Сильно донимал советский дефицит. В свободной продаже в Челябинске практически не было ничего: ни нормальных продуктов питания, ни приличных алкогольных напитков, ни хорошей мебели, ни совершенных бытовых приборов, ни хорошей одежды и обуви. Всё приходилось «доставать», на это тратилась масса сил, времени и денег. Многие вещи приходилось доставать через спекулянтов и переплачивать. «Доставание» было важнейшим компонентом советского быта и занимало важное место в жизни каждого гражданина и каждой семьи. Семейство Гольдов не могло, конечно, сравниться с «избранным» кругом, в который, помимо работников партийных органов и высших хозяйственных руководителей, входили директора и продавцы магазинов, парикмахеры, некоторые врачи и работники гостиниц. Однако в сравнении с обычными гражданами они имели маленькие преимущества, заключающиеся в том, что у них была машина и что Игорь часто летал по всей стране, включая места, где дефицит кое-какой водился: Москву, Прибалтику, Дальний Восток, Среднюю Азию. Соученица по музучилищу и подружка Даны жила в «Челябинске-40» (город Озёрск) с мужем, работавшим на объединении «Маяк»[14].
Пару раз в году она посылала Гольдам пропуск для посещения Озёрска. Ясное дело, в озерских магазинах всё было. Гольды нагружали машину до отказа: ящики с болгарским вином, армянский и дагестанский коньяк, мясо, сыр, болгарское детское питание, нейлоновые рубашки, обувь, ковры и пр. Однажды произошел забавный случай – в километрах двадцати пяти от Озёрска они догнали грузовик, нагруженный явно импортной мебелью. Игорь обогнал грузовик и посигналил водителю. Оказалось, что местные жители везут слегка подержанный финский мебельный гарнитур-кабинет в комиссионный магазин в Челябинск. Профессор с Даной быстро залезли в кузов, осмотрели гарнитур, договорились с хозяином о цене и направили машину к себе домой. Для гарантии Дана села в грузовик с шофером, а хозяина мебели Игорь взял к себе в машину. Таким образом, семья стала обладателем прекрасного финского гарнитура для кабинета, который им даже не снился. Пределом мечтаний советских граждан в то время была югославская, а далее немецкая или чешская мебель. За роскошным финским письменным столом Игорь написал докторскую диссертацию.
В московских учреждениях тогда процветал жанр «заказов»: примерно раз в две недели среди сотрудников распределялось некоторое количество продуктовых наборов, содержащих непортящиеся продукты: шпроты, сухие колбасы, гречку и пр. Когда профессор приезжал в головной институт в Москве, сотрудники, близко знающие Игоря и осведомленные о состоянии дел в Челябинске, часто наперебой предлагали ему лишние «заказы». Самолет, улетающий из Домодедово в Челябинск, выглядел как продуктовый грузовик – на всех полках лежали сетки и сумки с продовольствием. Происходили и курьезные случаи. Однажды профессор вез домой двух замороженных венгерских кур и встретил в аэропорту Домодедово своего близкого приятеля Гену Рымбаева – начальника цеха на одном военном заводе, который вез точно таких же кур. Обычно куры за рейс не успевали разморозиться, но тут объявили задержку рейса почти на двенадцать часов. Попытки договориться насчет холодильника в одном из буфетов успехом не увенчались, и приятели решили закопать кур в снег в газоне возле домодедовского аэровокзала, благо была зима. Утром объявили посадку, и приятели выскочили на улицу за курами. Не тут-то было, ночью шел сильный снег, кур засыпало, и найти их было невозможно.
Однажды на Дальнем Востоке коллеги подарили профессору здоровенную – метра два с половиной – только что пойманную рыбу, с каким-то мудреным названием. Они уверили его, что рыба выпотрошена, слегка просолена и дома только надо будет повесить ее на балконе вялиться. Рыбу упаковали в длинный сверток, и в самолете профессор затолкал его под сиденья, причем рыба заняла все три сиденья в ряду. Полет шел из Хабаровска, и где-то в районе Новосибирска спящий без обуви профессор почувствовал, что ноги стоят в луже – из рыбы вытек рассол. Начали просыпаться соседи, позвали стюардессу. Она отнеслась к проблеме либерально, воду откачали с помощью тряпок, и рыбу положили на место. После того как Дана с трудом повесила рыбу на балкон вялиться (рыба была ровно в два раза больше ее), в ней завелись черви и рыбу пришлось выбросить.
Всю советскую жизнь профессор возил из командировок продукты питания и вещи. Под Челябинском было много шахт с соответствующими поселками, в магазинах этих поселков часто бывали японские вещи – например, профессор купил себе там японский кримпленовый костюм, Дане – костюм из джерси и т. д.
Иногда на Челябинск снисходила благодать – так, однажды ранней весной пришел то ли поезд, то ли вагон с финской одеждой. Ввиду гигантского спроса и одновременного завоза такого большого количества товара, торговля была организована оригинальным образом. В городе на улицах было установлено несколько десятков прилавков, цены на все изделия были установлены только круглые, сдачу продавец не давал. Покупатель отдавал продавцу деньги, забирал товар и тут же уходил. Если вещь ему подходила, то он уже не возвращался, если не подходила, покупатель возвращал вещь и получал назад деньги. Скорость реализации была на порядок выше, чем при обычной торговле. Подъезды всех домов в окрестностях соответствующего ларька были заполнены покупателями, примеряющими одежду, прилегающие улицы были заставлены припаркованными автомобилями, в которых покупатели тоже примеряли вещи. Гольды купили профессору куртку, плащ, пальто, костюм, а Дане – плащ, и носили всё это лет шесть.
Другим вещевым источником служили магазины «Березка». В «Березках» товары продавались за иностранную валюту либо за сертификаты. Граждане Союза, работающие за рубежом, должны были переводить всю свою зарплату на специальный валютный счет в банке для внешней торговли и взамен получать сертификаты, эквивалентные рублю. Много людей, вернувшихся из-за границы, и разных дельцов спекулировали сертификатами, продавая их по 4–8 рублей за штуку. Покупать по такой цене сертификаты, а затем товары на них было очень дорого, и Гольды использовали этот канал только для покупки очень модных вещей Дане. Это было тоже непросто, поскольку «Березки» были только в Москве, Ленинграде и портовых городах. Профессор-то мог посещать эти магазины, но покупать втридорога без примерки было рискованно. Поэтому он делал это редко и в основном покупал Дане материю, из которой потом она шила платья.
Однажды Игорь шел по коридору в головном институте и навстречу ему попался заместитель директора Караваев. Он долго и внимательно смотрел на Игоря, а потом хлопнул себя по лбу и закричал:
– Как же сразу я не додумался! А ну-ка пойдем ко мне в кабинет. Ты, конечно, знаешь, что КГБ не дал разрешения на привоз целого батальона японцев в Сибирь или на Урал, поэтому принято решение везти тракторы в Ереван и проводить их испытания на строительстве дороги Ереван – Севан.
Профессор, конечно, понимал, в чем дело. Перед началом строительства Чебоксарского тракторного завода следовало определиться, какую машину там будут делать. В КБ ЧТЗ разрабатывался трактор Т-330, и предлагалось делать его в Чебоксарах. Параллельно поступили предложения от двух фирм – американской «Катерпиллер» и японской «Комацу» – о продаже лицензии на производство их тракторов. Советская сторона выступила с предложением прислать образцы техники, предлагаемой для производства в Чебоксарах, на испытания. Машины фирмы «Катерпиллер» работали в СССР с начала 1960-х годов, и американцы со скепсисом отнеслись к просьбе советской стороны: что тут испытывать – высочайший уровень изделий их фирмы всем известен. А вот японцы восприняли просьбу более чем положительно, было подготовлено пять машин и предполагалось их испытывать в Якутии. Поскольку пять тракторов сопровождал целый отряд японских специалистов, а КГБ не дал разрешение на их приезд в Якутию, было решено испытывать машины на строительстве дороги Ереван – Севан в Армении. Условия за исключением минусовых температур там были тяжелейшие – сплошной базальт.
