Только страх унижения и травли никуда не исчез. Изредка выходя, я покрывалась холодным потом и, быстро сделав дела, на неверных ногах ковыляла обратно. Мой дом – моя крепость. Здесь мне спокойно, здесь я никому не нужна, здесь никто не норовит меня задеть. Тишина, благодать. Шелест деревьев, жужжание пчел и шмелей, порхание ярких разноцветных бабочек, стрекот кузнечиков в изумрудной траве. Незаметные слуги и книги, множество книг: детективы, ужасы, приключения… и любовные романы. Несмотря на печальный опыт, я все равно мечтала о большой и светлой, романтичной и страстной, верной и вечной любви.

Закончив завтракать, я распрощалась с радостно щебечущими феями и, выбрав в библиотеке новую историю, устроилась на качелях-диванчике под сенью цветущих яблонь. Положила под голову удобную подушку, скинув мягкие туфельки на низком каблуке, вытянула одну ногу, а второй, упираясь в землю, принялась раскачиваться. Приятно дул ветерок, слышались трели птиц, взор услаждала зелень. Я раскрыла книгу и погрузилась в историю…

Горничная принесла миску с клубникой и оставила рядом на столике. Я, не отрывая от строчек глаз, взяла ягоду и отправила в рот. Перелистнула страницу и вновь потянулась за угощением, но рука схватила пустоту. Положив книгу на живот, я вскинула гневный взгляд – кто посмел мешать?! Но возмущение застряло в горле, опереженное счастливым визгом.

И как только я не услышала шагов?

Недалеко, держа в руках злосчастную миску и с аппетитом поедая ягоды, стоял Марвин. Во взлохмаченных светлых с рыжеватым отливом вихрах, стянутых на загривке в длинный хвост, играл ветерок, за спиной трепетали полы синей мантии волшебника, и на лице играла веселая, лукавая улыбка.

– Братик! – воскликнула я, вскочив. Босыми ногами пробежалась по прохладной, все еще мокрой от росы земле и кинулась ему на шею. – Братик!

Уткнулась в грудь, вдыхая родной аромат, и сильнее стиснула в объятиях, не желая отпускать.

– Ну-ну, – отведя с траектории удара клубнику, похлопал он меня по спине. – Давно не виделись. Как поживаешь? Хотя явно лучше меня: вон, клубнику за обе щеки уминаешь.

Нехотя отпустив, я парировала:

– Ничего подобного! Я только одну успела съесть, а ты, – демонстративно заглянула в миску, в которой осталось от силы половина, – вон сколько ухрумкал.

– Тебе клубнички для родного брата жалко? – смахнув скупую слезу, опешил Марвин.

– Хоть всю забирай, главное, что ты пришел, – шепнула я, вновь обняв его и уткнувшись в грудь.

– Ну и чудесно. Я как раз голоден, – обрадовался он и, ухмыльнувшись, добавил: – И кстати, я пришел не просто так.

Жестом пригласив его присесть на качели-диванчик, я нетерпеливо спросила:

– Случилось что-то серьезное?

– М? – удивленно посмотрел на меня он, засовывая в рот аж две ягоды, и, быстро прожевав, успокоил: – Ничего подобного. Все как и всегда. Но я тут подумал… – сделал томительную паузу, чтобы я хорошенько прочувствовала гениальность его задумки, и следом огорошил, – что тебе стоит выйти в свет. Засиделась ты уже. А у моего друга как раз день рождения.

Я побледнела и отшатнулась. Ч-что он только что сказал? В-выйти в свет? Нет. Ни за что. Никогда. В голове тут же вспыли воспоминания о прилюдном унижении, которому меня подвергли принц Алэр и леди Оливия, когда представили придворным мои, якобы, козни, оскорбления и издевательства.

– Не бойся, – продолжил брат, – там, куда я собираюсь тебя отвести, никто ничего не знает.

– Разве в мире есть уголок, где никто не слышал о зарвавшейся бывшей невесте принца?! – отчаянно воскликнула я, смаргивая предательские слезы.

– Поверь, эта Вселенная огромна! – с чувством махнул он рукой. – И в ней мало кому есть дело до бывшей невесты принца малюсенького королевства!

Я всхлипнула: для меня это, как он выразился, малюсенькое королевство – вся жизнь. И по мановению легкой руки Небесного владыки, она уничтожена. Все, что мне осталось – до смерти сидеть в глуши, теша себя мечтами о несбыточном. В полном одиночестве.

Хотя, не совсем. Стану, как все старые девы – жить в компании шестнадцати кошек. Потому что собачки – удел замужних.

– Знаешь, я не стану тебя переубеждать. Я тебя просто схвачу. – Брат поднялся, подобрал сброшенные туфельки и без усилий закинул меня на плечо. Я завопила и задергалась, как уж на сковороде, пытаясь вырваться. – И потащу.

Не обращая внимания на мои крики и удары, он, развернувшись, направился к особняку. Поднялся по лестнице, вошел в распахнутую заднюю дверь, прошел мимо опешившей Йоны и ворвался в одну из гостиных. И все это проделал с таким спокойным выражением лица, словно таскать на плече, как мешок с картошкой, младшую сестру – обыденное дело.

Между волнами истерики я краем глаза заприметила, что гостиная выглядит не совсем обычно: мебель сдвинута к стенам, ковер свернут, на паркете белым мелом нарисована огромная пентаграмма. Я в магии полный ноль, поэтому не поняла, что за хитросплетение черточек и непонятных символов начеркал на моем полу Марвин, испортив его. Безбожно испортив! Даже младенцу известно, если волшебник творит с использованием подобного художества – на поверхности, коей не посчастливилось помочь в изысканиях, всегда остаются следы. Горения ли, царапин ли – не важно.

Я завозилась с удвоенной силой – нельзя позволить брату исполнить задуманное. Ни я, ни мой пол не хотели страдать.

– Успокойся. Будет совсем не больно.

Ага, как же! Так я и поверила!

Но брат даже слушать меня не стал – махнул рукой и, подобно распустившемуся пиону, раскрылась розоватая с карминовыми всполохами молний воронка. Портал. Не важно, куда он ведет, я хочу остаться дома! И завести себе кошку!

– Тебе обязательно понравится! – воскликнул Марвин и, перехватив меня поудобнее, вошел в портал.

Я вскрикнула, всхлипнула и зажмурилась.

Артур выключил зажигание. Приборная панель погасла, мотор, урчащий, будто довольный котенок, заглох. Отстегнув ремень безопасности, мужчина открыл дверь и вышел из флайвера. Парящая невысоко от земли машина благородным серебром отливала на солнце, и он невольно залюбовался: плавные формы, противолазерное затемненное стекло. Ни одной лишней детали. Последние модели явно выше всяких похвал.

Произведение искусства.

Но эти игрушки не могли вытеснить из его сердца прекрасные и смертоносные звездолеты, вооруженные по последнему слову техники.

По гравию зашуршали легкие шаги. Оторвавшись от созерцания, Артур обернулся – на встречу вышел дворецкий и, поклонившись, поприветствовал:

– С возвращением, Ваше Превосходительство.

Он кивнул и, накинув на плечи темно-синий китель с отличительными знаками, направился к особняку, краем глаза приметив, как облетевшую еще по осени живую изгородь, обрамлявшую подъездную дорожку, подстригал сосредоточенный садовник.

– Ваше Превосходительство, вас ожидает гость, – доложил мужчина.

– Кто? – равнодушно отозвался Артур.

– Эл’лира Люмия Райе.

Недовольно сощурившись, он взлохматил темные волосы и чертыхнулся. На скольких языках этой девушке еще сказать, что между ними ничего быть не может? Абсолютно и бесповоротно. Видимо, ему придется изучить все, потому что на альтрейском она явно не понимала.

– Я же приказывал ее не пускать.

– Ваше Превосходительство, не было такого приказа, – опроверг дворецкий.

– Тогда я делаю это сейчас: чтобы духу ее здесь больше не было!

Остановившись, мужчина вновь поклонился и смиренно произнес:

– Будет исполнено.

Артур перевел дух: выгнать ее нельзя – Люмия благородная эл’лира, и его противники с радостью ухватятся за оплошность, распустив приукрашенные до неузнаваемости слухи. Даже рельсы не настолько прямые, как эта девушка, но кто знает, что взбредет ей в голову ради достижения заветной цели? Не поступиться ли принципами, разыграв из себя жертву и заставив под осуждением общества взять ответственность.