– А это Артём?
– Артём, Артём, – уверяю я его. – Кто же ещё?
Но он не верит:
– Это не Артём.
– Почему, Максим? Это я, Артём.
– Если ты Артём, то скажи, что ты сегодня Екатерине Анатольевне ответил. Или нет, погоди. Лучше скажи, что она у тебя спросила.
Тут я решил развлечься:
– На каком уроке дело было?
– На том, где все смеялись!
– Почему смеялись, над кем смеялись?
– Всё, Артём, ты не тот Артём, разговор закончен!
– Макс, Екатерина Анатольевна спросила, почему я пишу не в одну линейку, а в две. Я сказал, что мне так больше нравится.
– А потом?
– А потом она спросила, почему я пишу не то, что нужно, зачем рисую узоры. И я ответил: для красоты! Тут все и засмеялись надо мной. Только ты один не стал. Спасибо тебе, Макс!
Он доволен.
– Да не за что. Знаешь, Тёма, ты просто ещё к школе не привык. Тебе кажется, что это детский сад. Ничего, будешь стараться – всё получится. Не переживай, если что непонятно – у меня спрашивай.
– Хорошо, спасибо тебе, Макс.
– Ну, пока, Артём!
– Пока-пока! До завтра!
Не знаю, что и думать. С одной стороны, хорошо, что Макс готов меня поддержать. Мне приятно, что он хочет мне помочь. Но как он будет ко мне относиться, когда узнает, что сидит за одной партой с человеком, для которого программа первого класса и трёх последующих – семечки? Обидится Максим. Скажет, что я потешался надо всеми, и над ним в том числе.
Вдруг я слышу звонок в дверь. И вздрагиваю от крика за дверью.
Кто с копьём, а я с рожком
На старой квартире звонок у нас был приятный, мелодичный. А здесь, в новостройке, звонок резкий и громкий. Его слышно во всех комнатах. Даже на лоджии и даже тогда, когда она закрыта.
Он не звенящий, а противно дребезжащий.
Не звон, а дребезвон. Не звонок, а какой-то дребенок!
Перед отъездом в Монголию папа этот звонок не снял, не поменял на мелодичный. Олегу мама запретила это делать. Мол, ты не электрик, не дай бог, током ударит. Олег не стал настаивать, а электрика мама пока не вызвала.
Но вовсе не от этого противного звонка я вздрагиваю, а от крика за дверью:
– Помогите! Помогите, спасите!
Голос кажется мне знакомым. Да это же голос той высокой девушки, которая катила в кресле-коляске свою сестру!
Мне семь лет, и я не готов к бою. Но я знаю, что людям в опасности надо помогать. Я не звоню в полицию по городскому телефону ноль два. Хватаю длинный и тяжёлый металлический рожок для обуви и, распахнув дверь, выскакиваю на площадку.
– Полиция уже едет! – ору я во всё горло и размахиваю этим рожком.
Однако на площадке, кроме высокой девушки, никого нет.
Она в слезах, она лихорадочно спрашивает:
– Взрослые дома есть, кто-нибудь?
– Нет, я один!
Высокая девушка, услышав детский плач и чей-то голос на лифтовой площадке, стремглав бросается туда. Я несусь следом и вижу девочку в кресле-коляске и моего старшего брата Олега.
– Ну вот и всё, – говорит ей Олег. – Успокойся, всё хорошо.
Но она безостановочно всхлипывает.
И тут высокая девушка бросается на моего старшего брата.
Бросается не в том смысле, что набрасывается сверху, как рысь на таёжного путника. Девушка заключает Олега в свои объятия и начинает целовать его в щёки и нос, всхлипывая при этом громче младшей.
Олег смущён. Он опустил руки по швам и молчит.
Как всё случилось
Тут я вижу зажатый в дверях грузового лифта сапожок девочки и её босую ногу. Ах вот оно что! Я всё понял.
Дождь на улице, ветер холодный – всё равно отправилась старшая сестра погулять с младшей. Да и замешкалась возле грузового лифта.
Чтобы лифт не закрылся, младшая из своего кресла-коляски сунула ногу в сходящиеся двери, в сужающийся проём. Ей и зажало ногу в сапоге. Вот такой грузовой лифт. Зажал ногу и остановился. Счастье, что не пошёл вниз или вверх. А то бы…
Старшая сестра испугалась. Не знала, что делать. И побежала звонить в дверь нашей квартиры, кричать: «Помогите, спасите!» Я и выскочил с металлическим рожком для обуви и с криком про полицию.
А Олег приехал на другом лифте. Всё увидел, всё понял. И принял верное решение: сапог пусть остаётся в дверях лифта, а вот ногу из этого сапога надо вытащить. Что и было сделано перепуганной девочкой с помощью моего старшего брата.
Нет, не зря он хочет стать врачом! Он будет прекрасным врачом. Он будет свято помогать всем, кому нужна помощь.
Вера, Надежда, Любовь
Пока всё это проносилось в моей голове, высокая девушка пришла в себя. Настал её черёд смутиться:
– Ой, что я делаю!
И она отпрянула от расцелованного Олега, смахнула свои слёзы рукавом, а для слёз младшей достала платочек.
– А ты кого пугал полицией? – спросил Олег.
– Так я думал, что напали на… – Я осёкся, глядя на высокую девушку.
– Я Вера, – уточнила она. – А сестрёнку зовут Надеждой.
– А у нас бабушка по имени Любовь, – почему-то обрадовался Олег.
– Закольцевалось, – улыбнулась соседка. – Вера, Надежда, Любовь.
– Вы на первом месте, – сказал Олег.
Вера пришла в себя окончательно:
– Олег, не вгоняйте меня в краску. И давайте перейдём на «ты».
– Давайте, – согласился Олег. – А откуда вы… ты знаешь, как меня зовут?
– Мы соседи, живём напротив. Просто не сталкивались в подъезде. Но мы слышали, как ваш папа к вам обращался: Олег, Артём.
– Папа сейчас в Монголии, – сказал Олег. – В командировке.
– Круто! – сказала Вера. – А у нас мама в больнице, а с отцом…
Она вдруг осеклась.
– А что с отцом? – спросил Олег.
Вера мотнула головой и тихо сказала:
– Скорей бы маму выписали, а то я уже устала, всё на мне…
Надя посмотрела на старшую сестру то ли с обидой, то ли с укоризной. И Вера опять сердито мотнула головой, словно хотела выбросить все плохие мысли как можно дальше.
– Вера, сапог, – сказала Надя и кивнула на дверь лифта.
Надя не безучастна ко всему происходящему, как мне показалось в тот день, когда мы с Олегом шли из школы. Может испугаться. Может заплакать. Может обидеться. Речь понимает. Сама говорит. Правая нога точно работает, раз в лифт её сунула.
С лифтом она, конечно, прокололась, но лицо-то у неё умное. И симпатичное. Я на неё смотрю, она смущается, глаза опускает.
Олег тем временем вошёл в другой лифт. И стал в микрофон объясняться с диспетчером.
– Какой этаж? – спросила диспетчер по громкой связи.
– Пятый.
– Номер квартиры?
Вера услышала и сказала Олегу:
– Квартира у нас двадцатая.
– «Квартира у нас двадцатая», – повторил Олег.
– Фамилия ваша? – спросила диспетчер.
– Лазарева, – сказала Вера.
– «Лазарева», – машинально повторил Олег.
– Что? – удивилась диспетчер. – Может быть, Лазарев?
Тут подключилась Вера:
– Это я Лазарева, это мой сапог, а он меня спас и сейчас всё вам сообщает.
– Хорошо, – сказала диспетчер, – заказ принят, ждите механика.
– А сколько ждать? – спросил Олег.
– Не знаю. Может быть, в течение часа. Ожидайте, вам же сапог нужен?
– Конечно, – сказал Олег. – Нам без этого сапога никуда.
– Вот и ждите, только сами лифт не трогайте.
– А кто заявку принял? – осведомился Олег.
