Глаза пируют, глядя на портрет,
И сердце насыщаться приглашают,
Но и глазам отказа тоже нет,
Когда сердечко о тебе мечтает.
Благодаря портрету и мечтам
Ты, находясь вдали, всегда со мною.
Куда бы ни уехал – мысли там,
Я – с мыслями, а значит, и с тобою.
А мысли спят – ты снишься вновь глазам,
Взгляд делит радость с сердцем пополам.
48
How careful was I, when I took my way,
Each trifle under truest bars to thrust,
That to my use it might un-us d stay
From hands of falsehood, in sure wards of trust!
But thou, to whom my jewels trifles are,
Most worthy comfort, now my greatest grief,
Thou best of dearest, and mine only care,
Art left the prey of every vulgar thief.
Thee have I not locked up in any chest,
Save where thou art not, though I feel thou art,
Within the gentle closure of my breast,
From whence at pleasure thou mayst come and part;
And even thence thou wilt be stol'n, I fear,
For truth proves thievish for a prize so dear.
48
Настало время отправляться в путь,
Я спрятал безделушки под запор,
Теперь к ним рук не сможет протянуть,
Тайком пробравшись в дом, нечестный вор.
Все бриллианты пред тобою – хлам,
Был утешеньем, а теперь печаль:
Мне страшно доверять тебя замкам,
И оставлять добычей вора жаль.
Придётся запереть в моей груди,
Где вечно ты, хотя тебя там нет,
Открыты двери, можешь и войти,
А можешь и уйти в любой момент.
Такой трофей любого соблазнит –
Ни честность, ни запор не устоит.
49
Against that time (if ever that time come)
When I shall see thee frown on my def cts,
When as thy love hath cast his utmost sum,
Called to that audit by advised respects;
Against that time when thou shalt strangely pass,
And scarcely greet me with that sun, thine eye,
When love, converted from the thing it was
Shall reasons find of settled gravity:
Against that time do I insconce me here
Within the knowledge of mine own desert,
And this my hand against myself uprear,
To guard the lawful reasons on thy part.
To leave poor me thou hast the strength of laws,
Since why to love I can allege no cause.
49
Когда к тебе придёт прозренья час,
Ты разглядишь души моей изъяны,
Любовь её увидев без прикрас,
Начнёт менять свои мечты и планы;
Решив, что время подвести черту,
Пройдёшь без слов, едва коснувшись взглядом,
И встанешь отчуждённо за версту,
Не пожелав стоять со мною рядом,
Пойму твою холодность и решусь
Сказать себе, что наказанья стою,
Вверх руку подниму и поклянусь,
Что и закон, и правда, за тобою.
Имеешь право уходить виня,
За то, что нет причин любить меня.
50
How heavy do I journey on the way,
When what I seek (my weary travel's end)
Doth teach that ease and that repose to say,
`Thus far the miles are measured from thy friend.'
The beast that bears me, tir d with my woe,
Plods dully on, to bear that weight in me,
As if by some inst nct the wretch did know
His rider loved not speed, being made from thee:
The bloody spur cannot provoke him on
That sometimes anger thrusts into his hide,
Which heavily he answers with a groan
More sharp to me than spurring to his side;
For that same groan doth put this in my mind:
My grief lies onward and my joy behind.
50
Как тяжек путь, когда в его конце
Не праздный отдых с долгожданным другом,
А грустная улыбка на лице
От мысли: мы всё дальше друг от друга.
Конь, чувствуя её, едва бежит,
Устав нести меня и моё горе,
Умножить расстоянье не спешит,
Поэтому не хочет бег ускорить.
Не помогают и удары шпор,
Когда, сердясь, коню в бока вонзаю,
Он тихо стонет, слушая укор,
Я сам сильнее лошади страдаю.
Прошу её: за шпоры не суди,
Ведь радость – сзади, горе – впереди.
51
Thus can my love excuse the slow offence
Of my dull bearer, when from thee I speed:
From where thou art, why should I haste me thence?
Till I return, of posting is no need.
O what excuse will my poor beast then find,
When swift extremity can seem but slow?
Then should I spur though mounted on the wind,
In wing d speed no motion shall I know:
Then can no horse with my desire keep pace;
Therefore desire (of perfect'st love being made)
Shall neigh (no dull flesh) in his fiery race,
But love, for love, thus shall excuse my jade:
Since from thee going he went wilful slow,
Towards thee I'll run and give him leave to go.
51
Я оправдал медлительность коня,
Не испытав за лень к нему вражды:
Друг с каждым шагом дальше от меня,
До возвращенья в спешке нет нужды.
Но как себя он сможет оправдать,
Когда и скорость для меня замрёт?
Готов я буду ветру шпоры дать,
Чтоб он летел ещё быстрей вперёд.
Мысль не догонит самый лучший конь,
Не может плоть желание догнать.
Стремясь к тебе, быстрее, чем огонь,
Любовь коня поможет оправдать:
Бежал от друга, замедляя рысь,
Я мчусь к нему, а ты не торопись.
52
So am I as the rich whose bless d key
Can bring him to his sweet up-lock d treasure,
The which he will not ev'ry hour survey,
For blunting the fine point of seldom pleasure.
Therefore are feasts so solemn and so rare,
Since, seldom coming, in the long year set,
Like stones of worth they thinly plac d are,
Or captain jewels in the carcanet.
So is the time that keeps you as my chest,
Or as the wardrobe which the robe doth hide,
To make some special instant special blest,
By new unfolding his imprisoned pride.
Bless d are you whose worthiness gives scope,
Being had, to triumph, being lacked, to hope.
52
Я как богач, чей ключ благословлён
Открыть пути к сокровищам редчайшим,
На встречу с ними редко ходит он,
Чтоб миг свиданья был всегда сладчайшим.
Торжественные праздники в ряду
Суровых будней всюду исключенье,
Они редки и смотрятся в году,
Как крупные брильянты в ожерелье.
Вот так и время прячет от меня
Тебя, как платье, в чёрный шкаф разлуки,
Поэтому я рад сиянью дня,
Который прекращает мои муки.
Ты даришь мне и праздники свиданий,
И будни бесконечных ожиданий.
53
What is your substance, whereof are you made,
That millions of strange shadows on you tend,
Since every one hath, every one, one shade,
And you, but one, can every shadow lend?
Describe Adonis, and the counterfeit
Is poorly imitated after you;
On Helen's cheek all art of beauty set,
And you in Grecian tires are painted new;
Speak of the spring and foison of the year:
The one doth shadow of your beauty show,
The other as your bounty doth appear,
And you in every bless d shape we know.
In all external grace you have some part,
But you like none, none you, for constant heart.
