— Мне не нужен адвокат, — ответил Ален, — за мной нет ни какого преступления. Где он?

— Я здесь, — услышали они голос Деко, — а вы, месье Ланс? Правильно?

— Да, это я, — Ален подошёл к следователю, — у вас ко мне вопросы?

— И не только, — хмыкнул месье Деко.

— Тогда давайте пройдёмте в мою гримёрку, — предложил Ален, — здесь шумно.

— Конечно, — согласился месье Деко, — я только за. Чем меньше глаз и ушей, тем лучше для меня и для вас, я так полагаю.

В гримёрке было тихо, но звуки из зала всё- таки отдалённо доносились и сюда. Ален прошёл к креслу, плюхнулся в него и протянув руку к столику, стоящему рядом, взял бутылочку с минеральной водой. Открыв крышку, выпил всю её до дна.

— Так что вы хотели от меня? — спросил он Деко.

— Прежде всего, я представлюсь вам, месье Ланс. Я следователь по особо важным делам города Марселя и на мне лежит расследование дела об убийстве месье Фабриса Готье, который являлся вашим концертным директором на протяжении трёх с половиной лет, — он замолчал и внимательно посмотрел на Алена, подмечая как отразится эта информация, которую он выдал, на его лице.

Алена как обухом по голове ударили. Он молчал и не знал, что нужно в таких случаях говорить.

— Вижу эта новость застала вас врасплох, — месье Деко достал сигарету и покрутив её в своих пальцах продолжил, — я прилетел сюда, чтобы задать вам вопросы и от того, как вы на них ответите, зависит не только ваша концертная деятельность, но и будущая ваша жизнь.

— Как вы быстро берёте в оборот, — сказал Ален. Он понял, что нужно быть таким же напористым, как этот Деко, тем более Ален знал, что не причастен к этому делу и у него отлегло от сердца.

— Я по- другому не могу, — улыбнулся Деко.

— Меня эта новость огорчила, — сказал Ален, — для меня Фабрис был другом.

— Скажите, месье Ланс, вы знали, что у Фабриса были карточные долги?

— Нет, я не знал, — Ален посмотрел следователю в глаза.

— Вы, что же, даже не знали, играл ли он? Был ли зависим от игровых автоматов?

— То, что он баловался картишками, я знал, конечно, но то, что у него были долги нет.

— До тура по Азии ничего подозрительного не замечали за ним?

— Фабрис за месяц до тура позвонил мне и уволился, — ответил Ален, — после этого я больше его не слышал и не видел. Это всё, что я могу вам сказать, — Алену был неприятен разговор, но ничего не поделаешь. Он был огорчён тем, что Фабрис так закончил свой жизненный путь, — могу я спросить, как был убит Фабрис?

— Его нашли в своей квартире, лежащем на полу с проломленной головой, — сказал Деко. Он не спускал глаз с Алена и каждая мимическая морщинка на его лице не ускользала от пытливого ума следователя.

— Это очень неприятно и мне жаль, что Фабрис умер так, — Ален расстегнул верхнюю пуговицу концертной рубашки, — что вас ещё интересует, месье Деко?

— Я хочу от вас узнать, где вы были в пятницу двадцать девятого июля. И если это возможно по часам, расписать весь ваш день, — произнёс Деко.

— Подробно, по часам я не смогу вспомнить. Такая информация есть у моего секретаря месье Жюста, вы могли бы к нему обратиться.

— Я уже запросил у него эти данные и все- таки, месье Ланс, вспомните этот день. Может, что то было необычное?

— Ничего необычного не было. Я позавтракал, позвонил Фабрис и уволился, затем я поехал в свой офис и потом в Муниципальную Оперу. Там я встретился с директором Оперы месье Бюжо.

— Это половина дня, а вторая половина дня? Что вы делали?

— Поехал в офис и домой. Весь вечер и ночь провёл дома.

— Кто- то может подтвердить, что вы никуда не выходили во второй половине дня из дома?

— Никто, — Ален сказал это, и на душе стало неспокойно.

— Ну, что ж, — Деко помолчал и добавил, — месье Ланс пока у меня больше нет вопросов к вам. А скажите, как у вас долго продлится тур?

— Япония Токио и последняя страна Тайланд Бангкок.

— Пока я не могу вам запретить выступления, — Деко кинул раскрошенную сигарету в пепельницу, — но всё возможно, поэтому, мне придётся приглядывать за вами, о чём я вас заранее открыто оповещаю, — он улыбнулся, — вот так.

— Это очень неприятно, — ответил на это Ален, — я удивлён, что дело дошло до этого. Вы же понимаете, что журналисты узнают об этом и мне не избежать кривых вопросов на пресс- конференции.

— Убили человека и этот человек был вашим другом, и работал на вас, — Деко сунул руки в карманы брюк, — первым подозреваемым стали вы, месье Ланс. Тем более я знаю, что он остался вам должен крупную сумму денег, а убивают и за меньшие деньги, поверьте мне, прослужившему в полиции десять лет.

У Алена засосало под ложечкой, и он не знал, что сказать на это.

— Всего вам хорошего, — Деко махнул рукой, — я буду теперь всегда поблизости от вас и приглядывать за вами, — и он вышел из гримёрки. Как только за месье Деко закрылась дверь, Ален услышал как кто- то стучится.

— Войдите, — сказал он. Дверь открылась и в щель просунулась голова Мелани.

— Месье Ланс, я могу с вами поговорить?

— Да. Входите, Мелани, — Ален повернулся к зеркалу и вытащив из пачки, которая лежала рядом, одноразовый бумажный платочек, стал протирать вспотевший лоб и шею.

— Что от вас хотел следователь? — подходя к Алену, спросила Мелани.

— Мой бывший концертный директор и мой друг Фабрис погиб при загадочных обстоятельствах. Следователь подозревает меня, а у меня как назло на вторую половину дня двадцать девятого июля нет алиби, — он повернулся и посмотрел в глаза Мелани. Он увидел, как она смотрит на него, как в её глазах тревога сменяется испугом.

— Этого не может быть, — тихо сказала она.

— Я тоже такого мнения, но следователь сомневается, — попытался улыбнуться Ален, но улыбка получилась какой- то кривой.

— И что же этот месье Деко намерен предпринять? — снова задала вопрос Мелани.

— Будет следить за мной, — Ален снова посмотрел на себя в зеркало.

— И вы так спокойно об этом говорите? — удивилась она.

— А что вы прикажете мне делать? Он открытым текстом сказал, что я номер один в его подозрениях.

— Сможете ли вы выступать в таких условиях? — Мелани присела на краешек стула.

— Мадам Анен, эти вещи не должны вас касаться. Я постараюсь сделать всё как надо, а вот Жак пусть думает об остальном. Он мой продюсер, пусть просмотрит вопросы, которые журналисты собираются мне задавать завтра на пресс- конференции, — Ален снова повернулся к Мелани, — а он знает эту неприятность?

— Да, я с ним консультировалась по этому вопросу в Сеуле перед вылетом.

— Вот и хорошо, значит он в курсе. Тогда за работу, а я бы хотел отдохнуть.

Мелани встала и сказала: «Хорошо, я и Жак сделаем всё, что от нас зависит. Вы не переживайте. Никто не думает про вас ничего плохого, — она развернулась и вышла из гримёрки, закрыв за собой дверь».

Ален руками схватился за свою голову. Успех был так близок, и сейчас над ним нависла такая проблема, которая одним взмахом перечёркивает все его старания и труд на протяжении пяти лет. Он встал, скинул концертную рубашку, одел свежую, и вышел из гримёрки, хлопнув дверью. Сейчас он хотел побыть в одиночестве, чтобы никто его не беспокоил ненужными вопросами и утешениями. Через чёрный выход он вышел на улицу никем не замеченный. Подойдя к дороге, поймал такси и на английском сказал: «В центр города, пожалуйста».

Такси привезло Алена к парку рядом с торговым районом Нампо и рыбным рынком Джагальчи.

— Господин здесь выйдет? Или его везти дальше? — нарушил молчание таксист.

Ален посмотрел в окно и увидев парк, ответил: «Да. Я выйду здесь, благодарю вас, — он расплатился с таксистом и захлопнул дверь автомобиля».

Ален любил парки. В Марселе ему не часто приходилось гулять в парке, но он любил это делать. Деревья как- то по особенному действовали на него. И вот сейчас он был благодарен судьбе за то, что таксист привёз его именно в это место. Парк был расположен на горе, и телебашня, которая находилась в парке, возвышалась над ним, как мачта корабля. Если подняться на её смотровую площадку, то Пусан будет, как на ладони. Город построен на сопках и разные районы находятся в разных долинах, поэтому вид открывается незабываемый и море, и порт города, всё создаёт близкое ощущение, что ты находишься в Марселе. Ален шёл по дорожкам парка и вспоминал Фабриса. Как они в первый раз познакомились, как вместе в первый раз напились. На память приходили его шутки и подковырки, которыми он любил пользоваться, когда его что- то не устраивало. Грусть одолевала Алена, и тоска щемила сердце.