– Кто бы говорил, – повторил я, не особо отличаясь оригинальностью в высказываниях. – Между прочим, это не я работал клоуном у местного толстосума.

– Клоуном? – переспросил он.

– Шутом, – поправился я.

– Зато жив, – философски заметил Локстед.

– Тоже верно.

Мы сделали паузу. Я только с первым укусом понял, насколько я голоден, поэтому соорудил себе гигантский бутерброд из двух толстых ломтей хлеба, свинины и кусков зеленого кислого овоща, по форме чем-то напоминавшего ананас, а по вкусу – помидор. Вгрызаясь в сие произведение искусства, вести конструктивный диалог с кем-либо я не был способен, будь это даже существо, напоминающее сильно похудевшего и подрошего гремлина из одноименных фильмов.

Наконец я расправился с едой, и, запив нехитрую трапезу почти третью бурдюка с вином, почувствовал себя жителем древнего Рима после одной из исторически знаменитых попоек.

Локстед последовал моему примеру, но вина пить не стал, а обошелся несколькими глотками воды. На мой вопрос ответил, что спиртного не пьет, для него это отрава. Я пожал плечами – мне больше достанется.

Я расстелил одно одеяло на траве, затем отвязал Франциску от рамы куфа – она уже выщипала всю траву на месте нашей остановки под раскидистым деревом с широкими зубчатыми листьями, поэтому я отвел лошадь немного в сторону, открепил одну сторону поводьев и привязал ее к тонкому деревцу, чтобы спокойно паслась. Помыть заляпанное грязью животное было негде, я бы тоже не отказался хотя бы от мутной речушки, но с нашего пригорка не было заметно ничего даже близко похожего на источник воды. Поэтому пришлось обходиться пучками травы, уже высохшей за солнечный день.

Закончив все приготовления, я справедливо рассудил, что теперь могу и отдохнуть сам. Я лег на одеяло и накрылся другим, уставившись в звездное небо. Луны не видно… да и звезды расположены как-то по-другому. Хотя с чего я решил, что найду здесь хотя бы Большой Ковш, он же Медведица? Вредную привычку лезть со своим уставом в чужой мир пора забывать, хотя, чувствую, с такими событиями я избавлюсь от нее нескоро. Постоянно попадается что-то, напоминающее о нормальной жизни… или мозг пытается отыскать что-то похожее, чтобы окончательно не утратить рассудок.

Я повернул голову, желая спросить Локстеда о его стране, но спутник уже тихо похрапывал. Даже это он делал с каким-то внутренним восторгом, словно обладал способностью умилять всех окружающих независимо от своего поведения в данный момент.

– Тогда спокойной ночи, – тихо сказал я.

– Угу, – неразборчиво промычал он. И опять отключился.

Нас никто не ограбил, не убил и не увел в рабство. Полагаю, это можно назвать удачно проведенной ночью. Кроме того, куф не подавал признаков перегрева, не требовал топлива и в принципе выглядел так, как будто законы физики ему были не страшны. Несколько раз спросив йрвая о технических нюансах, я получил в ответ лишь удивленные выражения лица, каждый раз другие. Из чего благоразумно сделал вывод, что проконтролировать состояние нашей машины не смогу и, если она сломается, придется изображать парные скачки на бедняге Франциске.

В сундуке куфа нашлось немного добра: два рулона тонкого шелка ослепительно-пурпурного цвета, пакеты с какими-то зернами странного вида. Йрвай сообщил, что это орехи, но их надо долго выдерживать в жаровне, прежде чем они станут приемлемыми на вкус. Также я, к своей радости, нашел топор, который купить в Боббурге не удалось и кремень с огнивом и большим шаром трута, о существовании которых я просто забыл. Легко забыть о том, о чем не знаешь – моя зажигалка могла сломаться, а процесс их изготовления и ремонта был мне попросту незнаком. Так что лишний источник огня был очень кстати, про запас.

Куф двигался неторопливо – максимальная скорость, которую мне удалось из него выжать, равнялась где-то двадцати километрам в час. И то – с горки. Средство передвижения выглядело очень величественно, но я подозревал, что, когда торговцам нужно быстро добраться из пункта А в пункт Б, они все-таки пересаживаются на лошадей. Тем не менее, мы ехали со всем возможным комфортом, и это меня радовало. Во время привалов я понемногу продирался сквозь архаичный язык «Свода законов и подзаконных актов», постепенно усваивая, чего в империи делать точно нельзя. А что можно – как-нибудь потом выясним.

– Кажется, это поворот на Коргат, – предположил я, силясь прочитать полустертые непогодой буквы на деревянном указателе. Локстед дремал в кресле, но после моей фразы навострил уши и даже приоткрыл один глаз:

– Так чего мы ждем? Поехали.

– Я думаю, – загадочно ответил я, и подпер кулаком подбородок, изображая мыслителя, каких свет не видывал.

– Думать будешь потом, когда Гильдия не будет висеть на пятках, – проворчал йрвай.

– У меня денег-то не особенно много. Что дешево в Боббурге, будет стоить подороже в Коргате. Поэтому надо найти себе занятие.

– Продашь что-нибудь из своих блестяшек. За железяки эти любой приличный мастер выложит пять золотых, а то и шесть, – усмехнулся он.

Я возмутился:

– Ты железяки не трогай. Кто знает, может они мне помогут как-то договориться с органами правопорядка…

– Какими органами? – ехидно переспросил Локстед. Я махнул рукой:

– Неважно. Инструменты не продаются, по крайней мере, пока есть деньги.

– Твой выбор, – пожал он плечами. – Только помогут тебе эти штуки тогда, когда ты все же решишься их продать.

Сердито сплюнув, я забрался на свое место и повернул куф по правой дороге. Некоторое время мы ехали молча, потом Локстед все же решил невозмутимо вставить шпильку:

– Если уже совсем припрет, куплю ошейник и поводок покрепче, буду ходить по рынку и показывать тебя за деньги.

От нелепости представленной картины я все же заржал, и дальше ехал почти в хорошем настроении. Я мысленно перебирал все свои ценности: несколько батареек, телефон с половиной заряда, который тоже можно толкнуть кому-то под видом артефакта, тем более что там и камера есть – тоже чудо из чудес. Навигатор, который в этом мире совершенно бесполезен. Хотя куф с навигатором смотрелся бы неплохо, вполне современно. Только где я карты к нему возьму? Я пожалел о том, что не возил с собой ноутбук, стоявший дома и почти никуда не путешествующий со мной, а также особое сокровище, ставшее бы мне действительно незаменимым – ручную динамо-машину. Впрочем, если местные инженеры не страдали тем, чем обычно страдают наши чиновники, электричество они уж точно могли бы изобрести. Однако чтобы зарядить телефон или ноутбук, не только оно нужно – всякие трансформаторы, сетевые фильтры… моих школьных знаний точно не хватит. В общем, я ехал, подгоняя себя мыслями о собственной непредусмотрительности. Зря, конечно – никто не мог предвидеть такого поворота событий. Но несколько привычек в виде запаса «артефактов» в бардачке мне бы в прошлом точно не помешало.

Что сокрушаться о так и не сделанном? Я уверенно мог сказать, что синица в руках на тот момент у меня уже была в виде всего этого имущества, нажитого не совсем праведным путем. Оставалось лишь распорядиться им с умом, и дело в шляпе. Кстати, о шляпах. Я хотел шляпу. Широкополую, с обвисшими полями, в стиле небезызвестного археолога. Почему-то в тот момент я был абсолютно уверен, что она мне пойдет.

Мы пересекли некую невидимую границу, и сразу стали счастливыми обладателями запаха рыбы в каждой складке одежды, вокруг куфа и, вероятно, на многие мили вокруг. К нему примешивался запах каких-то специй, мне непривычных, а также терпкий запах дыма.

– Коптильни Коргата, – коротко бросил йрвай.

– Ничего себе несет, – вздохнул я, едва не поддавшись желанию развернуть платформу обратно.

– В мире есть много гораздо более неприятных запахов, чем запах копченой рыбы, – назидательно заметил Локстед, устраиваясь поудобнее. Жесткое сиденье его, видимо, не устраивало, потому что он с помощью одного из моих одеял превратил его в гротескное подобие дивана, на котором сейчас и лежал, подперев голову когтистой ладонью.