там супруг твой, не одумался?
– Да, батюшка, молюсь. Он весь в работе, на семью времени нет. Одни деньги в голове. А если не деньги, то его вертихвостки. Не могу уже, батюшка, не могу.
– В терпении вашем спасайте души ваши, – улыбнувшись сказал батюшка и благословил Лизу серебряным крестом. – Акафист читаешь?
– Читаю, батюшка, каждый день читаю.
– Ну и умница, молись.
На улице шёл белый пушистый снег, словно Матерь Божья расстилала свои белые покрова на землю. Легкий ветерок раздувал припорошенные инеем серебристые тополя. На душе у Лизы было светло и радостно, как обычно бывает после причастия. Тем более в такой великий праздник.
Дома у Абрамовых всегда пахло свежевыпеченным хлебом. Чисто вымытый пол отражал в себе всю наполированную до блеска мебель. Лиза очень любила расставлять по дому цветы, которые сама покупала в соседнем магазине флористики. Цветущие букеты преображали их тихий дом и привносили немного радости в серые семейные будни.
И, может быть, эта история осталась совершенно не замеченной, если бы три месяца назад Абрамов не встретил одного человека…
Глава 1. Бродяга
Однажды преуспевающий в своем деле индивидуальный предприниматель Филипп Маркович обнаружил возле своего магазина грязного бродягу. Тот выглядел просто ужасающе. Старые оборванные вещи мотались лохмотьями, запах от него распространялся, кажется, на целый километр и отпугивал собой окружающих. Он сидел возле магазина и разбирал по асфальту все, что совсем еще недавно находилось в мусорном баке. Филипп Маркович грозно взглянул на бомжа, а тот, невинно подняв бровь, продолжил разворачивать грязный почерневший банан.
– Э, ты кто такой? – брезгливо окликнул хозяин магазина.
В ответ ничего не прозвучало.
– Я тебя спрашиваю, ты кто и откуда тут взялся? – снова повторил Абрамов. Но в ответ – тишина.
– Так, ясно! – он проскользнул мимо бродяги и ворвался в свой магазин, грозно хлопнув дверью.
– Денис! Это что еще за лохнесское чудовище перед дверью? Иди давай, выгоняй этого бомжа, от него разит помойкой на весь квартал.
Денис – молодой парнишка, студент-стажер, который работал у Абрамова всего-то пару месяцев. Предыдущий продавец был уволен самим хозяином, так как, по мнению последнего, уже слишком стар и не справляется со своими обязанностями вовремя. Мошкин же, напротив, – гражданин скоропослушный и очень шустрый. Он поспешно выбежал на улицу, по пути схватив старый веник.
– Эй, давай сворачивай свою мусорку и шуруй отсюда на все четыре, понял?
Бомж посмотрел на парня снизу вверх и как ни в чем не бывало продолжил свои дела.
– Иди, говорят! Ты че – глухонемой? – он дотронулся до бродяги веником и показал им в сторону.
Абрамов, глядя на всю эту ситуацию со стороны, выкрикнул из открытого окна:
– Сейчас вызовем полицию и закроют тебя без документов суток так на пятнадцать, а то и больше. Валяй давай отсюда, обезьяна вонючая.
Незнакомец встал и медленно начал собирать свои объедки.
– О, то-то же. А говоришь глухонемой. Какой же он глухонемой?! Как за правоохранительные органы речь зашла, так он сразу засобирался. Ишь ты, работать не хочет, по улицам шастает, попрошайничает. Иди работай, лентяй! – надменно и остро крикнул в след уходящему старику Филипп Маркович.
Тот повернулся, смело посмотрел на Абрамова и, что-то буркнув, скрылся с глаз.
– Чего ты там ворчишь? А? Иди-иди, не сворачивай, – и Абрамов поспешно закрыл окно
– Ну и вонь от него! Дверь пока не будем открывать, пусть проветрится, – продолжил он, включая сплит-систему.
Вообще сказать, Абрамов был человеком самым обыкновенным, но с хитрецой. Плотного телосложения, всегда во всем белом. Чистюля и белоручка – он был невысокого роста, но очень высокого мнения о себе. Друзья его считали расчетливым – он звонил им только тогда, когда это было нужно только ему ради какой-либо выгоды себе лично. Близкие относились к его работе очень серьезно и не беспокоили по пустякам. Чем больше появлялось денег в его карманах, тем меньше он давал их своим рабочим. Про близких уже и говорить нечего: собственной матери забор ставил уже пятый год. Старушка уже и знать забыла, как сынок её выглядит.
– Денис, почему время уже девятый час, а ты еще не приступил к своим рабочим обязанностям? Побыстрее. Зимнюю резину разложи куда я тебе сказал, она не скоро пригодится, и расфасуй новый товар. Пошевеливайся. Я сейчас отъеду ненадолго, ты давай, чтоб к моему приезду все было по местам. Все понял?
– Безусловно, – ответил Мошкин.
Он никогда не спорил с владельцем магазина и всегда соглашался со всеми нововведениями. Даже с тем, что помимо работы продавца он выполнял работу еще грузчика и контролера в зале, при этом получая один оклад в какие-то несчастные 6000 рублей. Но и этим Денис был вполне доволен. Главное, чтобы родители не узнали, что вместо того, чтобы отсиживать пары на занятиях по медицине, он устроился на работу в магазин автозапчастей. В университет Мошкин конечно же придет, но не сейчас, как-нибудь потом, наверное, тогда, когда получит хотя бы какие-то деньги. Их Денис уже расписал: столько-то уйдет на сигареты, столько-то на сотовую связь с интернетом, на проезд и на покушать, ну и, конечно, все остальное – на подарок любимой девушке, у которой совсем скоро день рождения.
Тем временем Абрамов спешил никак не по делам, а скорее по личным потребностям. В трех остановках от своего магазина Филипп Маркович регулярно навещал одну очень привлекательную даму средних лет. Одинокую, стройную, всегда желанную. Она носила дома легкие халатики и бесконечно пила полуостывший кофе, покуривая при этом сигарету. Жена Абрамова, конечно же, об этом даже не догадывалась. Ведь ее любимый всегда занят по рабочим делам и дома появлялся вовремя, уставший, но с деньгами. А о том, что устает он совсем не на работе, никаких подозрений и быть не могло. Но так думал сам Филипп. Лиза – так звали его жену – давно почувствовала что-то неладное, но, как мудрая и уважающая себя женщина, не подавала виду, не закатывала истерик, а просто выжидала подходящее время для серьёзного с ним разговора.
