День начался обыкновенно.

Диана, как всегда, поднялась первой. Пока она делала гимнастику, Калев читал в постели, тут у них вкусы не совпадали, Диана не любила читать лежа, Калев же обожал, особенно он дорожил утренним получасовым погружением в литературу, видимо, это можно было расценивать, как своего рода умственную гимнастику.

Потом Диана ушла в ванную, уступив растеленное на ковре одеяло супругу, и пока она умывалась, одевалась, красилась, причесывалась, накрывала, наконец, стол к завтраку, Калев разминал уже не нейроны, а мышцы или, если и нейроны, то, по крайней мере, другие, нервные клетки ведь не менее специализированы, чем их обладатели.

Покончив с гимнастикой и утренним туалетом, Калев сварил кофе, спустился к почтовым ящикам за газетой, вернулся, нагруженный, главным образом, буклетами, каталогами и прочей рекламой, и супруги приступили к краткой трапезе. Диана, как всегда, ела медленнее, и пока она покончила с бутербродами и добралась до творога, Калев уже развернул газету.

– Гляди-ка! – воскликнул он почти сразу. – Знаешь, кого убили?

– Не знаю, – сказала Диана, ставя чашку на блюдце. – Кого же?

– Ханса Оя.

– Журналиста?

– Угу.

– Да ты что? Добрался кто-то из клиентов? – воскликнула Диана.

Ханс Оя был человеком известным. Хотя его не очень шумную, зато незыблемую славу вряд ли можно назвать доброй. Он был специалистом по скандалам и разоблачениям разного рода, начиная от обвинений в сексуальных извращениях и кончая раскапыванием экономических махинаций. Как будто ничего экстраординарного, какой журналист не погонится за сенсацией, и однако его отличала от прочих характерная черта, он обожал поливать свои жертвы грязью, в его статьях помимо фактов обязательно присутствовало нечто гаденькое: двусмысленные фразочки, пакостные намеки, иногда прямые выдумки. Так что, подумала Диана, неудивительно, что кто-то его, в конце концов, прикончил. Кто-то, в чью личную жизнь он влез и прошелся в сапожищах, не удовольствовавшись тем, что порушил карьеру… Например. Или наоборот, случается и так.

Однако Калев опроверг ее домыслы.

– Представь себе, – сообщил он, переворачивая страницу, – этот акт возмездия расценили, как убийство на бытовой почве.

Диана недоверчиво хмыкнула.

– Задержали жену, – пояснил Калев.

– Вот как? На месте преступления?

– Нет, не на месте. Но способ, которым его прикончили…

Супруг, конечно, замолчал, и Диана терпеливо спросила:

– И как же его прикончили?

– Стукнули сковородкой по голове, – сообщил Калев.

– Сковородкой?! Разве сковородкой можно убить?

– Смотря какой. Тефлоновой наверняка нет, но старой чугунной еще как.

– То есть его стукнули чугунной сковородкой?

– Как будто.

– Ну тогда конечно…

Диана вообразила себе чугунную сковороду, как-то она хотела такую купить, но, примерившись, поняла, что ворочать ее непосильный для слабой женщины труд. Собственно, и те сковородки, что остались от свекрови, стальные, с толстенным дном, тяжеленные, вполне годились для того, чтобы прикончить кого угодно, хоть слона, в чугунных и надобности не было.

– Сковорода была жирная, – продолжил просвещать ее Калев, – а на тарелке нашли остатки яичницы, видимо, он поджарил себе яичницу и ел, когда вспыхнула ссора…

– А жена не ела? – спросила Диана.

– Нет, наверно. Тарелка была одна. А еще бутылка водки и рюмка. Тоже одна.

– Так, может, он один и был? Почему жену заподозрили?

– Если ты дашь мне дочитать статью, я попробую ответить на твой вопрос, – сказал Калев и уткнулся в газету.

Диана допила кофе, налила себе еще и стала ждать.

– История, – сообщил Калев, добравшись до конца статьи, – выглядит следующим образом. У этой семейки было два дома. Точнее, имелась старая квартира на Нарва-манте. А теперь они еще построили себе дом.

– Неужели журналисты так хорошо зарабатывают? – пробормотала Диана.

– Я тоже задал себе этот вопрос, – согласился Калев. – Но тут на него ответа, естественно, нет. Так вот, они находились в стадии переезда. Хотя непонятно, собирались ли они вообще продавать квартиру или даже сдавать. Автор данной статьи, во всяком случае, с этим не разобрался… Неважно. Поскольку квартира в центре, господин Оя частенько забегал туда перекусить или поработать. Так, видимо, и вчера. Убили его днем, в промежутке между двенадцатью и тремя, точнее будет известно после вскрытия. А где-то в районе двух соседка с первого этажа видела, как супружница Ханса выходила из подъезда. И выглядела взволнованной. Ясно?

– А что сама супружница говорит? – полюбопытствовала Диана.

– Говорит, что когда уходила, муженек был жив-здоров.

– А вид у нее почему был взволнованный?

– Потому что они повздорили. Она хотела взять машину, чтобы отвезти в новое жилище какие-то вещи. А он не дал, сказал, что самому нужна. Дело, мол. Неотложное. Она и хлопнула дверью и ушла.

– С вещами? – осведомилась Диана.

– Без.

– Не могла такси, что ли, взять? – заметила Диана неодобрительно.

Калев весело хмыкнул.

– Как я понимаю, это та еще штучка!

– Понятно. Ну если она еще и отпечатки пальцев оставила на ручке сковородки… наверняка оставила, она или кто другой, ручка небось жирная была… Ну да, если есть отпечатки, тогда дело ясное.

– Нет, отпечатков не оказалось. Какой-то дошлый репортер дознался. Ручку вытерли.

– Вот как? Ладно, а кто труп нашел?

– Сосед по лестничной площадке. Другие и не могли, в доме лифт, пешком с этажа на этаж никто не ходит, разве что до второго, а у них четвертый. Сосед пришел с работы, увидел, что дверь в квартиру Оя приоткрыта, не придал значения, прошел к себе. Но, когда через полчасика выносил мусор, заметил, что дверь в том же положении. Спустился, поднялся, проходя мимо, услышал звонок телефона, на который никто не отреагировал. Тогда он окликнул Ханса, его жену, не получил ответа и заглянул в щель. Труп лежал в кухне. Прямо напротив входной двери, такая планировка, прихожая и сразу кухня, все как на ладони.

Он увидел, что Диана собирается задать очередной вопрос и опередил ее.

– В газете больше ничего нет. И, в конце концов, прочти сама. А мне работать надо.

Он налил себе кофе, взял чашку и ушел, а Диана полистала газету, в которой и правда ничего больше не оказалось, во всяком случае, что касается убийства, и стала убирать со стола.

Помыв посуду, она вернулась в комнату и подошла к окну. Смотреть было не на что, начало апреля, листьев на деревьях даже не намечалось, сверху понемногу капало, то ли сосульки таяли, то ли шел дождь, пасмурно и серо. Хорошо бы уехать куда-нибудь, где уже тепло и солнце, на Родос, например, правда, там всегда ветрено, да и далековато от… От чего? От Парижа? Почему-то вспомнился бульвар Османа, они долго искали с Калевом дом, где жил Пруст, нашли, и супруг объявил, что вот здесь он бы поселился с превеликим удовольствием. Да уж!

Она прислушалась, Калев уже сидел за компьютером и набирал написанную накануне главу. Самой ей делать было нечего, месяц назад она сдала в издательство перевод, над которым работала почти полгода, произведеньице оказалось не в пример обычной современной прозе длинноватым, сдала и теперь бездельничала. Наслаждалась, так сказать, заслуженным отдыхом. А вернее ждала, пока мамочка добудет ей новую работенку, что было не так просто, переводчиков с английского развелось, как собак нерезаных, или, если придумать нечто новенькое, крыс перед чумой, и даже имея маму, занимающую должность в московском издательстве… Нда.

Обед на сегодня у нее уже имелся, в комнате более-менее прибрано… Пыль, что ли, вытереть?… Впрочем, эту процедуру она недолюбливала и никогда с ней не торопилась, тем более, что визуально пыль не просматривалась, а водить по комоду или книжным полкам пальцем никто вроде не собирался, словом, домашней работы не предвиделось, и можно было со спокойной совестью почитать книжку. Диана полумашинально вытащила из тесного ряда первый том Пруста и села на диван, но, прочитав пару десятков страниц, отложила книгу и снова взялась за газету. Интересно знать… Однако, проглядев повнимательнее статью, она так и не выяснила, откуда Калев почерпнул, что жена Оя – та еще штучка. Идти расспрашивать мужа она не стала, тем более, что это представлялось ей занятием бессмысленным, если б Калев даже соизволил поднять голову от клавиатуры, то не для того, чтобы оторваться от переживаний своих героев, а лишь, чтобы посмотреть на нее с горькой укоризной. Потому она просто рассудила, что Калев где-то что-то слышал, неудивительно, Таллин – город небольшой, и все тут про всех все знают. Не так-то это и странно, даже в Москве многие знают многое о многих, а здесь уж любой тайне суждено стать секретом Полишинеля. Она сложила газету и бросила на стол. А интересно, занимается ли этим убийством Андрес? Скорее всего, да, ведь дела обо всех громких убийствах обычно ведет он. Так что шанс узнать подробности у нее имелся, хотя и не столь очевидный, правда, двоюродные братья были довольно дружны, но в современных условиях это понятие растяжимое, иногда они каждую неделю играли в шахматы, благо жили в десяти минутах ходьбы друг от друга, а иногда не виделись месяцами. Работа! После того, как закончилось расследование дела, которое Диана окрестила по-сименоновски «Андрес ищет голову», Калев с двоюродным братом встретился лишь однажды, на не очень пышной, но многолюдной свадьбе старшей дочери кузена. До того Андрес пару раз обращался к Калеву за помощью, это было связано в первую очередь с тем, что Калев знал людей, замешанных в криминальных историях, которые Андрес расследовал. Но с Хансом Оя супруг вряд ли был знаком. Или был?