"А я разве не друг?!" – обиделся Снежок.

– Ты самое лучшее, что случалось в моей жизни!

А потом Пухляш пропал. Не приходил три дня. Снежок даже осмелился подойти к подъезду, в который входил мальчик. Но вышедший из дома мужчина прогнал дворового кота. Снежок отбежал и уныло поплёлся к "себе".

Ведь знал же, что нельзя привыкать к людям! Знал, что могут бросить. Знал.

– Эй, Грязнуля! Скучал без меня?

Снежок остановился и оглянулся. Над ним навис мальчик со слегка обвисшими щеками.

– Я заболел, понимаешь?

"Ах, вот оно что. Выздоровел, поздравляю".

Кот развернулся и пошёл дальше.

– У меня хорошие новости.

"Умираю от любопытства", – подумал Снежок, продолжая идти.

– Мама с папой так испугались из-за моей болезни, что решили сделать мне подарок – новый телефон или планшет, – болтал Пухляш, шагая рядом с котом.

"Ещё раз поздравляю".

– А я выбрал тебя, – сказал малыш, останавливаясь.

Снежок тоже остановился.

– Пойдёшь ко мне жить?

"Пойду!"

Пухляш наклонился, погладил кота, взял его на руки и отнёс домой.

– Ну, надо же, – промяукала Зефирка, наблюдая за ними. – Иногда чудеса всё же случаются.

Шёл третий месяц самоизоляции. Я усиленно поливала цветы. И многие из них перестали сопротивляться и таки распустились. Квартира блестела – ни пыли, ни лишних вещей. Кстати, после генеральной уборки нужные вещи тоже куда-то подевались. Научилась рисовать и стоять в планке. Посмотрела парочку вебинаров и один концерт. Виртуально посетила музей и прочитала две книги.

Но всё равно мне было дико скучно.

Прогулка до помойки казалось мне приключением дня. Я медленно скатывалась в дневное пьянство на балконе и лежание на диване с планшетом.

Моему любимому Антошке повезло больше. У него был рабочий пропуск. Он работал на предприятии, чья деятельность жизненно необходима большому городу. Я каждое утро кормила его горячим завтраком, провожала до двери, целовала и желала удачного дня. Он садился в машину и уезжал.

Мне так хотелось уехать вместе с ним, спрятаться на заднем сидение, уменьшиться в размерах, врасти в его кожу, стать невидимкой, наконец. Но… нельзя.

Вечером я – в маленьком чёрном платье, ждала его с новым кулинарным шедевром и зажженными свечами.

– Вы должны срочно приехать в городскую больницу, – сообщил мне уставший голос врача. – Ваш муж попал в аварию.

– Что с ним?! Что с Антоном? – спросила я с ужасом.

– Он пока жив. Приезжайте, – ответил врач, и я услышала короткие гудки.

Я вызвала такси и умоляла таксиста ехать, как можно быстрее. Лишь бы успеть. Лишь бы увидеть его живым. Пробок не было, но я всё равно опоздала. Я это сразу поняла.

– Крепитесь, – сказал мне врач тем же уставшим голосом и ушёл в операционную.

Его можно было понять. Работы у врачей хватало.

– Нук, ты не горюй сильнот. Ишь, сырость развела.

Я подняла лицо, мокрое от слёз. Передо мной стояла старенькая медсестра.

– Твой-то хоть и безработный был, но видать, крепко тебя любил. Ага, – старалась подбодрить меня старушка.

– С чего Вы решили, что он безработный… был?

Моё лицо мгновенно высохло.

– Так у него в карманах справка лежала. С этой… с биржи труда.

Я онемела.

– Зато как помирать решил, о тебе думал. Передайте, говорит, что люблю я её, мою Аннушку. И помер. Ага.

Я развернулась и пошла вызывать такси.

При рождении меня назвали славным именем Маргарита.

Аннушкой звали коллегу Антона с его бывшего, как оказалось, предприятия, чья деятельность жизненно необходима большому городу.

Нет, мячики в речку Танечка не роняла. Вообще тема мячиков была не про неё. Танечка любила петь. Голос ангельский. Личико тоже ангельское, в обрамлении золотых локонов.

– Танюша, ты почему плачешь? – спросила мама. – Кто обидел?

– Я больше никогда не буду петь, – еле разобрала женщина сквозь всхлипывания и рыдания.

Мама усадила дочку на колени.

– Это ещё почему? Ты же настоящий талант.

– Светка Тараканова сказала, что я вою, как собака в лунную ночь. И все засмеялись.

– Тебе так важно её мнение?

– Нет.

– Тебе не кажется, что она просто тебе завидует?

– Думаешь? – спросила девочка, вытирая слёзы.

– Подозреваю. Ты, когда поёшь, что чувствуешь?

– Радость! – ответила Танечка.

Голубые глаза сияли счастьем.

– Вот видишь. Ты скоро вырастешь и поймёшь, что люди делятся на два типа: одни делают что-то, радуются и помогают другим, а есть те, которые ничего не умеют, не хотят ничего делать, но всегда готовы критиковать.

– Правда?

– Конечно! Если человек что-то делает, он знает, как это трудно. Такой человек никогда не будет так жестоко комментировать. Промолчит или посоветует, как сделать лучше.

Танечка спрыгнула с маминых колен.

– Я буду петь, мама! Буду!

– А если Светка засмеётся, или Антон, или Владик?

– Всё равно буду.

Сашок встал из-за компа, потянулся – в шее захрустело, почесал небритый подбородок, потом пузо под растянутой майкой с пятном от кетчупа, подтянул несвежие трусы, сходил в ванную, вымыл руки два раза, вернулся, допил остатки холодного кофе и вздохнул. Солнце было ещё высоко, а что делать дальше, он не знал.

Он теперь работал на удалёнке. Впрочем, как и весь офис. Заявок было мало – он за пару часов разобрал почту, созвонился с клиентами, бухгалтерией и складом.

– Опять смотреть сраные сериалы? Надоело!

От телека уже выворачивало, от интернета тоже.

– Пить?

От этой мысли дёрнулась печень.

– Спокуха! Самому уже не хочется бухать. Не лезет.

Друзей с годами размотало по свету. Да и какие сейчас гости? Все сидят дома и сходят с ума поодиночке. Грёбаный карантин!

Сашок прошёл в гостиную, споткнулся о машинку сына, долго махал руками, как толстяк из клипа Little Big, но всё-таки шлёпнулся и горько заплакал. Прямо там, на полу в гостиной.

– Господи, помоги мне. Я так больше не могу! – взвыл Сашок от безысходности.

Жена с детьми уехала к тёще в глухую деревню. Там про коронавирус и не слышали. Если только по отдельности – отдельно про корону, отдельно про вирус. Тёща вообще была глуховата, слышит только то, что не надо. Что у зятька зарплата маленькая и руки кривые. Например.

Пару дней он наслаждался тишиной и свободой, а потом заскучал.

– Сделай так, чтобы было не скучно! Чтобы было приключение. Такое, чтоб искры из глаз. Такое, чтоб кровь бурлила. Такое, чтоб…

И тут зазвучала музыка. Александр Иванов захрипел "Боже, какой пустяк". Это заверещал его мобильник. Александр не Иванов сел и взял телефон.

– Алло, – каждая вибрация в этом женском голосе его волновала.

– Алло, – глупо повторил он.

– Саш, ты?

– Я.

– Давай встретимся сегодня в парке. Ты как?

– А чё? Я согласен, – ответил он.

– Возьми бутылочку мартини.

– Хорошо, – согласился Сашок, кивая, как китайский болванчик на комоде у тёщи в деревне.

– И шевелись. Ты же знаешь, я не люблю долго ждать.

Послышались короткие гудки.

Сашок встал с пола, ещё раз подтянул несвежие трусы.

– Интересно, кто это звонил?

Номер не определился и вообще был скрыт. Какая тайна, какая интрига! Он посмотрел в зеркало. Представил, что сейчас нужно мыться, бриться, одеваться, менять трусы.

– Ну и хрен с ней! – сказал Сашок, плюхнулся на диван и включил онлайн-кинотеатр.

Столько сериалов ещё осталось в бесплатном доступе. А мартини он сам не выпьет.

Держись, печень!