Элеонора тихо усмехнулась, однако Катя, напротив, неодобрительно нахмурила брови. Ей никогда не нравилось, как папа подшучивает над мамой. Казалось, Катю это беспокоит больше самой Светланы Дмитриевны, так как последняя совсем не понимала этих едких замечаний и часто просто их игнорировала.

– Это просто невозможно! – Супруга трагично взмахнула платком, утирая невидимые слезы. – Ну, скажите мне, Бога ради, зачем, зачем ты поехал к этому бездушному человеку и пригласил его к нам погостить?

– Прошу прощения, дорогая, однако это все же мой брат.

– Ах, я бы на твоем месте не стала бы упоминать этот унизительный и малозначительный факт. Но все же, разве ты не знаешь, насколько я не терплю типов подобных ему и как ненавижу притворяться, что мне приятно их общество!

– Тебе это не в новинку.

– Это они про дядю Максима, – Элеонора зашептала Лизе. – Неужели он действительно приедет?

– Пусть так, – согласилась Светлана Дмитриевна, – с этим я не буду спорить, однако ты не знаешь, какие муки приносит притворство и какие жертвы требует от нас, женщин.

Она бросила мужу последний уничтожающий взгляд, полный презрительности к его неосведомленности о женских страданиях, и вышла из комнаты. Девочки отпрянули от двери и вбежали в соседнюю комнату.

Григорий Антонович лишь улыбнулась привычной выходке жены и продолжил читать газету, которая была отложена приходом супруги.

Глава 2. Надежды и предвкушения

Гостиная наполнилась жизнерадостным шумом. Сестры Ларины начали завтракать, что никак не мешало им беспрерывно разговаривать. Катерина отстраненно слушала пререкания сестер. Иногда девушка поражалась, настолько разные характеры у трех сестер, но 15 лет совместного проживания сделали этот интересный факт естественным. Все сестры были очень упрямы, и именно поэтому отрицали все наставления старших и делали всё по-своему. Катерина никогда не хотела даже попробовать рисовать, так как этим уже занимается Лиза. А Элеонора ненавидела читать, как бы её не убеждала в обратном Катерина. Это пренебрежение к опыту старших и желание идти своей собственной дорогой и отдаляло сестер.

– Я так рада, что папа пригласил дядю Максима, – щебетала младшая из сестер, Элеонора. – Серьезно, не понимаю, почему мама так на него сердится. Помню в том году он прислал каждой из нас по серьгам, хотя клянусь, что видела такие за прилавком того дорогого магазина в торговом центре. Они наверняка стоят половину состояния!

– Ты же знаешь, что маме неприятен этот человек – попыталась объяснить Катя, – и это не может не быть обосновано.

– Да брось, как дядюшка Максим может не нравиться? – Элеонора не воспринимала никакие мысли, кроме своих. – Лиза, ну скажи же?

– Я не знаю, Нора, – устало посмотрела на Элеонору старшая сестра,– но в любом случае, если маме он неприятен, мы не должны радоваться его приезду.

– Я же говорила, не называй меня Нора, – поморщилась Элеонора. – Это звучит так противно, я сразу представляю себя серой мышкой. Я не говорила вам, как ненавижу мышей? Помню один раз…

– Доброе утро, милые девочки!

Приход отца семейства спас остальных сестер от рассказа, который они слушали, по меньшей мере, раз десять.

– Здравствуй, папа, – Элеонора поцеловала Григория Антоновича. – Присаживайся, мы только начали завтракать.

– Девочки, у меня для вас новость, – отец семейства взглянул на них выжидательно.

Увы, его надеждам на эффект неожиданности не суждено было сбыться. Элеонора уткнулась в тарелку, Катерина же, казалось, и вовсе отсутствует в комнате, так как она не обратила на появление отца никакого внимания. Только одна Лиза попыталась изобразить нетерпенье, чего, впрочем, Григорию Антоновичу было достаточно.

– К нам приезжает погостить мой брат, Максим, – старшая сестра постаралась правдоподобно расширить глаза, а Элеонор лишь усмехнулась, – а с ним и его сын, Даниил.

Последняя новость все же произвела впечатление на всех сестер. Элеонора удивленно оторвалась от увлекательного созерцания тарелки, Лиза расширила глаза теперь уже по-настоящему, а Катерина вздрогнула, отвлекшись от своих мыслей. Теперь на отца семейства уставились целых три пары удивленных глаз, что служило ему самым большим удовольствием за эту неделю.

…

– Я совсем не помню Даню, – девочки уже вернулись в свою комнату, и Элеонора решила высказать все свои предположения насчет юного Ларина, не спрашивая хотят ли того ее сестры. – Он, наверное, приезжал к нам, когда мы были совсем маленькие, но я этого не помню. Нет, это точно невозможно! Я запоминаю все мужские лица, даже лица маленьких мальчиков. Наверняка, он был совсем уж некрасивый, раз я на него не обратила внимание. Что ж, если так, то, не стоит волноваться о его приезде.

– Да, Элеонора, ты то же самое говорила минут десять назад, – Катя устало посмотрела на свою сестру. – Мы все надеемся, что ты скоро последуешь своему совету.

– Посмотрим, как ты себя поведешь в присутствии дяди Максима, – усмехнулась Элеонора. – Я уверенна, что кроме серег, браслетов и помады, он обязательно привезет московские книги.

Катерина проигнорировала это высказывание. Элеонора усмехнулась, а Лиза сдержанно улыбнулась, найдя этот спор следствием юности.

Как бы Катя не уверяла себя в обратном, приезд дяди будоражил каждого члена семьи. Это утро никак нельзя было назвать обычным. Чета Лариных ни разу не поругались, а Катерина было настолько сосредоточена, насколько ей позволяло ее воображение. Трудно было представить Катю, которая более, чем в тот день, была заинтересована в цвете кофты Элеоноры, яркости помады Лизы и в возмущенных восклицаниях матери о совершенно неудобном и бессмысленным приезде дяди Максима. Возможно, будь Катерина собой, она бы давно заметила ту странную встревоженность во всех поступках членов семьи, вызванную таким пустяком, как приезд дяди. Она бы давно бы погрустила над недалекостью семьи, и, впрочем, невысоких стандартов их развлечения. Ведь, в жалком городишке, где главной темой были сплетни о новой машине соседа и жалобами на грязный подъезд, девушкам приходилось радоваться приезду какого-то давно забытого родственника. Несомненно, Катерина знала о глупости и смехотворности такого положения дел, однако приезд дяди Максима почему-то не вызывал в ней того пренебрежения к местным обычаям, как обычно бы вызвал. Возможно дело в том, что Катерина чувствовала приближение чего-то нового с приближением машины таинственного родственника. Юное сердце жаждало вырваться из той среды, в которой находится не по своей воле. Казалось, человек извне провинциальной среды подарит ей те долгожданные новые идеи, которые, Катерина не сомневалась, витали в Москве как стая птиц. И только об одном молила Катерина, чтобы эти птицы оказались перелетными.

Глава 3. Почти обычный день

Где-то вдалеке послышался рев автомобиля.

– Я уверена, что это он! – в который раз упрямо твердила Элеонора. – Только у московской машины могут так шуршать колеса!

– Элеонора, – Лиза, казалось, была единственная в семействе, кто мог до сих пор отвечать Элеоноре на ее ежеминутные утверждения о приезде гостя. – Все машины звучат абсолютно одинаково. Я понимаю, как ты хочешь, чтобы дядя Максим скорее приехал. Но прошу, не забывай, что в любой ситуации нужно уметь держать себя в руках и сохранять…

– Я же говорила! – Элеонор вскочила с дивана. – Это он! Он, он, клянусь вам!

Теперь уже и все остальное семейство услышало приближение машины. Дверь открылась, и на пороге появился мужчина средних лет, в дорогом костюме и черным портфелем. Рядом с ним стоял молодой человек, лет шестнадцати, в джинсах, совсем не сочетавшихся с деловым видом дяди, свитере и кроссовках. Даниил, казалось, совсем не проявлял любопытства к сестрам. Он внимательно изучил дом, немного изогнув бровь, выдавая свое пренебрежительное отношение. Его отец же, напротив, рассматривал своих племянниц, сделав каждой из них, по меньшей мере, три комплимента. Светлана Дмитриевна перестала смотреть на брата мужа, как на врага народа, и, все же передумала вешать его фотографию для метания в нее дротиков. Элеонор же в нетерпенье проводила дядю в гостиную, и даже (надо же какая любезность!) подала ему его портфель. Дядя, хоть и понял этот намек, ничуть не обиделся. Напротив, он с улыбкой стал доставать подарки для родственников. Элеонор достались прекрасные серьги, а Элизабет подарили новые краски необычного искрящегося оттенка. Катерине же достался набор теней и помада. Последнюю такая неосведомленность о ее пристрастиях немного огорчила. Элеонора же, наоборот, обрадовалась, обдумывая, как повежливее спросить сестренку о необходимости для неё такого подарка.