Был душный вечер перед дождём, в зале стоял полумрак, горели только настенные бра. Знакомый официант Алик зажёг на столике три свечи в подсвечнике, пожелал приятного аппетита.

– Ну, – подняла бокал Ксения, – давай! Зa всё хорошее! Чтоб не забывать друг друга!

– Я тебя, Ксюша, никогда не забуду! – горячо отозвалась Женечка! – До гробовой доски!

Привстала чокаясь с мокрыми глазами.

Они прожили вместе бок о бок пять лет, считались подругами, но только сейчас, глядя на залитое слезами лицо Женечки утомлявшей её часто приставаниями и откровениями, Ксения поняла, какой Женечка, в сущности, чистый, цельный человек, как они близки.

В зале танцевали, пели, играла музыка. Возникали в разных местах пьяные стычки, кого-то повели мимо их столика с завёрнутыми за спину руками милиционеры. Крутилась рядом бессмысленно-улыбавшаяся личность в ковбойке со взъерошенной шевелюрой, приглашала Ксению на танец. Она отказывалась, говорила, что не танцует.

– Давай, я с ним пойду! – дурачилась захмелевшая Женечка. – На рок-н-ролл! Ради хохмы! А, Ксюш?

В конце вечера погрустнела, смотрела пристально в окно, где шелестел в каштановой листве тихий дождь.

– В одном тебе завидую, – говорила вполголоса. – Ты можешь его случайно встретить. На улице, в кино. А мне уже не придётся. Никогда… Он тебе не нравится, я знаю. Но когда-нибудь ты поймёшь, какой это удивительный человек. Он так много мне дал! Господи, ведь я была дуб дубом, Ксюша! Думала, что любовь это наши кобели из мужского общежития. Которым всё равно: где, как. Хоть под забором. А он мне руки целовал, называл «моя королева». Королева, представляешь? Скрипку от альта не могу отличить…

Они бежали под проливным дождём к автобусу накрывшись болоньевым плащиком Женечки, вымокли до нитки. Сушили волосы под феном в полупустой комнате общежития с несколькими не вынесенными кроватями, хихикали как дурочки вспоминая общие приключения, шептались в темноте, долго не могли уснуть.

У Женечки был ранний самолёт. Когда Ксения пробудилась на другое утро с головной болью в затылке, соседняя кровать была пуста. На голом, без постельного белья пружинном матраце лежал свёрток и записка сверху: «Носи на здоровье, я тебя очень люблю».

Развернула свёрток. В нём лежал свежевыглаженный, аккуратно свернутый костюмчик из итальянского серебристо-бежевого велюра…

6.

Поди, знай, как повернётся жизнь, какой неожиданный преподнесёт сюрприз. Исчезнувшая Женечка точно передала ей по наследству вместе с велюровым костюмчиком мысли об идеальном любовнике. Наваждение, не иначе: не выходил из головы.

«Что, чёрт возьми, происходит? – казнила себя. – Какое мне дело до этого человека?»

Дошло до полного идиотизма. Похолодела войдя в разгар рабочего дня в читальный зал для учёных, увидев за столиком склоненного над книгой доцента. Кинулась к двери, сидела с бьющимся сердцем у себя в закутке. Вскочила, направилась в отдел регистрации. Отыскала в картотеке его формуляр, стала просматривать список литературы, который он последнее время запрашивал. Тема во всех случаях была неизменной: русский театр восемнадцатого-девятнадцатого веков, миновать её отдел Кицис не мог.

«Думай, Ксения, думай»…

Сила воли у неё всё же была. Ожидаемая встреча, нюансы которой анализировались потом на досуге, завершилась без ущерба для самолюбия. Она, пожалуй, даже взяла над ним верх. Не оплошала, во всяком случае.

– Вот это да! – вскинул он картинно руки на пороге хранилища (был в джинсовом костюме и ярко-красной водолазке). – Если не ошибаюсь, наша прекрасная спортивная руководительница по горным тропам?

Шагнул к конторке приятно благоухая лосьоном.

Что-то в ней сработало – как перед прыжком с вышки.

– Здравствуйте! – окинула взглядом. – Если не ошибаюсь, ценитель красивых горных пейзажей?

Усмешка у него на лице погасла.

– Почему, кстати, вы сравнили тогда хребет, помните, мы смотрели на него в бинокль? С замком графа Монте-Кристо? Вы имели, вероятно, ввиду замок Иф, да? Где Монте-Кристо держали в заточении. Он, по-вашему, был красив? Так написано у Дюма, да? Садитесь, пожалуйста…

Кицис смотрел на неё с недоумением.

– А вы злючка. Помните до сих пор то, что я сказал…

– …три года тому назад, – подсказала она.

– Слово в слово! – съязвил Кицис. – Можно подумать, вы держали в лифчике подслушивающий аппарат.

– У меня абсолютная слуховая память, – Ксения очаровательно улыбалась. – И, кроме того, я тогда была без лифчика.

– А сейчас?

Игра, судя по всему, ему нравилась, он ласкал её взглядом.

– Давайте вашу бумагу.

Картинно склонившись он протянул заполненный бланк:

– Прошу…

– Репетируете новую роль? – пробегала она глазами письменное ходатайство на имя руководства библиотеки быть допущенным в отдел редких рукописей.

– С театром покончено, – он грустно улыбнулся, – актёра из меня не вышло. Может, получится театровед. Впрочем, кто знает?

Она подняла глаза: перед ней сидел незнакомый Кицис. Простой, милый, беззащитный, нуждавшийся в понимании. Стало не по себе, глупостью показалось собственное ненатуральное кривлянье.

Он заговорил о диссертации. Очень нужен сопутствующий материал. Элементы театрализации народного быта: праздники, обряды, игры. Всё это по сути театр, во всём присутствует игра, сюжет…

Увлёкся, ораторствовал. Она делала пометки в блокноте, прикидывала какой следует искать источник.

«Что, интересно, будет дальше?»

За дверью выстроилась очередь. Несколько раз она пробовала его остановить, тщетно: Кицис летел на волне вдохновения, мысли рождались у него одна за другой.

– О-го! – глянул на часы. – Простите, ради бога! Я, кажется, увлёкся.

– Пустяки, – заметила она. – Главное, мне понятно, что именно вам нужно подобрать.

– Огромное спасибо! – он схватил её за руку. – Скажите, мы могли бы продолжить завтра? Найдётся у вас свободных час-полтора? Меня невероятно поджимают сроки, я просто не успеваю вовремя представить учёному совету автореферат. Защиту могут отложить как минимум, на год.

Смотрел с мольбой:

– Пожалуйста, Ксения!

Она была в замешательстве. Выхлопотала на завтра отгул для участия в контрольных соревнованиях прыгунов в воду, по результатам которых формировалась сборная команда на летнюю Спартакиаду профсоюзов. Маячила перспектива прокатиться за государственный счёт в Прибалтику на двухнедельные сборы…

– Хотите, встану на колени?

Опустился картинно на пол с воздетыми руками.

«Буду нужна, пригласят и так, – мелькнула мысль. – Господи, какой чудак!».

– Встаньте, – улыбнулась. – На вашем месте я бы не бросала сцену.

Кицис отряхивал джинсы.

– Насколько я понял, вы согласны.

– Согласна.

– Не сомневался, что вы сдадитесь..

– Мне нетрудно передумать, – вспыхнула она. – Тем более, что завтра у меня отгул.

Он снова сделал попытку опускаться на колени.

– Хорошо, хорошо, – засмеялась она. – Ваша взяла. Встретимся во второй половине дня. Скажем, в половине четвёртого…

7.

Благоговевшая перед ней Женечка в жизни бы не поверила, что через неделю после возобновления знакомства с университетским кумиром Ксения станет её преемницей.

Особых усилий для этого Кицису не понадобилось. Были, само собой, звонки по телефону, внезапные появления из-за угла, вечером, когда она бежала после работы к троллейбусу. Приглашение на ужин в кафе, провожание в вонючем разболтанном таксомоторе, неизбежная борьба за спиной водителя, прижимание к стенке в подъезде, мольбы, заклинания: «Я только на минуту, Ксюша дорогая… Нy, пожалуйста, нy, я вас прошу!». Стандартный джентльменский набор. Если не иметь в виду сопутствующих обстоятельств: Кицис, не подозревая об этом, участвовал в беспроигрышной игре. Холодная как статуя чемпионка-прыгунья, в чей подол наплакалась по поводу любовных историй половина факультетского бабья, была бабой как все. Томилась без мужской ласки, дичала, мастурбировала как ненормальная по ночам. В постель к Кицису легла повинуясь настойчивому зову плоти, сердце её билось в ту пору ровно.