Второй весной Айна впервые запустовала. Было ей два года и пять месяцев – довольно обычный для крепких борзых сук срок первой пустовки. С этого времени мы стали задумываться о продолжении борзого рода, совершенно не предполагая, сколь трудно будет исполнить задуманное. Борзых с родословными становилось в округе меньше и меньше. Шла перестройка, и все время у людей забирала борьба за выживание. Пустовала Айна один раз в году, что свойственно многим борзым и добавляет проблем с получением потомства.
Неожиданно нашелся подходящий кобель, и предстоял отдаленный имбридинг, который разрешил клуб собаководства. Женихом стал породный красный борзой. Айна тогда вступила в возраст трех лет и шести месяцев. Она заматерела, знала себе цену, красавца не жаловала, едва поддалась на наши уговоры не наделать ему хваток.
Мальчик был хороших кровей, но для Айны мелковат. Его, в свою очередь, тоже пришлось упрашивать. Всем своим видом кобель давал понять, что, будучи утонченным аристократом, не готов осилить нашу грудастую, дородную и, ко всему прочему, злющую девку. Общими усилиями повязали мы их дважды с перерывом в один день. Все ждали приплода с нетерпением.
Я никогда не забывала впечатления, которое произвели на меня мать и бабка Айны. Их красная и муругая псовина смотрелась потрясающе красиво, эффектно. Она бросалась в глаза и завораживала, как огонь притягивает и завораживает человека. Нам с мужем хотелось, чтобы у Айны родилась красная или рыжая (так мы с мужем называли муругий окрас борзых) девочка, которую мы мечтали оставить себе. «И Айне станет жить веселей, и нам на душе сделается спокойней», – думали мы. Кроме того, охотиться с парой борзых интереснее, результативнее. Мы не сомневались, что Айна обучит дочь всему, чем владеет, а дочь будет красивее и быстрее матери. Почему-то мы всегда думали так.
Потомства Айна не дала. Моя семья сильно переживала. Не складывалось у нас с вязкой. Зато я познакомилась с борзым кобелем. Кратковременное общение не позволило понять до конца кобелиную суть и заинтриговало еще больше. Жених Айны мне понравился, и я составила себе определенное мнение о борзых кобелях.
Чинные, степенные, загадочные, покладистые, борзые ребята основательно отличались от непоседливых, себе на уме, хитроумных и мечтающих вредничать борзых девчонок чем-то глубинным. Но чем? Ответа я не нашла, и мысль о тайне борзой кобелиной сущности прочно засела в голове. Мысль кружила и кружила вокруг этих, мистических для меня, созданий: «Какие же они – борзые кобели?»
В третью свою осень Айна серьезно надорвала связку на передней лапе, сделав угонку по крутым глыбам распаханного чернозема. В начале того охотничьего сезона – после неудачной вязки, но до травмы лапы – Айна успела отохотиться в группе борзых. В ней был непревзойденный дотоле по скорости кобель белого окраса. Собаки подняли зайца, тот сделал ноги, его подрезала Айна. Она и белый кобель продолжали преследовать зверя вдвоем, когда все другие собаки отстали или остановились. Кобель весил тридцать пять килограммов, а Айна – пятьдесят пять. Бежали они почти вровень, пока не скрылись за бугром. Айна отставала лишь на голову, да и то – только потому, что во время скачки отвлекалась, умудряясь с заигрывающим лукавством коситься на кобеля.
Если кобель несся, как пушинка, увлекаемая сильнейшими порывами ветра, то Айна мчалась, как сам ураган. Земля дрожала под ее ногами. Тело выгибалось дугой при толчке задними ногами, корпус стремительно и страшно размалывал воздух, возносясь над земной твердью. Распрямляясь в полете, Айна затем звучно приземлялась на передние лапы и по инерции, казалось, вращала ногами Земной Шар. В момент приземления передние ноги тут же заносило назад, под живот, а задние выбрасывало вперед, и получалось наперекрест. Из-за немыслимой скорости, по времени этот миг приземления совпадал с мгновением нового рывка ввысь и вдаль. Махи редкие, громадные, грандиозные – вытяжная поскачка. Голова рвалась вперед, словно выдергивая за собой корпус. Черные глазища непрерывно озарялись всполохами искр безудержного задора. За Айной – сплошная, непроглядная стена из пыли. В воздухе слышался конский топот, и мерещилось, что по-над полем бойко летит к цели грузное и грозное пушечное ядро. Красотища, богатырство и жесточайшая резвость поскачки.
Возвратившись, Айна отдыхала стоя и метала по сторонам зловредным взглядом: на ком бы оторваться за ушедшего зайца. Не найдя никого подходящего (все борзые расположились у ног своих хозяев), Айна с видом полного разочарования плюхалась пузом о землю возле меня и забывалась в моих объятиях.
Что касается бега кобеля, то, неслышно касаясь земли, он молотил ее ногами и рассекал воздух грудью, как ножом. Спина с хорошим верхом не позволяла туловищу изгибаться до такой степени, чтобы взлетать высоко. Он походил на выпущенную пулю. Махи частые, непрерывные, сливающиеся в размытое пятно из всех четырех ног: варкая (жаркая, горячая, кипящая – дословно, а по сути – семенящая) поскачка. Пыль за ним вихрилась малюсенькими столбиками. Голова выброшена вперед и словно тянет за собой тело. Глаза стеклянные. Красота, изящество и жесточайшая резвость поскачи.
Обернувшись за зайцем, кобель обмякал у ног хозяина и, прикрыв веки, валился боком на траву.
Породу русской псовой борзой не спутаешь ни с какой иной породой, но ее представители до настоящего времени сохранили зримые отличия деталей своих форм, нрава и ловчих качеств. Сказалось прошлое. Современная борзая произошла от борзых отдельных псовых охот, принадлежавших различным помещикам. Селекционная работа тех велась достаточно замкнуто и эгоистично: ради престижа – в основном, из собственных собак и была прервана Октябрьской революцией. Отсюда проистекала устойчивость комплекса определенных признаков в собаках, принадлежавших к разным псовым охотам. Под «псовыми охотами» подразумевались своры борзых, прислуга борзых, стая гончих с их обслугой, лошади, обоз для отъезжих полей и еще кое-что все вместе взятое. «Отъезжими полями» были именованы поля, специально предназначенные для травли зверя борзыми.
В дореволюционные времена таким образом существовали подвиды единой породы и назывались они по фамилиям русских помещиков-владельцев. Наиболее славились борзые графа Орлова, князей Салтыкова и Лопухина, а также наумовские, липуновские, трегубовские, сущевские, плещеевские и некоторые другие. Их великолепные и великие крови текут в потомках – современных русских борзых.
Айна многое впитала из собак трегубовских (охоты помещика Трегубова), которые характеризовались невыразимым богатырством степи и корпуса; твердым, как дуб, телом; зачастую чубарым окрасом; жесточайшей резвостью (даже лихостью) поскачки и баснословным броском (внезапным, длиннейшим и молниеносным прыжком на зверя). Но только собаки эти по причине собственного богатырства и избытка энергии требуют постоянной работы. В противном случае или зажиреют, или их не удержат любые запоры.
Айна жиреть не собиралась и потому систематически и неуклонно тягала нас по полям в поисках зверя. Девочка работала!
Частенько за неимением дичины Айна тренировалась в полях на нас с мужем. Она отбегала поодаль и нажидала (ложилась на землю, приникала к ней всей телом и затаивалась). Стоило кому-нибудь из нас сделать резкое движение в сторону, как Айна бросалась с места в карьер и с разбега била плечом в плечо. Удары были такой силы, что муж подлетал вверх, отрываясь от земли, отлетал назад и падал навзничь. Меня Айна щадила больше, плечом не била – толкала, и я лишь грохалась задницей о землю, не воспаряя ввысь. Но мы испытывали на себе всего лишь шутейные броски нашей борзой. Какой же силы был ее удар, когда она охотилась по-настоящему?!
Сына девочка не трогала ввиду его малого возраста и хрупкого телосложения. Айна все понимала.
